Александр Голиков - Самородок (СИ)

И тут мягко, ненавязчиво толкнули в самое сердце. Он ощутил внутри себя тёплую, захлестнувшую его волну. Энея…

«Я чувствую тебя, ты рядом, — неожиданно раздалось одновременно с этой пришедшей из ниоткуда волной. Но не слова то были, а образы, которые, однако, были куда красноречивей слов. — Большое Зло окончательно проснулось, и оно ищет меня. Я боюсь! Спаси…»

Последнее было настолько проникновенным и ёмким, что Ким буквально задохнулся от охватившей его целиком щемящей жалости. В глазах потемнело, в голове помутилось, и совсем не стало хватать воздуха, настолько сильным оказался этот призыв-мольба. Он покачнулся и едва не осел на пол, если б его вовремя не поддержала Тори.

— Что с тобой? — она мёртво вцепилась в руку.

— Мне… надо… — он хотел добавить «идти», но язык отчего-то не слушался. И тут для него с пронзительной ясностью вдруг открылось — если сейчас он уйдёт туда, к Энее, то это будет уже непоправимо, это будет навсегда…

— Что надо? — нетерпеливо повторила Тори, продолжая удерживать его.

— Надо… — прошептал Ким, не без труда освобождаясь от этой хватки, и на негнущихся ногах двинулся в сторону бокса, где его ждали и где на него очень надеялись. Как на последнее, что осталось в этой жизни…

Ва-гуал заполнил собой большую часть корабля, бахромой свисал с потолков, оплетал трепещущими нитями переборки, золотистыми коврами устилал пол и стены. Это, в принципе, было не так уж и нужно, но диктовалось оперативной необходимостью. И хотя он не имел понятия, что это такое — оперативная необходимость, но действовал соответственно. Он функционировал.

Датай был уже рядом. Экипаж слаженно, как то и было необходимо ва-гуалу, делал свою работу. Экипаж тоже функционировал. Не думая и не вдаваясь в подробности. Просто функционировал. Не более. Самая мизерная часть сознания ва-гуала отвечала за его стабильность и боеспособность. Но даже и эта мизерная часть делала лишь одно — отдавала приказы. Ва-гуал изготовился. Он был как сама неизбежность, как рок. Самым главным для него была миссия. Причём, с большой буквы. И начать он решил с земного флота, потому что этого требовала вложенная в него программа. Но алгойцы тоже далеко не уйдут. С ними он разберётся чуть позже, вот и вся разница. Открывший Бездну да будет поглощён оной.

День не заладился с утра. Пусть на «Валдае» утро и являлось понятием относительным, а сам день — понятием условным, но так уж устроен быт и распорядок в глубоком космосе, где всё по расписанию, от вахты и до вахты, от смены и до смены, и от приёма пищи до приёма пищи, если твой корабль принадлежит Министерству обороны и состоит в реестре Военно-космических сил Земли. «Валдай» принадлежал и состоял — земной линейный крейсер, один из многих, что находились сейчас в системе Датая. Кроме них тут были ещё линкоры и «матки». Более лёгкие и оттого менее вооружённые суда в системе использовали редко. Потому что противостояла землянам не менее грозная сила — алгойский боевой флот, состоящий в основном из мегатонников и тех же «маток». Почти месяц продолжалась эта тягомотина, именуемая штабистами позиционной войной, то бишь борьбой за позицию как в космосе, так и на самой планете. Среди же личного состава распространение получило куда более доходчивое и образное — «мясорубка». И сразу понятно, о чём речь, без всяких там округлых формулировочек.

Так вот, день у Андре не заладился с самого утра. Хотя «не заладился» — это ещё мягко сказано. На самом деле он начался с трагедии, для него во многом личной: он потерял напарника. Того сбили, когда Город уже чертил на мониторах руины своих пригородов, когда до безопасного «ствола» оставалось пара минут, и они вот-вот должны были уходить в стратосферу, а дальше к «матке», когда уже казалось, что очередной рейд по сопровождению медбота прошёл успешно («штатно», как любили выражаться те же штабные). Не тут-то было… «Гарпун», ракета из алгойского ПЗРК, выпущенная откуда-то сбоку, влепила Вадиму, его ведущему, прямо под бронекожух, в самое уязвимое место. И тут же вспышка на месте идущего впереди «Конвея», и отсчёт пошёл уже даже не на секунды, а на их составляющие. Он делает резкий противоракетный маневр с одновременным экстренным выбросом металлизированного облака, чтобы прикрыть и себя, и неуклюжий бот, приказ его пилотам уходить в стратосферу, они свечой взмывают в небо и через три буквально минуты уже в открытом космосе, в «своём» коридоре, свободном от алгойских боевых спутников. С одной стороны повезло, с другой же…

На постоянные запросы Вадим не отвечал (в данный момент тот валялся без сознания среди руин, и рядом лежал его киб-шлем, расколотый пополам, как спелый орех). Алгойский «гарпун» штука препакостная, самонаводящаяся активно-проникающая ракета, и как правило, шансов она не оставляла, била наотмашь, наповал. Теперь о судьбе Вадима оставалось лишь гадать. Да и собственная ещё под вопросом. Но высланное навстречу звено «Алардов» благополучно сопроводило ослабленную боевую единицу до места назначения и тут, уже на подлёте к «матке», случилось и второе ЧП — вдруг, ни с того, ни с сего, у него полетел блок опознания «свой-чужой», и его тут же взяли на «мушку» никогда не дремавшие зенитные сторожевые комплексы самой «матки». Отчаянно заверещал датчик обнаружения, предупреждая о возможных последствиях. Но «Аларды» были рядом, с «маткой» разобрались, долетели. Истребители-перехватчики отвалили в стороны, в собственный сектор патрулирования, откуда и были только что сняты, а он вогнал свой многострадальный штурмовик в шлюз-камеру, погасил двигатели, отключил автоматику с электроникой, снял киб-шлем, вытер взмокший лоб и только после этого позволил себе от души выругаться.

«Матки» ему никогда особо не нравились. Слишком много всего на один квадратный метр. И людей, вечно при делах и вечно спешащих куда-то, и различных комплексов, и всевозможной техники. И то, что сейчас он тут застрял посреди всего этого (и, видит бог, застрял надолго), оптимизма ему нисколько не прибавляло. Чёрт!.. Пока блок заменят, потом, как водится, полная диагностика всех систем — короче, сутки как минимум будешь ходить из угла в угол как неприкаянный. Можно, конечно, вместе с техниками заниматься своей машиной, но те не очень-то любили, когда путаются у них под ногами совершенно несведущие в их деле пилоты. Было дело — и взашей выгоняли!.. Андре вздохнул и полез из кабины. Будь оно всё трижды проклято!

Доложившись своему начальству в лице майора Лепски и обрисовав тому ситуацию, он, как и положено, тут же вызвал ремонтников и, когда те прибыли, в двух словах поведал им о своей проблеме, на что старший хмыкнул: «Не бзди! Видел бы ты, на чём иногда прилетают наши пилоты… А у тебя так, семечки. Погуляй где-нибудь и подходи ближе к вечеру, думаю, успеем к тому времени с твоим корытом разобраться». На «корыто» Андре нисколько не обиделся — профессиональный жаргон, где машину обзывают как угодно, но только не по реестру ВКС. Это чтоб не сглазить пилота. Летай ты хоть на «жестянках», да хоть трижды на «корытах» и прочих штуковинах, но лишь бы целым вернулся. А там твоему «коню» уже и надлежащий присмотр, и соответствующая конюшня с причитающимся кормом в виде активированного топлива и барабанной оружейной консоли, где роль сладких леденцов выполняли АПР, то бишь активно-проникающие ракеты. Война всё это выдумала, чёрт бы её!.. Покрутившись для приличия некоторое время рядом и поймав пару косых взглядов, он чертыхнулся про себя и решил двинуться на следующий уровень, подальше от суматохи и запаха крови (крови на сегодня ему уже, видит бог, достаточно). Тут, на первом уровне, была разгрузочная площадка — носилки-антигравы с ранеными, обожжёнными и искалеченными, тут же и приёмный бокс, шлюз-камеры, ремонтный ангар и прочее. Люди тут занимались делом, а вот он-то как раз был и не у дел, так что отправился с глаз долой, куда подальше. А куда, по-большому и всё равно. По барабану.