Сергей Москвин - Пифия

Гончая промолчала. Ясно, что Клещ исчез. Оставалось выяснить – по собственному желанию или с чьей-то посторонней помощью. Через мгновение она получила ответ на свой вопрос.

Рядом оглушительно громыхнул ружейный обрез, и вылетевший неизвестно откуда заряд картечи швырнул Тевтона на распорку с болтающимся фонарем. Он еще сползал по подломившейся опоре, а Гончая уже распласталась на земле. Это и спасло ей жизнь. Темнота взорвалась новым грохотом и вспышкой пламени, но смертоносный свинец пронесся над головой, нашпиговав земляную стену, а полыхнувшее пламя на мгновение высветило скрывающуюся в темноте фигуру с зажатым в руках обрезом.

Гончей все стало окончательно ясно. Воспользовавшись ситуацией, Клещ решил убить и ограбить своих спутников, а их смерть списать на сбежавшего дикаря. Патроны, два автомата, экипировка штурмовика, армейский камуфляж и гражданская одежда – жирная добыча. Вот только поживиться всем этим убийце не удастся.

Гончей не требовалось зажигать фонарь, чтобы понять, где укрылся противник. Из темноты доносилось его сопение и щелчки судорожно перезаряжаемого обреза. Автомат тут же развернулся к невидимой цели, палец уже выбирал свободный ход спускового крючка, когда за спиной что-то хрустнуло и голова будто треснула от мощного удара. Откуда-то из небытия на нее обрушилась волна невыносимого жара.

«Все-таки камень», – подумала Гончая, прежде чем накрывшая волна утащила ее за собой.

Лежащие на столе карандаши и листы бумаги притягивали взгляд, но Майка не поддавалась. Больше она не будет рисовать. Хватит! Последний раз это закончилось разбитыми в кровь кулаками, когда она колотила в дверь, пытаясь вырваться из своей клетки. Но руки – это ерунда по сравнению с тем, что она увидела и как сильно испугалась. До смерти испугалась, когда взглянула на свои рисунки. Они все были пропитаны ужасом, хорошо, что Стратег забрал их с собой, сам испугался, когда понял, что здесь нарисовано. Он быстро справился с волнением, но был, был момент, когда в его глазах заметался страх, и Майка это запомнила.

И снова подумала о женщине-кошке. Очнувшись от последнего обморока и увидев на своих рисунках рушащиеся станции метро и гибнущих людей, проваливающихся в разверзшуюся пропасть, Майка думала о ней постоянно. Что с ней, где она, почему не приходит, когда ее названой дочери так страшно и одиноко?

Майка всхлипнула и сквозь слезы с надеждой посмотрела на запертую дверь. Вот сейчас она откроется и… Но дверь не открылась. Более того, начала расплываться, словно размазывалась по стене.

«Это слезы, – подумала Майка. – Из-за них так кажется».

Но, видимо, дело было не в слезах. Или не только в них. Потому что железная дверь, запирающая Майкину клетку, совершенно сравнялась со стеной, словно ее и не было. Даже следа не осталось. Да и сама стена изменилась до неузнаваемости. Стала неровной и каменистой, покрылась трещинами, через которые кое-где просачивались капли мутной и грязной воды. Часть стены закрывала чья-то сгорбленная тень, а вокруг плясали отблески горящего пламени.

Майка опустила глаза и действительно увидела разведенный костер, а перед ним сидящего на корточках очень странного человека. Он был совершенно лыс, но поразило Майку не это. На вытянутом скуластом лице незнакомца не было ни усов, ни бровей, вообще ни одного волоска! Только глаза, которые из-за отсутствия ресниц казались выпученными, и большой широкий рот с бледными губами. Кожа лысого человека тоже казалась очень бледной, почти белой.

В первый миг Майка даже решила, что его лицо и руки покрыты мелом или какой-то краской, потому что заметила у него на лбу выведенный чем-то темным зигзаг, напоминающий извивающуюся пиявку. Из одежды на человеке был только солдатский жилет со множеством карманов, надетый прямо на голое худое тело, и широкие пятнистые штаны, подвернутые до колен, а больше ничего – даже ботинок!

Как можно в метро без обуви? В туннелях полно торчащих железок и острых камней, один неверный шаг, и порежешь ногу, а в напоминающем звериную нору бесхозном тупике, где сидел босой человек, их, наверное, еще больше. Но отсутствие обуви ему, похоже, совершенно не мешало. Он поднес ко рту что-то темное и продолговатое, Майке почему-то снова вспомнилась членистая многоножка, откусил и принялся смачно обсасывать. Майка поморщилась. Она не разглядела, что ест лысый незнакомец, но ей почему-то стало нехорошо. В том, как он это делал, было что-то мерзкое. Высосав мясо, или что он там высасывал, безволосый человек выплюнул в костер мелкие обглоданные кости.

«Это крыса, крысиная лапа», – сказала себе Майка, но не убедила. А незнакомец тем временем снял с огня длинный кусок мяса, насаженный на железный прут, отломил от него кусочек поменьше, небольшой вытянутый отросток, там еще осталось два таких же, а остальное снова повесил над костром. И тут Майка наконец разглядела, что он ест! Вернее, разглядела раньше, а поняла только сейчас. Пальцы! Человеческие пальцы!

Она вскрикнула от ужаса, и хотя тут же зажала рот рукой, людоед услышал ее крик, схватил с земли и выставил перед собой огромный нож с темным от крови лезвием и настороженно закрутил головой по сторонам. Майка проследила за его взглядом, сначала увидела сваленную у стены груду сочащегося кровью мяса (ее чуть не стошнило, когда она сообразила, что это за мясо), а потом… женщину-кошку!

Та лежала на боку, брошенная на землю, как какой-то мешок. Ее руки и ноги были стянуты электрическими проводами, но эти путы, наоборот, обрадовали Майку. Если бы людоед убил женщину-кошку, то не стал бы связывать ее. На волосах женщины-кошки запеклась кровь, но она была жива, хоть и валялась на полу без сознания. Майка хотела окликнуть ее, но вовремя сообразила, что людоед тоже услышит ее голос.

Тогда она представила, как наклоняется к женщине-кошке. Ближе, ближе. Вот губы коснулись ее виска и испачканных кровью волос, а через мгновение Майка уже шептала ей в ухо:

– Очнись. Пожалуйста, очнись…

Гончая открыла глаза. Ее будто кто-то позвал. Тонкий детский голосок. Майка? Нет, не может быть. Откуда ей здесь взяться?

Перед глазами горел костер, на огне что-то жарилось. Видно было плохо, а встать и осмотреться мешали связанные проводами ноги и руки. Гончая решила пока не шевелиться, и так увидела достаточно, чтобы понять: она явно не в бункере. Земляной пол, каменистые стены, низкий неровный потолок… Все это больше походило на пещеру, чем на туннель метро или другой рукотворный ход. Схватка с Клещом, закончившаяся ударом по голове, после которого она потеряла сознание, происходила в другом месте. Вот только кто принес ее сюда? Клещу незачем. Да и не стал бы он ее связывать и куда-то нести. Убил бы сразу, как этого и хотел. Значит, другой, тот, кого они искали. Где он? Судя по горящему костру, должен быть неподалеку.