Сергей Москвин - Пифия

Гончая перевела на него взгляд. Она не успела толком рассмотреть тех, кто напал на нее в палатке Очко, но могла поспорить, что Левши среди них не было. Человека с такой внешностью сложно было с кем-нибудь перепутать. Он не выделялся ни ростом, ни телосложением, а на фоне широкоплечего, коренастого Палача вообще казался дохляком. Но натруженные руки говорили о недюжинной силе, а обожженное с левой стороны лицо, покрытое сеткой мелких, но глубоких шрамов, и особенно черная повязка на левом глазу свидетельствовали о том, что ему приходилось бывать в переделках. Скорее всего, он был уже не молод, хотя Гончая допускала, что такое впечатление создают ожог и шрамы на лице.

Погруженный в свои мысли Левша ничего не ответил и даже не взглянул на Гончую. Что и говорить, колоритная подобралась компания – палач-изувер, одноглазый молчун, самопровозглашенный режиссер и побитая Гончая сука.

В конце концов, Стратегу надоело дурачиться, и он сменил тон на более серьезный.

– Приведи брамина. Мы будем ждать наверху.

Однако Палач, к которому относились эти слова, не сдвинулся с места.

– Без наручников эта отсюда не выйдет.

На Гончую он не смотрел, но она и так поняла, кого он имеет в виду.

– Надень, – приказал Гончей Стратег, подтвердив, что его обещание избавить ее от оков всего лишь пустые слова.

Гончая молча вернулась в допросную, защелкнула на руках оставленные на столе наручники и, выйдя оттуда, продемонстрировала Палачу скованные запястья. Но он этим не удовлетворился и затянул браслеты так, что наручники врезались в кожу.

– Теперь не разойдешься.

Гончая с трудом сдержалась, чтобы не застонать от боли. Вместо этого она, глядя в глаза Палачу, пропела строчку из старинного романса, подслушанного у своей матери.

– Мы странно встретились и странно разойдемся [3].

Наверное, если бы она врезала ему наручниками по роже, эффект был бы меньший. Самодовольное выражение мгновенно исчезло с лица Палача, сменившись гневом и раздражением.

– Я посмотрю, как ты потом запоешь, – выплюнул он ей в лицо.

Гончая лишь улыбнулась в ответ. Ради такого момента можно и боль потерпеть. Да и не так уж сильно давили наручники. К тому же теперь у нее был ключ.

Стратег решил, что ему пора вмешаться.

– Возьми брамина и отведи на платформу, – повторил он, и на этот раз Палач отправился выполнять приказание.

Словно деревянный чурбак с приделанными к нему человеческими руками и ногами катился по узкому коридору. Но, отдавая Палачу должное, Гончая вынуждена была признать, что он двигается проворно и совершенно бесшумно.

– На твоем месте я бы не злил его, если не хочешь вообще остаться без рук, – заметил Стратег, когда Палач отошел на достаточное расстояние.

– А на твоем месте я бы вообще не связывалась с ним! Он же маньяк! – В отличие от Стратега Гончая не пыталась скрыть от Палача свои слова и не понижала голос.

Она не рассчитывала, что Стратег согласится с ней – тот не сделал бы этого, даже если бы был на сто процентов уверен в ее правоте, но и такой реакции тоже не ожидала. Стратег лишь усмехнулся в ответ.

– Что с того? Самые лучшие исполнители получаются именно из маньяков. Нужно лишь правильно подбирать для них роли. Зоркий один из лучших бойцов Красной Линии, а в том месте, куда мы направляемся, нам понадобятся именно такие.

Гончая тоже усмехнулась. Он сказал «нам», словно в этот раз они были заодно и ее запястья не сковывали наручники.

Коридор закончился крутой двухпролетной лестницей, которая вывела в перегон, похожий на обводной туннель или межлинейник. Здесь даже имелось электрическое освещение, но толку от него было немного, так как металлические сетки-намордники, закрывающие лампы, настолько забились пылью, что практически не пропускали света. Напротив выхода из подвала на рельсах стояла бронированная дрезина на дизельном ходу – этакий угловатый стальной монстр с прорезанными в железных листах бойницами.

Возле дрезины топтались двое вооруженных часовых в таких же, как у брамина, стеганых телогрейках и одинаковых армейских кепках с нашитыми на них красными матерчатыми звездами. Может, часовые охраняли не дрезину, а вход и выход из подвала, но Гончей было на это плевать. Стратег и одноглазый Левша едва ли обратили на часовых больше внимания.

Стратег уверенно зашагал по туннелю – очевидно, он уже бывал здесь прежде и запомнил дорогу. Гончая двинулась следом. Одноглазый пристроился сзади. Однако не похоже, что он ее конвоировал. Когда Гончая специально притормозила, он отступил в сторону, чтобы не столкнуться с ней, и пошел рядом. Гончая внимательнее присмотрелась к своему новому спутнику, но так и не смогла определить род его занятий.

Военный? Вполне возможно. Но его не назовешь «лучшим бойцом Красной Линии». За какие же способности Стратег выбрал его себе в «оруженосцы»? Спрашивать об этом самого Стратега было бесполезно – все равно не скажет. Гончая решила начать с Левши.

– Давно здесь?

Чем непонятней вопрос, тем проще бывает завязать разговор. Но с одноглазым это правило не сработало. Он даже рта не раскрыл.

– А чем занимаешься? – задала новый вопрос Гончая, результат остался тем же.

Шагающий впереди Стратег усмехнулся себе под нос.

– Левша у нас неразговорчив, но ты продолжай. Может, чего и добьешься.

Судя по интонации, он был уверен в обратном. Но Гончая не привыкла так легко сдаваться.

– Семья-то хоть есть или тебе хозяйство вместе с глазом оторвало? – Она сделала обманное движение, имитируя попытку ухватить одноглазого за мужские причиндалы.

Надо было хватать по-настоящему, Левша и глазом не повел. Любой на его месте оскорбился бы. Стратег даже прыснул от смеха, а одноглазый вообще никак не прореагировал.

Гончая это оценила. Следовало признать, что такие люди ей еще не попадались. Но ведь не за выдержку выбрал Стратег одноглазого себе в команду. Да и надолго ли хватит ему выдержки, если, например, загнать под ноготь раскаленное шило?

Пока Гончая строила предположения относительно нового спутника, впереди показалось заграждение, состоящее из рогатин, между которыми протянулось несколько рядов колючей проволоки. Эту внутреннюю границу охраняли трое вооруженных часовых, но Стратег показал им какой-то металлический жетон и вместе с остальными был беспрепятственно пропущен дальше.

За ограждением начинался обитаемый туннель. Здесь ходили люди – Гончая разглядела на размокшей земле между шпал несколько смазанных отпечатков подошв, а вдали слышались человеческие голоса. И хотя электрические лампочки со стен исчезли, в этой части туннеля стало заметно светлее. Свет шел с той же стороны, откуда доносились голоса. Очевидно, там и располагалась станция.