Игорь Осипов - Измеритель

– А где мы?

– Это магистральный канализационный коллектор, – Максимыч осветил небольшое помещение с низким потолком. В его стенах было множество небольших отверстий. – Видишь, более мелкие трубы сюда выходят.

Остальные бойцы спустились вниз по одному. Стараясь не наступить на умершего товарища, кое-как разместились в тесном «склепе».

– Так что он сказал? – Молодой переключил отражатель на рассеивание и перевернул фонарь так, чтобы его луч, отразившись от потолка, скудно осветил всех окружающих.

– То и сказал. На отряд напали, почти всех перебили. Саныча и еще двоих увели. – Максимыч с грустью посмотрел на погибшего. Что пришлось пережить парню, чтобы донести эту скудную информацию до них? – Ладно, нечего стоять, за мной, – Максимыч спрыгнул в желоб.

– Э-э-э, погоди! Куда это – за мной. Некого уже спасать. Сам же сказал – все погибли.

Кто сказал, Максимыч не разобрал в полумраке.

– А Саныч? А еще двое? Мы что, их бросим?

– А кто сказал, что они живы? Их унесли, а живых ли… Да если и живых, прошло столько времени, шансов спасти их нет. Ребят, подумайте, они перебили отряд в два раза больший, чем наш. Полезем в эту трубу, сами сгинем, – говорил рослый мужик. Хороший сталкер и толковый следопыт. Но Максимыч сейчас с ним согласиться не мог. Да, все правильно, но если они сейчас побегут за подмогой, то время будет окончательно упущено. Подумав немного, он произнес:

– Я никого не принуждаю, но сталкеры своих не бросают, – Изотов, зыркнув на остальных, прошептал под нос ругательства. – Я иду дальше, кто не хочет – не держу.

Двое переглянусь и по одному полезли наверх, через несколько секунд еще один переступил через тело, и ступеньки жалобно заскрипели под его весом.

В тесном коллекторе стало просторней. Максимыч оценил свой отряд, точнее то, что от него осталось: Молодой, да незнакомый сталкер, которого, честно говоря, он брать изначально не хотел, но за него поручился Данила.

– Меньше народу, больше кислороду, – он заглянул еще раз в широкий лаз. – Я иду в авангарде, Молодой замыкает. – И первым, скрючившись, влез в трубу.

Это только со стороны казалось, что магистральная канализация широкая. Через десять минут спина так сильно затекла, а ноги налились свинцом, что у Максимыча возникло непреодолимое желание лезть дальше на четвереньках. Идти по ней приходилось в крайне неудобной позе: согнувшись в три погибели на полусогнутых ногах. Вывалившись в такой же коллектор, как тот, что они покинули, он уже сомневался, что отряд прошел именно здесь. Но другой дороги не было. Еле распрямившись, дожидаясь выползающих из трубы бойцов, он осветил фонарем возвышающиеся по бокам бетонные пандусы. Множество следов от армейских ботинок слева и справа. «Нет, Саныч проходил именно тут. Значит, и наш путь по этим пыточным трубам».

Сколько было таких коллекторов, этих километров труб, – сталкеры сбились со счета. Всю дорогу Максимыч только удивлялся, как дополз раненый, как не сдался в этой бесконечной извивающейся кишке. Несколько раз они останавливались на развилках, но явный след проползшего тут человека, словно путеводная нить Ариадны, указывал направление.

В таких местах возле входов в трубы на бетоне были выцарапаны какие-то знаки, а в одном из помещений обнаружилось даже старое кострище, говоря, что места эти обитаемые и используются дикарями, как маршруты.

Когда все тело не ныло, а уже просто вопило о пощаде и фантазия давно иссякла, подбирая ругательства в адрес местных жителей, маленький отряд, наконец, выбрался в широкий коридор, стены которого были сложены из крупного красного кирпича, а потолок плавно закруглен.

Молодой распрямился, похрустев затекшими суставами, и, посветив фонариком вокруг, с удивлением спросил:

– Куда это нас занесло?

– Я так думаю, мы под старым городом, вот и канализация здесь соответствующая, – все это сильно напоминало Максиму его сон, как он брел по такому же коридору, касаясь рукой таких же стен. Неприятное ощущение. Особенно не нравился мерзкий внутренний голосок, который, словно назойливый комар, зудел в мозгу: «Тебя же предупреждали, а ты все равно поперся». Можно было подумать, что у него был выбор. Нет выбора.

– Я думаю, нам туда, – Максим указал на кровавый след от трубы, уводящий за угол. – Только теперь осторожней – это уже не наша территория.

– Можно было подумать, что до этого она была наша, – пробубнил Ворчун, оправдывая свою кличку, и, взяв угол на прицел, медленно двинулся по следу.

Максимыч оглянулся, из головы у него не шла предсмертная фраза бойца: «Берегитесь развилок и ловушек». Он чувствовал угрозу за углом. Она была осязаема. Именно там что-то их ждало.

– Подожди, – шепотом сказал он приблизившемуся к повороту Ворчуну. Тот замер. Максим поднял валяющийся на земляном полу кирпич и бросил его за угол. Массивный кирпич глухо стукнулся о стену и… ничего не произошло.

– Ты чего, командир?

– Да не знаю… показалось.

Они вдвоем обошли преграду и очутились на поле боя. Вокруг в различных позах валялось около дюжины тел. Земля, темная от крови, была усыпана гильзами. Максимыч насчитал восемь рослых бойцов отряда Латышева и тройку мелких дикарей. Без оружия и снаряжения, они лежали в круглом зале, в который выходило пять одинаковых коридоров.

– Вот и нашли отряд. И что дальше, командир?

– Надо понять, куда унесли пленных, – Максимыч осветил косяки арок. Накарябанные на стенах знаки не давали ответа на поставленный вопрос. Что они означали, вообще было не понятно: может, прямая дорога в гости к дикарям, а может, к скорой или, наоборот, медленной и мучительной смерти.

– Может, разобьемся? – Ворчун с опаской посветил в ближайший проход.

– Нет, пойдем все вместе. Начнем с крайнего правого. И смотрите под ноги.

Правда, пройти далеко людям не пришлось. Выбранный путь заканчивался плотным завалом. Следующий проход, параллельный предыдущему, был вроде и целым, но Максимыч, осветив смежную стену, покачал головой. Множество трещин паутиной испещрили ее, и казалось, что достаточно одной выпавшей песчинки, чтобы все это шаткое сооружение засыпало любого смельчака, собравшегося там пройти. Отряд был вынужден снова вернуться в круглый зал. Максимыч осмотрел боковины арок двух обследованных ходов – два совершенно одинаковых знака.

– Так, понятно – эта закорючка означает, что тут пройти нельзя, – надежда, что нечто подобное обнаружится на других стенах, не оправдалась. Следующие коридоры были обозначены по-другому, причем каждый по-своему. Картина следов на полу тоже толка не прибавила. Маленькие следы были во всех проходах, ну, может, несколько побольше во втором с краю, да рядом валялось окровавленное тело варвара, словно тот попал под выстрел, выскочив из этого тоннеля. Посомневавшись еще немного, Максимыч посветил в него и сказал: