Сергей Москвин - Пифия

Несмотря на сделанное объявление, одноглазый не затормозил, а, напротив, прибавил газу. Разогнавшаяся дрезина нырнула под переходной мост и свернула по стрелке на уходящий в сторону путь. Для одноглазого машиниста, Палача и Стратега это, похоже, не стало неожиданностью.

Оставшиеся позади пассажирские платформы вскоре скрылись за поворотом железной дороги. Дрезина преодолела еще несколько стрелок, но одноглазый все так же уверенно гнал ее вперед, нисколько не заботясь, что может свернуть не туда. По-видимому, он уже не раз ездил этим маршрутом и знал, что все стрелки выставлены в правильном положении.

Гончая изрядно продрогла, наблюдая за тем, куда они едут, когда впереди показалось какое-то подобие отгороженного бетонными плитами железнодорожного тупика или запасного пути на узловой станции, где стоял почти полностью занесенный снегом одинокий товарный вагон. Гончая затруднилась определить его цвет, зато хорошо рассмотрела, что в вагоне нет окон. Входных дверей она тоже не заметила. Больше всего вагон напоминал запечатанную со всех сторон стальную коробку. Но именно этот поставленный на колеса железный ящик, судя по всему, и был конечной точкой затянувшегося пути. Стратег с Палачом переглянулись, а одноглазый сбросил скорость, а затем и вовсе остановил дрезину.

– Все в порядке? – непонятно у кого спросил Стратег, потом вытащил свой бинокль и принялся осматривать подступы к вагону. – Похоже, никто не подходил. Давай! – Он хлопнул по плечу одноглазого, и тот подогнал дрезину почти вплотную к заснеженному вагону.

Странно, вблизи он выглядел совсем не так, как должен. Краска выгорела на солнце и облупилась, но Гончая почти не заметила на вагоне следов ржавчины, хотя за двадцать послевоенных лет он должен был проржаветь насквозь. Похоже, его изготовили из какой-то сверхпрочной стали.

«А может, это броня?» – озадачила ее неожиданная мысль.

То, что этот вагон особенный, можно было не сомневаться. Ради обыкновенного вагона Стратег бы не полез на поверхность, тем более не отправился бы на дрезине в многочасовой путь. Но если так, как этот вагон или его содержимое связано с гигантским червем?

– Не будем терять времени, – сказал Стратег. – Приступайте.

Последний приказ понял только Палач. Он развернул к себе одноглазого и принялся знаками ему что-то объяснять, периодически показывая на таинственный вагон и набитый проводами ящик в кабине дрезины. Потом они оба выбрались наружу, причем одноглазый прихватил с собой ящик, а Палач, помимо пулемета, еще и железный лом.

Они остановились напротив того места, где в вагоне располагалась входная дверь. Самой двери Гончая не видела, но как-то же можно было попасть внутрь. Одноглазый повозился с кусачками и уступил свое место Палачу.

– Снял растяжку, сейчас откроют, – прокомментировал его действия Стратег.

– Растяжку? – повторила за ним Гончая. – Что там внутри?

– Что там внутри? – спросила мама.

Но Майке не нужно было спрашивать, она и так знала. Давно знала. Это был вагон из ее видений. Тот самый, который она однажды нарисовала, а потом разглядывала вместе с сестрой, когда та еще была жива. И люди в черных масках на том рисунке. Все они были здесь: Палач, Левша, Стратег с двумя своими охранниками, доктор, раненый дядя Шериф и прежде пугавшая Майку женщина, ставшая для нее родной матерью.

«Не открывайте!» – хотела крикнуть Майка, но было уже поздно.

Палач несколько раз ударил ломом в стену вагона, сбивая намерзший лед. Майке представилось, что он будит спящего хищного зверя. Разбуженному вагону это не понравилось, и он ответил на удары глухим металлическим лязгом. Но Палач с Левшой не вняли прозвучавшему предупреждению. Вместе ухватились за какую-то скобу и откатили часть стены, а вернее, сдвижную дверь, в сторону.

Майка зажмурилась, в ужасе представив, как заключенный в вагоне огненный вихрь вырывается наружу, мгновенно сжигает Левшу, Палача, а затем и всех приехавших на дрезине людей вместе с ней и мамой. Но ничего этого не произошло. Когда она, набравшись смелости, вновь открыла глаза, Палач с Левшой по-прежнему стояли возле вагона, разглядывая то, что открылось им внутри.

– Все на месте, – донесся оттуда через мгновение голос Палача.

Стратег удовлетворенно хлопнул в ладоши.

– Выходим! Надо прикрыть Левшу.

Мама последовала за ним, но, сделав шаг, остановилась.

– А как же раненый?

Майка поняла, что ей не терпится узнать, что находится в вагоне, но не хочется оставлять дядю Шерифа.

– О нем позаботится доктор, – нашелся Стратег. – В схватке от него все равно не будет толка.

– В схватке? – уточнила мама.

– Если на нас вдруг нападут хищные звери, птицы или… В общем, ты поняла.

Мама кивнула и посмотрела на Майку.

– Останешься…

Та не дала ей договорить. Она выпустила руку Шерифа, соскочила с железного ящика, на котором сидела, подбежала к маме и прижалась к ней. Дядя Шериф крепко спал, во сне ему было совсем не больно. Майка знала это совершенно точно, как и то, что он не поправится, и ни доктор, ни мама, ни она сама не смогут ему помочь. Если бы мама спросила ее о Шерифе, Майка бы все честно рассказала ей. Но та не спросила, только обняла ее и шепнула:

– Будь рядом.

Когда они с мамой подошли к вагону, снаружи остался только Палач, а Левша забрался внутрь и шуршал там своими проводами. Вагонные двери (их оказалось две, а не одна) представляли собой скользящие по направляющим железные плиты, такие толстые, что их было не прострелить из автомата и, наверное, даже из такого пулемета, с каким не расставался Палач.

Майка с опаской заглянула в дверной проем, но вместо ревущего пламени увидела там аккуратно составленные друг на друга решетчатые деревянные ящики, в которых лежали продолговатые предметы, больше всего похожие на широкие и длинные железные бочки, по одному в каждом ящике. Майка никогда таких не видела, но сразу догадалась, что это не бочки. С одной стороны они были круглые и гладкие, а с другой – имели короткое металлическое оперение, заключенное в такую же металлическую рамку.

– Авиационные бомбы?! – удивилась мама. – Откуда они здесь?

– Черт его знает, – ответил Стратег. – Может, в Жуковский на военный аэродром везли или с аэродрома, а может, еще куда… Кстати, именно этот груз ты для меня искала, когда тебя сцапали красные и отправили на Лубянку. Из-за него они и пути поддерживают в исправном состоянии, ремонтируют при необходимости, от снега расчищают, чтобы всегда проехать можно было. Контрольные проверки каждый месяц устраивают. А ведь еще год назад никто в метро про этот вагон не знал, даже я. Сталкеры красных случайно его обнаружили. Они в Люберцы на разведку отправились, вот и наткнулись. Сами-то не сообразили, что к чему, но по возвращении доложили о находке, как положено. И завертелось! Москвин даже приказал какой-то древний паровоз восстановить, чтобы найденный вагон в Москву транспортировать. Рассчитывал с этими бомбами все метро под себя подмять. Ты даже не представляешь, каких усилий мне стоило все это остановить. Но Москвин – человек адекватный, логику чтит и к аргументам прислушивается. В отличие от некоторых из своего окружения. Хорошо, что в массовом сознании красных его авторитет непререкаем, иначе бы такая каша могла завариться. Устаканилось. А бомбы я приберег на черный день, под охраной красных, конечно. Знаешь, почему они их так стерегут, даже снайперов вдоль железной дороги посадили? Потому что это не просто бомбы, а БОВ! Боеприпасы объемного взрыва! Их еще называли вакуумными бомбами, уже не помню почему. По своей разрушительной силе они сопоставимы с тактическим ядерным оружием. При взрыве каждая такая малышка создает настоящее огненное облако с совершенно невероятной температурой пламени, в котором не может выжить ничто живое. Даже гигантский червь.