Василий Сахаров - Большая игра

— Нет, — покачал головой Лыков.

— Что нет!? — вскипел Афанасьев. — Сейчас повсеместно чистка рядов идет. Каждый под колпаком, а ты отказался выполнить приказ. Это не «губа» и не разжалование в рядовые, а трибунал со всеми вытекающими последствиями. Думаешь, тебя кто–то прикроет? Хрена лысого! У комбата семья и четверо детей. Он, как и все мы, в долг живет, на кредиты корпорации. И как ты думаешь, кто ему дороже, родные дети или борзый лейтенант, возомнивший о себе непонятно что и желающий жить по чести и совести?

— Мне не нужна защита, — произнес Радивой. — Сам за все отвечу, а бежать не стану, потому что это бесполезно. Найдут. А помимо меня еще и батальон пострадает. Будь, что будет.

Афанасьев оглянулся по сторонам: плац, дорожки, здания казарм и никого из посторонних рядом. Он шмыгнул носом, вновь хлопнул друга по плечу и сказал:

— Может быть, ты и прав, что не бежишь. Будут допрашивать, делай упор на то, что находился в состоянии наркотического или алкогольного опьянения. Тебе это зачтут как смягчающее обстоятельство. Если повезет, то дадут лет десять рудников. С твоим здоровьем и прививкой «Шапиро—Амунда—Суркова» лет пять ты протянешь без фатальных последствий. А потом, я постараюсь тебя вытянуть, есть у меня некоторые связи в системе исправительных заведений. Верь мне, вытащу тебя. Ты меня в училище прикрывал, от уродов с мощными кулаками прикрывал, ты мой единственный друг, и я про это помню. Бывай!

Афанасьев еще раз оглянулся и направился в сторону штаба, а немного пришедший в себя после перепалки с комбатом Лыков, пошел в офицерское общежитие для холостяков, проживающих на территории части. Здесь он написал пару писем дальним родственникам, находящимся на другой планете корпорации «Евразия», и попробовал позвонить своей девушке, которая проживала в том самом рабочем городке Смирнов, куда он отказался вести свою роту. Однако коммуникатор произнес, что связь с городком прервана по техническим причинам. Оставалось написать записку и надеяться на то, что пока не появились контрразведчики и военная полиция, он успеет отправить ее через офицеров батальона в Смирнов.

Но, вместо этого, осознав, что все бесполезно, никому его записки и письма уже не нужны, а жизнь всего за час непоправимо изменилась, он в очередной раз проклял свою горячность и идеализм, и вспомнил свою прошлую жизнь. Счастливое детство в семье провинциального чиновника среднего ранга и хорошая престижная школа. Веселая юность, туристическая поездка на лишенную атмосферы прародину человечества планету Земля. Мечты о военной карьере. Вступительные экзамены, показавшиеся ему легкими, жесткий профотбор и вот, он кадет военного общевойскового училища имени Валерия Бурыкина, героя, во время покушения на первого президента корпорации, закрывшего его своим телом. Трехлетняя учеба и изматывающие тренировки в полевых условиях: горы, леса, моря и открытый космос. Наконец, окончание училища, две маленькие звездочки на погон и на этом удача покинула Рудивоя.

Сначала, во время перелета с материка на материк, в авиакатастрофе погибли родители, решившие сделать ему приятный сюрприз и летевшие на его выпуск. Затем похороны и жестокое столкновение с реальностью, от которой его ограждали мать и отец. Семейные кредиты и долги, свалившиеся на него, замкнутый круг, из которого не выбраться. Хочешь жить? Возьми в долг у корпорации и продолжай на нее работать. Умер. Не беда, твое ярмо примут дети и внуки. Вроде бы и демократия, а присмотришься, настоящий рабовладельческий строй. Все было плохо, а теперь последний удар судьбы, отказ выполнить прямой приказ вышестоящего командования и за это скорая и неизбежная расплата.

За такими размышлениями его и застали представители контрразведки, появившиеся в комнате.

— Лейтенант Лыков? — спросил молодого офицера, вошедший в сопровождении двух дюжих сержантов военной полиции, капитан с перекрещенными кинжалами на нарукавном шевроне.

— Это я, — подтвердил лейтенант и встал.

На это его движение, каждый из сержантов выхватил из уже открытой кобуры парализатор и прикрыл капитана своим мощным телом. Тот, напротив, угрозы не почувствовал, протиснулся между полицейскими, подошел вплотную к Лыкову и произнес:

— Гражданин Лыков вы арестованы.

— Я готов, — лейтенант протянул вперед руки, а умелые и многое повидавшие на своем веку сержанты незамедлительно заломили их ему за спину и стянули пластиковыми наручниками.

— Рабочий день еще только начинается, а я уже устал, — судья Георгий Кристиансен, крупный мужчина с большими залысинами на голове, потянулся всем своим телом, скинул с плеч осточертевшую черную мантию, встал с кресла и, делая круговые движения торсом, прошелся по залу суда.

— Понимаю вас, мистер Кристиансен, — поддержал его судебный обвинитель Судетцки, молодой человек с большими связями, недавно переведенный из подразделений корпоративной полиции в прокуратуру. — Очень тяжело весь день смотреть на лица отъявленных преступников и мерзавцев. Безликая масса отребья с самого дна. Предлагаю в целях экономии времени приговоры выносить заочно. Мы имеем на это полное право, а сроки поджимают.

— Пожалуй, с рядовыми преступниками мы так и будем поступать, — согласился Кристиансен.

Судецки вернулся к своему занятию, просмотру сопроводительных документов на осужденных, которым предстояло участвовать в Мясорубке и Большой Игре. В этот момент подал голос третий человек в зале суда, защитник Левашов, сухой старик с крючковатым носом, как и его коллеги по судебному заседанию, одетый в официальную мантию. Он захихикал, и молодой обвинитель решил, что старик смеется над ним.

— Я сказал что–то смешное, господин Левашов? — вновь поднял голову от документов Судецки.

— Нет, — старик перестал смеяться и дружелюбно улыбнулся. — Просто вы сказали про безликую массу, и мне вспомнился древний анекдот.

— Анекдот это что–то вроде короткой юморески или басни? — уточнил обвинитель. — Кажется, что–то русское?

— Да.

— Так может быть, расскажете его нам, господин Левашов? — заинтересовался судья, любивший короткие истории со смыслом и без него, которые во множестве знал защитник.

— Хорошо. Слушайте. В больнице заканчивается рабочий день. Два товарища, патологоанатом и гинеколог выходят на улицу и, не спеша, идут. «Люди, живые», — протяжно и задумчиво говорит патологоанатом. «А главное лица, лица», — добавляет гинеколог.

Все трое улыбнулись и вернувшийся на свое законное место судья, спросил:

— Продолжим, господа?

— Можно, — кивнул Левашов.