Юрий Иванович - Ограбление Харон [litres]

Приехавший не спешил. Вначале развернул скутер, потом забрал из заднего багажника чехол с папками и поставил у себя под ногами. Лишь после этого снял с шеи банкира дельтанг и громко крикнул:

– Старт!

Тут же и сам стартовал, но к выезду из глубокого переулка. Тогда как джип, разогнавшись за восемь секунд до скорости ста сорока километров в час, буквально впечатался в кирпичную стену. Во все стороны брызнули остатки топлива, стекла, детали кузова и осколки кирпича. Пошел дымок и… тут же пропал.

Страшно этим разочарованный скутерист пробормотал вслух:

– Ну да! Кому суждено быть повешенным, тот не сгорит!

Потом сплюнул в сторону сплющенного авто да и поехал по своим делам. Банкира Шеретяна не стало. Как и его подручного, бригадира Беркута. И Романа Ландера обуревало чувство хорошо проделанной работы. Все сложилось органично и правильно: его пассия избавилась от назойливого ухажера. Удалось разрешить проблему друга. Еще и самому при этом остаться с довольно солидной прибылью.

Но больше всего радовали открывающиеся перспективы сотрудничества с дельтангом. А вернее, с Шенгаутом, Никитой Трофимовичем, душа и сознание которого выглядела в виде двуглаза и теперь находилась в кармане Романа и отдыхала. И не просто отдыхала, а делилась своими впечатлениями и довольно подробно излагала последние сведения, которые удалось вырвать из памяти банкира:

«Что ни говори, а оказаться в телах обоих ублюдков – премерзкое дело. Не знаю, как можно учитывать подобную работу и по каким нормам начислять зарплату, но и целый год стажа не идет в сравнение с часом полного погружения в это дерьмо!»

«Так может, это только вначале…»

«Нет! – резко оборвал Дед. – К такому привыкнуть нельзя! Разве что надо изначально оказаться подобной сволочью и чтобы собственные чаяния совпадали с чаяниями этих уродов. Практически – они не люди, и у них нет ничего святого в душе. Таких надо походя уничтожать, не заморачиваясь никакими моральными или гуманистическими принципами».

«Ну тогда мне здорово повезло», – повеселел Ландер.

«В чем именно?»

«Да в том, что я в ладони зажал именно дельтанга зеленоватого цвета. Скорее всего иные оттенки обозначают иной характер, иное наличие совести и совсем иное отношение к честному образу жизни».

«Не факт! – выразил свое несогласие Трофимыч. – Да и я почему-то уверен, что разные цвета соответствуют возрасту человека, умершего и превратившегося в дельтанга».

«Не могу оспорить, тебе видней! – мысленно хохотнул Роман. – Ты с ними со всеми в той лоди неизвестно сколько перемаргивался и общался!»

«Если бы… А то какое-то общение получалось малоинформативное, несуразное. Кто вообще тупо молчал, кто чушь какую-то нес, кто банально и бессмысленно рыдал. И виной тому однозначно сама смерть, предваряющая данное превращение. Вот если бы знать заранее, во что превратишься да куда попадешь…»

«Ха! Ну вот знаешь ты теперь. А дальше что? Куда вы плыли и что с вами дальше собирались делать? Может, вас боги на компот собирались переварить? Или на мыло пустить «Особое. Глазастое»?

«Шутишь? – Шенгаут и сам умел пошутить: – Вот умрешь ты, станешь дельтангом, и из тебя какая-нибудь девочка волан для бадминтона сделает. Вот тогда получишь в глаз! О-о! Питсотмиллиардов раз!»

– Ладно тебе живых запугивать! – хохотнул Роман вслух. – Рассказывай, что еще ценного накопал в башке этого банкира?

Некоторое время они обсуждали новые данные, прикидывая, как их можно применить и можно ли это сделать вообще. Ведь еще следовало соорудить для себя стопроцентную защиту и попутно увести следствие в другую сторону. Благо, что для этого имелись предпосылки.

В то же время Ландер не спешил возвращаться в дом к другу или в дом к подруге. Он на скутере и на вокзал заехал, побывав в камере хранения и оставив там мешок с документами. И в нескольких магазинах побывал, заказав нужную оргтехнику. И перевод денег сделал по нескольким адресам. И несколько коротких писем отправил с разных почтовых ящиков. И только на середине этой дистанции Никита Трофимович пришел к определенным выводам по одному из весьма загадочных аспектов:

«Понял! Пусть и не уверен на все сто, но я, кажется, догадался, почему Беркут выглядел утром резко постаревшим. Причем это его состояние заметили все: начиная от его дружков и охранников и заканчивая банкиром. И я тебе сейчас выдам свою теорию. Только ты крепче руль держи и скорость сбавь!.. А то как-то умирать не хочется. Второй раз…»

Зинаида Ивановна давно себя считала женщиной степенной, уважаемой и независимой. Ибо всего в своей жизни, а в особенности уважения, почета и благосостояния добилась своими руками и своими талантами. Всегда она знала, что будет завтра, грамотно планировала свои действия на месяц вперед и не сомневалась, что ей предстоит в ближайшие годы.

Но все планы и размеренная жизнь летели кувырком, когда в поселок наведывался с краткими разгульными визитами друг босоногого детства Ромка Ландер. Да и после его не менее неожиданных отъездов Зинаида несколько месяцев никак не могла вернуться в размеренную жизненную колею. И что она ни предпринимала, какие сама себе обещания ни давала, оградиться от этого чувственного торнадо ни разу не получалось.

Ни временные кавалеры ее не устраивали. Ни более серьезные, степенные мужчины, предлагавшие руку и сердце, долго возле Стрельниковой не задерживались. И клятвы не подпускать этого бедового приятеля ближе чем на выстрел из ружья не помогали. Стоило только с ним встретиться, как отыскивались сотни причин для продолжения разговора, делового общения, игривой беседы, прогулки или шумного застолья. Дальше еще хуже: словно кто-то посторонний вселялся в тело Зинаиды и превращал ее в полную, ничего не соображающую дуру. И эта дура, просыпающаяся в объятиях Ландера, только и могла вздохнуть с удивительным смирением:

«Ну и ладно! Как будет, так и будет!..»

А потом было только плохо. И полный раздрай в чувствах долгие месяцы. Казалось бы, годы уже взяли свое, пора угаснуть каким-либо чувствам, остепениться окончательно, а вот поди ж ты!

Вновь появился не запылился Роман Григорьевич, и весь нормальный уклад целомудренной жизни оказался разрушен словно под ударом океанского цунами. Какой-то бандит, которому по доброте душевной пару раз улыбнулась, не в счет. Сама бы с ним справилась, прострелив башку картечью, и рука бы не дрогнула. Да и сам Беркут не посмел бы перейти определенную грань в отношениях без разрешения.

А тут так все дико сложилось, что кажется сценами из дешевого мексиканского сериала. Или наоборот, из богатого американского мюзикла? И как только впустила несуразно одетого Ландера в дом? Да еще и вкупе с Жориком?! Почему накормила их пельменями?