Юрий Иванович - Ограбление Харон [litres]

А уж как при этом на Романа пялились свидетели этих экспериментов! Глаза как блюдца, и челюсти – опущенные на грудь. И что-то подсказывало мистеру Рубке, что ему еще долго придется отбиваться в дальнейшем от назойливых вопросов этих «свидетелей».

После всех этих манипуляций отдышавшийся Беркут уселся на полу, обвел всю кухню снулым взглядом и сделал несколько разминочных движений губами. Да и первые слова у него вылетали медленно, с трудом, как у человека, имеющего огромные проблемы дикции. Такие больные обычно очень долго посещают логопеда.

– Уважаемый Роман Григорьевич… Прошу меня простить… Вел себя безобразно… Больше не буду… Во всем остальном готов выполнить любой ваш приказ.

Сказав это, несколько неуклюже встал и вытянулся по стойке «смирно».

Первым замычал от восторга Шалавин:

– Ром! Я тоже так хочу! Научи, а?

Второй, с придыханием, высказалась Зинаида:

– Нет, я, конечно, много читала, и слухи разные до меня доходили, да и по телевизору порой чего только не наговорят. Но чтобы такое?! Да на моих глазах?! Или тут явный сговор… – Глаза ее резко сузились от подозрительности: – Рома! Ну-ка прикажи ему подпрыгнуть два раза, ущипнуть себя за нос и громко сказать: «Я неизлечимый кретин!»

Мистер Рубка глянул на женщину с любовным томлением и готовностью побаловать. Потом небрежно взмахнул ладошкой и произнес:

– Выполнять!

Когда верзила исполнил все заказанное, хозяйка дома ошарашенно прошептала:

– Сработало… Гипноз полный…

Зато у Шалавина крыша стала ехать в ином направлении:

– Ром! А можно я ему морду набью?! Эта скотина меня два раза так напугала! И плечо он мне помял!

Ландер шагнул чуть ближе, вопрошая по мысленной связи:

«Ну что, Трофимыч, доставим убогому удовольствие?»

«Не переигрывай! – сердился старик. – Мне и так в этом дерьме здесь хреново, еще и бить будут? Тем более будут бить тело Беркута, а страдать от болей мне!»

Потому и пришлось заявить вслух:

– Нельзя! Иначе агент потом подаст рапорт начальству, и меня накажут. Ибо не приветствуется такое развлечение. Разве что в интересах общего дела и очень, ну очень редко.

– Общего дела? – с восторгом шептал истинный Делавар и смотрел на своего друга с каким-то религиозным вожделением во взгляде. Пришлось его жестко возвращать на грешную землю:

– Ты уже готов к выселению из дома? Так чего радуешься и блестишь глазами? Денег-то все равно нет! – удалось посадить в лужу, как говорится. Делавар поник и сгорбился от напоминания о своей печальной участи. Теперь следовало напрячь и госпожу Стрельникову: – Выделишь мне и моему агенту отдельную комнату? Нам с ним надо о многом переговорить за ночь.

– Да чего уж там. – Хозяйка пожала плечами и развела руками: – Выбирай, какая тебе больше подходит, чай не в первый раз тут зависаешь…

– Тогда на втором этаже, с окнами на веранду. И это, мы кувшин с компотом прихватим, лады? – Получив кивок от растерянной все еще Зинаиды, подхватил второй полный кувшин и подался к лестнице на второй этаж со словами: – Трофи… э-э, Беркут, за мной!

Ну да, человеку и дельтангу предстояла огромная масса экспериментов, проб и сбора информации. Потому что при возможности уникальных допросов имелись четкие намерения: вытянуть из памяти бандита все, что он знал и что может пригодиться в самом ближайшем будущем. А вот получится это или нет, и следовало выяснить как можно скорей.

«Что за напасть с этой головной болью? – досадовал Сергей Гергерович Шеретян. – Вроде вчера, как обычно, отдохнули, без фанатизма… Или все-таки скачки в ледяную воду после сауны оказались лишними? Мог ведь и простудиться?»

Секретаршу вызывать не хотелось. С кряхтением встал с вращающегося кресла, сам прошел к стенному, скрытому панелями шкафу и открыл нужную дверцу. Лекарств здесь накопилось на все случаи жизни. Ибо несмотря на середину пятого десятка жизни, Сергей Гергерович страдал от излишней тучности, повышенного давления, болей в сердце и песочка с камнями в почках. Это не считая частых простуд и необъяснимых головных болей. Вот и приходилось все нужные средства держать под рукой.

На этот раз выбрал порошок, особо рекламируемый в последнее время. Высыпал его на язык, запил водой и так, морщась и продолжая попивать воду, подошел к широкому окну. Несмотря на второй этаж, вид из окна директора банка не мог особо порадовать любителей простора или завораживающего пейзажа. Широкий двор охватывал высоченный, почти пятиметровый забор. Да у этого забора стояло шесть автомобильных боксов. Зато всегда было приятно глянуть на это хозяйство и блаженно вздохнуть:

«Мое! Все это мое! – После чего наплывали иные приятные мысли: – А скоро будет еще больше!» – Хотя и так ему принадлежал не только этот банк с прилегающими территориями, но почти десятая часть всех работающих предприятий города. Этот факт частенько подталкивал приближенных лиц к мелкому подхалимажу:

«Эх! Сергей Гергерович! Зря вы свой талант в этой провинции губите! Давно могли бы стать в Москве большим человеком!»

Банкир на эти слова снисходительно улыбался и даже кивал иногда. Но сам издавна четко придерживался своего главного жизненного кредо, которое сформулировал в древности Гай Юлий Цезарь: лучше быть первым человеком в провинции, чем вторым в Риме.

Правда, и в данном городе Шеретян не мог считаться именно первым. Пока он только-только протиснулся в пятерку самых-самых. Но ведь процесс идет семимильными шагами! А кем он станет в Москве? Одним из сотни тысяч? К тому же в самом конце этого длинного списка?

«Нет! Это не наш путь! – привычно подумал Сергей Гергерович, прислушиваясь к головной боли. – Вроде начала стихать? Да и вообще врач верно говорит, надо больше двигаться и дышать свежим воздухом!»

После чего решительно, но очень аккуратно приоткрыл окно. Это он тоже любил: подслушивать, о чем переговариваются выходящие на место перекура охранники и работники банка. Как раз курилка с навесом располагалась внизу и чуть сбоку, а слышимость получалась великолепная. Даже осторожный шепот удавалось улавливать досконально. А потом многие уволенные понять не могли, за что их турнули с работы? Потому как официальный повод можно отыскать всегда, а вот истинный узнать – уже совсем иной допуск.

Вот и сейчас внизу велся весьма и весьма интересный разговор. Причем беседовали не охранники, а несколько быков, коих банкир использовал для силовых разборок с конкурентами или с зарвавшимися клиентами. Причем речь шла о делах знакомых и о личностях известных:

– …И вот мы уже изрядно поддатые были, когда Беркут как с цепи сорвался. Пойду, говорит, к своей цыпе, и все!