Артем Фадеев - Разочарованные. Трилогия (СИ)

— Да, конечно, — практикант протянул прессу полковнику.

Взяв газету, Скавронский некоторое время просматривал, заинтересовавшую его статью. Наконец, не отрывая взгляда от газетного листа, он в пол голоса проговорил: — Вот чему я всегда удивлялся, так это тому, как этим журналистам удается быть в курсе всех событий. Иногда у меня складывается такое впечатление, что они заранее знают о том, что должно произойти в нашем городе.

— Такая уж у них работа, — пожал плечами Слава.

Олег Федорович пробормотал что-то неразборчивое в ответ, вернувшись к газетной заметке.

В дверь внезапно кто-то постучал.

— Войдите, — распорядился полковник, продолжая чтение.

Дверь распахнулась, и на пороге возник незнакомый парню человек. Практикант внимательно изучил посетителя.

Визитером оказался мужчина средних лет. Весь его вид говорил о том, что он является истинным интеллигентом. На мужчине был строгий идеально сидящий костюм. На носу у посетителя пристроилось старомодное пенсне, а на голове старомодная же фетровая шляпа. В левой руке мужчина держал папку. Папка была на столько тонкой, что уместиться в ней мог, пожалуй, только один листочек офисной бумаги, формата А-4. Правая же рука сжимала элегантную трость.

— Доброе утро, — поздоровался визитер. Его скрипучий голос разлетелся по кабинету: — Мне необходимо увидеть полковника Скавронского Олега Федоровича.

— Проходите, садитесь, — дочитывая статью, Скавронский указал на стул, расположенный напротив его стола.

Цокая по полу тростью, мужчина, не торопясь, проследовал к указанному ему месту, и устроился на стуле.

— Слушаю вас, — Олег Федорович, наконец, отложил газету, и внимательно осмотрел посетителя: — Что вы хотели?

— Вы полковник Скавронский Олег Федорович? — упрямо повторил визитер.

— С утра был им, — шутливо ответил полковник, пытаясь расположить мужчину к себе.

— Вижу, вы уже в курсе последних событий, — кивнув на газету, проговорил посетитель: — Что ж, тем лучше.

— О каких именно событиях идет речь? — заинтересовался Скавронский.

— Ну, как же? — удивился визитер: — Разумеется об ограблении нашего городского музея.

— Простите? — не понял Олег Федорович.

Мужчина понял, что полковнику абсолютно ни чего не известно. Он деликатно кашлянул и снова заговорил: — Разрешите представиться. Я Филипп Филиппович Ларин. Директор городского музея.

— Очень приятно, — соблюдая правила этикета, отозвался полковник: — Слушаю вас внимательно, излагайте.

— Дело в том, что этой ночью произошло ужасное событие, — принялся вводить в курс дела Скавронского Филипп Филиппович: — Извините, я почему-то предположил, что вы читаете именно о налете на наш музей, — он кивнул на газету.

— Вы ошиблись, — поправил директора музея Олег Федорович: — Мое внимание привлекла совсем другая заметка.

— Теперь я это понял, — продолжил Ларин: — Но, тем не менее, это абсо-лютно не меняет дела. Разрешите? — он указал подбородком на газетный лист.

— Прошу вас, — любезно разрешил полковник.

Филипп Филиппович аккуратно поднял со стола «Фишкуйское время», пролистал несколько страниц и, протянув газету Скавронскому, проговорил, указывая пальцем в нужное место: — Вот, полюбопытствуйте, Олег Федорович.

Полковник пробежался глазами по заголовку статьи. «Ночной налет», гласила заметка.

— Мне кажется, — не прикоснувшись к газетному листку, заявил Скавронский: — Что будет лучше, если вы сами введете меня в курс дела. Простите, как вы сказали, вас зовут?

— Филипп Филиппович Ларин, — вторично представился директор музея.

— Да, — повторил Олег Федорович: — Филипп Филиппович. Итак, я внимательно вас слушаю. Насколько я понял, минувшей ночью был совершен налет на подведомственное вам учреждение.

— Совершенно верно, — Ларин вернул газету на ее прежнее место: — Это ужасно. Даже не знаю с чего начать.

— Будьте добры, Филипп Филиппович, начните с самого начала, — попросил директора музея полковник.

— Хорошо, — трагично вздохнул Ларин: — Как скажите. Понимаете, я работаю в качестве директора музея вот уже как двадцать лет. Этот музей настоящее достояние нашего города. Вся история Фишкуйска собрана в его стенах. Это настоящий кладезь, позволяющий нам окунуться в события давно минувших лет, десятилетий, прошлого и даже позапрошлого столетия. У нас собраны такие редкие экспонаты, которых не сыскать ни в каком другом месте. Вы себе не представляете, какими раритетными вещами мы располагаем. Чего только стоит один из экземпляров первопечатных книг.

Поняв, что Филиппа Филипповича понесло несколько в другом направлении, Скавронский перебил его, попросив: — Пожалуйста, ближе к делу.

— Да, конечно, — директор музея поправил пенсне, и продолжил: — Про-стите, но когда я начинаю говорить о музее, не могу удержаться от неболь-шой лекции по его истории.

— Понимаю, — кивнул Олег Федорович: — Это профессиональное.

— Верно, — согласился с ним Ларин: — Так вот, я наведываюсь в наш музей ежедневно, каждое утро, включая и выходные дни. Понимаете, тут вот какое дело, официальный выходной у музея — понедельник. Это очень удобно. В самом начале недели жителям нашего города не до посещения музея. Они спешат на работу, а вечером предпочитают отдых у телевизора, или же, расслабляются в каком ни будь баре. В официальные же выходные ситуация иная, именно по субботам и воскресеньям, согласно статистике в нашем учреждении наблюдается наплыв посетителей. Именно по этой причине, мы и установили такой график работы.

— Очень удобно, — прокомментировал услышанное полковник.

— Да. Так вот, — вновь заговорил Филипп Филиппович: — Каждый день, включая понедельник, я обязательно навещаю музей в восемь часов утра. Это уже просто вошло у меня в привычку. Как ни как я, все-таки директор этого заведения. Должен держать все в строгости и порядке.

— Вижу, вы ответственный человек, — Скавронский уже заскучал, ожидая, когда же Ларин перейдет непосредственно к ограблению.

— Приходиться быть таковым по долгу службы, — уточнил Филипп Фи-липпович: — Сегодняшнее утро не было для меня исключением. Я как обычно в половине восьмого вышел из дома и направился к месту работы. Я совершенно не ожидал того, что увидел. Мне и в голову не могло прийти, что подобное когда-нибудь случится в нашем музее. Однако человек предполагает, а Бог располагает.

— Так что же вы там обнаружили? — нетерпеливо осведомился Олег Федорович.

— Я понял, что произошло что-то ужасное, едва подошел к двери. Понимаете, дверь в музей запирается в восемь часов вечера, а открываем мы ее в восемь часов утра. Я же подошел к музею без пяти восемь. Представляете, что я увидел первым делом, поднявшись на крыльцо?