Владимир Поселягин - Братишка [СИ]

Спать не хотелось, уже выспался, так что, поглядывая как там Волк, кузов был открытым, лишь смотрел на дорогу и обочины. Одет я был в принципе легко, валенки, ватные штаны, свитер, и телогрейка поверх. Ну и ушанка, про перчатки я уж и не говорю. Тулуп мой был в кузове на санках, так и ехали. Я уже начал подмерзать, когда вдруг машины стали останавливаться и их покидали водители, разбегаясь.

– Воздух! – крикнул водитель, миг и кабина оказалась пуста, лишь дверь распахнута.

Спокойно, но быстро выбравшись из кузова, я взлетел в кузов, скинул санки и, прихватив Волка, отбежал в сторону, где залёг в снегу. Жаль, маскхалат свёрнут в санках, он малый размер имел, отцу не подходил, иначе вместе с винтовкой у отца остался бы, на фоне снега я был хорошо виден. Поэтому выдернув простыню, накрыл себя, санки и Волка. Ну хоть так.

За три дня я работу немецкой авиации увидел во второй раз, первые два дня погода нас радовала, нелётная, а вот в третий день, когда я полковника снял, рассмотрел, как те летали и один раз бомбёжку вдалеке. И вот теперь во второй раз. Три штурмовика поработали пушками и пулемётами, не тратя бомбы. Все шесть машин или полыхали или были серьёзно повреждены. Единственная зенитка, счетверённых пулемётов, пытались выставить заградительный огонь, но исчезли в пламени взрыва. Не думаю, что их бомбой отработали. Взрывы небольшие были, кажется, пушки тут работа, ну и наложились взрывы бака и боезапаса. Когда те полетели дальше в наш тыл, видимо на нас они по пути отвлеклись, я встал, отряхнулся, Волк тоже встал с интересом косясь в сторону горевшей техники, там было три дымных столба, и махнув рукой своему водителю, что мол сам доберусь, выбравшись на дорогу двинул дальше. Кстати, тот грузовик, на котором я ехал, тоже полыхал. Хорошо ещё пустые ящики из-под снарядов везли, а не раненых, тогда потери были бы. Хотя, водители в таком случае только прибавляли ходу, надеясь, что немецкие лётчики промахнуться. Редко промахивались, надо сказать. А тут раненых не было, вот те и дёрнули в разные стороны. Но немцев только техника интересовала. Водителей и сопровождающих тёмными точками на фоне снега было хорошо видно, однако нас не тронули.

Некоторые водители возвращались к технике, осматривали повреждённые машины, искали раненых, вдруг кто из зенитчиков уцелел, но нет, погибли все. Проверив поклажу, я прицепил санки к поясу, и так буксируя их за собой на двухметровой верёвке, двинул дальше. Волк бежал рядом чутко прислушиваясь к далёкой канонаде позади, мы километров на двадцать от штаба дивизии уехать успели, и бомбёжке впереди. Так и шли, километр за километром, прошли мимо небольшой деревни, там какие-то машины стояли, видимо тыловая часть, потом дальше, в сторону горизонта, где виднелись дымы. Наших частей вокруг хватало, так что зенитки хлопали часто. Немцы возвращались, как я заметил не все, да ещё один серьёзно так дымил. Но тянул. Тут из-за туч вывалились пять наших «ястребков», и накинулись на шестёрку бомбардировщиков. Я остановился и, сделав несколько глотков из фляги, с интересом наблюдал за воздушным боем. Потеряв одного, наши лётчики сбили четыре бомбардировщика, и серьёзно повредили пятый, тот со снижением, оставляя дымный хвост, уходил в сторону передовой. Шестой удрал на бреющем. Отметив, где выбросился наш лётчик, и где спускались немецкие пилоты, я довольно улыбнулся, вот, можно и поохотится. А что, одиннадцать утра всего, должно хватить время. Те опускались кто в поле, а кто над лесом. Придётся повозиться, кроме парашюта нашего летуна было девять немецких.

Сняв лыжи с санок, я застегнул крепления и, взяв палки в руки, сойдя с укатанной дороги энергично по полю двинул в сторону нашего летуна, начнём с него, но по пути перехватим двух немцев, они совершили посадку между мной и летуном. Почувствовав сзади рывок и тяжесть, я обернулся, улыбнулся и хмыкнул. Волк запрыгнул на санки и теперь лежал наверху, с интересом осматриваясь. Похоже, надоело ему самому идти. Сгонять его я пока не стал, пусть сил набирается, в моих планах на него были большие виды. Хотя, следы в снегу и так видны, никуда от меня летуны не денутся. Вот только всех охватить я не смогу, слишком на большой площади их раскидало. А парашюты пригодятся, тот, что мы с отцом привезли, мамой и Таней охотно был поделен, и превращён в разные поделки, благо швейная машинка у нас была, а тут ещё добыча. Фиг она от меня уйдёт.

Вооружён я был так себе. Один «Наган» с десятком запасных патронов, да бинокль. Всё остальное отдал отцу, человек он военный, воюющий, ему нужнее. Хотя тот и в тылу, но зная характер отца, уверен, будет тот выделять время на охоту, прогуливаясь до окопов. Стрелок он был не хуже меня. На миг остановившись, проверил как револьвер за пазухой, и продолжил, монотонно передвигая ногам. Я на лыжах, снег уже солидно выпал, сверху плотный наст, шагнёшь и проваливаешься, те быстро устанут, так что догоню.

Заметив, что оба немца отстегнув парашютные ремни стали уходить в сторону леса, до него километра полтора было, я только ругнулся. Не на то, что они уходят, на это мне принципе было плевать. Оба купола начало сносить под лёгким ветерком и те, скользя, улетали в сторону под моим яростным взглядом. Не будет обновок у семьи.

– А нет, будут, – хмыкнул я.

Поле тут неровное было, я так подозреваю болото, да и по карте трофейной как заливной луг отмечено, так что осоки и высоких кустиков травы хватало, что пробивались из-под снега и не сгибались под ветром. Вот за один такой купол и зацепился. Если бы его наполнил ветер, тот бы сорвался и полетел дальше, как это делал второй, но он сложился и лишь слегка трепыхался краями на ветру.

В это время послышались близкие выстрелы. Кто стрелял было и так понятно. Между обоими немцами и лесом был наш русский лётчик. Вон он и устроил перестрелку. А тем бы лишь задавать его огнём и уйти как можно дальше. Так что вся тройка лежала в снегу или ползла, выискивая укрытие получше, поле было неровным, кочек хватало, так что укрытия находились, и палили. Не думаю что запас патронов у них солидный, так что недолго им стрелять. А вот сам я лишь прибавил ходу, согнав Волка с санок, да он и сам при выстрелах слетел. Двести метров, именно столько мне оставалось до ближайшего немца, тот это видел, изредка оборачивался, укрывшись за кочкой, чтобы я внезапно не обрушился на них, но огня не открывал. Опытный, понимал, что двести метров для пистолета это слишком большое расстояние, пустая трата и так не великих боеприпасов. Ни у кого из нас не было дальнобойного оружия, да никто и не рассчитывал что будет такая перестрелка, особенно я, иначе прихватил бы с собой свою мелкокалиберную винтовку, и расклад на поле был бы другим, но чего не было того не было.