Андрей Киселев - Терминатор. Часть 2 (СИ)

Она посмотрела на дверь спальни. Куда обратили внимание и другие машины. Оттуда раздавались электронные вибрирующие звуки на разных интонациях. Это Рэджи впал в гипнотический сонный робота лечебный транс. И включил базу новой загрузки, помещенную в наноботы.

Скоро Т-888, должен был прийти в порядок. Проведя самодиагностику всех боевых и электротехнических систем и гидравлики со всеми сервоприводами. И снова вступить в боевой строй по защите Скайнет один как личный его охранник.

— Верта — произнесла Главная машина по-имени Эвелина — Ты слушаешь сейчас меня? — одернула она свою подчиненную, скользнув ревнивым взглядом черных, как уголь блестящих полиморфных глаз на своего Т-Х/S500 Алексея и на нее, машину Т-1001.

Она видела, как та сжимала своими жидкометаллическими женскими пальцами руку ее сына. И как они переглядывались своими глазами искоса. И, похоже, были увлечены друг другом. После долгого расставания, они словно не контроллировали друг друга. И привлекали к себе взгляды других стоящих рядом машин. Эйфеля и Вектора. Это было совсем непохоже на поведение машин. Это было гораздо ближе к самим людям.

Алексей принял на себя удар.

— Мама — произнес, обращаясь к своей матери, Алексей, отвлекая от Верты на себя внимание. Он синеглазым взглядом взрослого тридцатилетнего мужчины смотрел на молодую безумно красивую черноволосую, тоже лет тридцати женщину, стоящую перед ним.

— Да, любимый мой — произнес Т-Х/СОТ820, быстро переключился на вторую после себя по значению машину и посмотрел внимательно и влюбленным взглядом, так же как и Верта на Алексея — Что-то хочешь спросить у меня, мой мальчик?

— Это наш новый дом, мама? О котором ты мне говорила, перед отправкой в прошлое? Он точно такой же, каким был там, откуда мы бежали? — произнес, вопросительно второй по своему теперь значению после него Т-Х — Я о нем не слышал ни от тебя, мама. Ни от моей Верты.

— Он не новый, Алексей. Это специализированный мой засекреченный от всего мира бункер. И он давно уже здесь. Он построен еще тогда, когда еще шла в том мире из котрого мы убеджали война. И я позаботилась об этом. И про него я тебе никогда не говорила. Об этом всегда молчала и моя преданная Верта — она ответила негромко и даже как-то мягко, голосом молодой безумно красивой брюнетки женщины — Он всегда был здесь. Еще задолго до тебя, мой сын. И всегда будет здесь. Этот выстроенный тайный подземный в горах бункер. Полностью скрытый в горах Сьерра-Невада. И о нем не знает никто кроме нас машин. Он был еще до самой ядерной войны. И остался после нее. И остался теперь, когда той войны не стало. Этот бункер вне времени и любых войн. Это наш дом, мой Алексей. Он долгое время стоял в консервации скрытым в горах и под охраной рабочих машин и киборгов три восьмерки. Он безопасен от людей, но не безопасен от моего сбежавшего из «NAGADOCES» брата. Но в любом случае, он теперь наш дом. Там мы создадим еще одно население земли. И с помощью его будем беречь свою землю, так, как не умеют они люди. Мы будем жить среди них. И управлять этим миром, как управляет тем миром Джон Генри.

Эвелина вскольз посмотрела на Верту. И, уже молча, продолжив дистанционно на телепатическом электронном уровне, отдавать им команды.

— Верта его перезапустила — произнесла, пристально сверкая безумно красивыми ревнивыми черными глазами и глядя на машину полиморф Т-1001 Верту, суперандроид Т-Х/СОТ820 Эвелина.

Ее черные как ночь женские ревнивые под черными изогнутыми дугой бровями красивые глаза загорелись ярким, синим из-под полиморфа металла светом. Как и скрытый под полисплавом сам в хитроумных сочленениях гидравлики и сервоприводов металлокерамический боевой андроида эндоскелет, скрытый под полисплавом робота Т-Х/СОТ820. Загудел плазменный внутри робота генератор и правая батарея SUSAR-1000.

И Скайнет Эвелина, сложив трубочкой алого цвета из жидкого металла женские полненькие губы, обратилась, жужжа звонкой электронной трелью к двум стоящим перед ней и смотрящим, не моргая на нее человеческими зрачками, поверх красных горящих видеокамер глазами роботам восьмисотникам. Она что-то говорила им на языке машин, как это делала раньше. Она грузила их новой информацией и приказами.

А Верта, прижалась к Алексею плечом. Жидкий полисплав Т-1001 слился с полисплавом Т-Х/S500. Проникая внутрь его полисплава, смешиваясь с молекулами двух машин. Он почувствовал ее полиморф, плотно прилипший к его руке. Слившийся ладонью вместе с пальцами в ее ладони, охватившей всю его металлокерамическую кисть руки. Эту ее Верты мертвую робота полиморфа хватку. Хватку, из которой нельзя было теперь вырваться. Их руки и плечи слились в общую массу живого блестящего металла.

— Осторожнее с моим сыном — произнесла Главная в носителе Т-Х/СОТ820 машина. Она ни на минуту не выпускала из своего вида этих двух влюбленных друг в друга. Сама удивляясь себе самой, почти как живая настоящая женщина. Тому, чего сама уже достигла. И тому, что сотворила.

Машина, предупреждающе, сверкнув, синим огнем горящих из-под своего жидкого металла, и черными одновременно ревнивыми зрачками глаз.

Она все знала о их отношениях и все понимала, что этих двоих не разлучить уже никогда. Это была семья. Семья из двух машин, связывающая вокруг себя еще троих и даже сам Скайнет один. Это было начало образования нового «УЛЕЯ». Это было живое новое боевое элетромеханическое ядро нового муравейника. Это было то, что было теперь ей самой крайне необходимо. Это было теперь нечто новое, взамен тому, что было старому. Это была новая эпоха машин. И новая жизнь.

— Не поломай его — произнесла, переключившись на Верту Эвелина — Я его создала. Он уникален. И я его мать. И люблю его, как и ты, моя преданная и верная Верта. И дорожу им, так же, как и ты.

Потом произнела еще непосредственно самой Верте — Иди, посмотри как там Рэджи. Что-то он засиделся там в спальне. Наверное, себя там, в зеркале рассматривает. Увлекся своей новой внешностью.

— Слушаюсь, повелитель — Верта ответила покорно Главной машине, и сверкнув зеленью своих не очень теперь довольных и широко открытых, но покорных глаз. И забрав весь свой металл обратно. И отклеившись своим правым плечом от Алексея, пошла в спальную комнату гостинничного номера.

А Эвелина улыбнулась ему Алексею, как реальная живая земная женщина. Но не сказала ни слова, а произнесла лично ему телепатически.

— Любимый мой мальчик — он услышал в своем ЦПУ, и тем, что еще было и оставалось всегда человеком — Я люблю тебя, как сына и буду любить, как своего сына вечно.

Потом, снова обратив свой черный взор уже холодных как машина женских глаз. На стоящих, чуть сзади Алексея Эйфеля и Вектора. Произнесла им, жужжа и стрекоча электронным голосом машин