Борис Батыршин - Крымская война. Соотечественники (СИ)

Пирс завален ценным имуществом. Алмазовцы, как белки -волокут все, что подвернется под руку. Пушки, полевые и морские, грузовики, торпеды, бочки с топливом, разобранные аэропланы, станки, танки, пулеметы разных систем, ящики, ящики, ящики... На вопрос - «сколько тут всего?» Зарин усмехнулся: «Кто же его знает, голубчик! Вот окажемся там - пересчитаем, а сейчас надо спешить...»

Над городом барражирует вертолет. «Горизонты» с «Адаманта» и беспилотники морпехов тоже не стоят без дела: Куроедов хочет, чтобы красные все время видели над собой дроны. Вдобавок, морпехи то и дело пуляют о нейтралке одиночными из РСЗО. Фрунзе пока стоит, хотя бронегруппы докладывали о конных разъездах на окраине. Их отгоняют предупредительными очередями.

Большевистское подполье тоже успело засветиться - у вокзала взяли курьера с донесением в штаб красных. На допросе парню вкололи кое-какую хитрую химию, но разговора толком не получилось - пленный сыпал именами, кличками, травил байки, хихикал, пускал слюни. Этот цирк продолжался часа полтора, пока не стало ясно: без грамотного дознавателя проку от этого не будет. Курьера напоследок прокатили на «Тигре» мимо блокпостов, показали бронетранспортеры, после чего вывезли за город и дали пинка под зад. Фрунзе нелишне будет лишний раз услышать о мощи незваных гостей.

Меньше, чем через сутки корабли снимутся с якорей. Сначала пойдут «Можайск» и «Помор» - их заберет установка «Макеева»-ЦЕРНа. Потом пойдут остальные. «Пробой-М» сформирует Воронку Перехода в XIX-й век, и наши приключения продолжатся. Это не «билет в один конец» - профессор обещает, самое позднее, через год пробить к нам «червоточину», и тогда между «мировыми линиями» можно будет кататься, как на трамвае.

И, как водится, под занавес - сюрприз. Жора Корнилович, всеобщий любимец, лучший пилот авиагруппы, остается здесь. Куда он двинется, к кому примкнет, к красным, к белым, или вообще отправится за океан, по стопам Сикорского – этого Эссен не говорит. Он отдал Корниловичу самолет, взятыйв Качинской школе - пусть летит, а то еще попадет под горячую руку красным...

Что ж, алмазовцы вольны поступать по своему разумению. В этом мичман не одинок. Остаться здесь решили еще одиннадцать человек, правда, среди них - ни одного офицера.

Но никому в голову не могло прийти, что вместе с Корниловичем сдернет один из наших! Сотрудник научной группы «Адаманта» ударился в бега, прихватив с собой тяжеленный баул непонятно с чем. То есть, это в рапорте будет написано: «содержимое не установлено»; на самом деле, все шито белыми нитками. Парень решил примерить на себя шкуру «настоящего попданца», и можно не сомневаться - там и ноутбук, и солнечные батареи, и жесткие диски с базами данных.

Прощального письма «невозвращенец» не оставил, так что куда он собрался, что намерен делать - сия тайна нам неведома. Но, признать: момент самый, что ни на есть подходящий. Точка бифуркации, да какая! Так что если наведаться сюда лет через десять - можно увидеть много интересного...

Но каков Эссен! Рассказал о «побеге» только когда поиски «Де Хевиленда» потеряли всякий смысл. «Все мы тут «попутчики», Андрей, он, и можем в любой момент сойти с поезда и отправиться, куда глаза глядят. Почему наши люди имеют на это право, а ваш ученый - нет? Воинскую присягу он, насколько мне известно, не приносил, а значит не может считаться дезертиром...»

А что, подписка о разглашении уже не в счет?»

II

Минная стенка

Дноуглубительная шаланда (плоскодонная посудина, с козлами, колесами и ковшами) застучала машиной. Трос натянулся, и носовая оконечность «Строгого» покатилась прочь от пирса. С мостика миноносца заорали в жестяной рупор.

- Ну вот, - довольный Глебовский потер руки. - Сейчас оттащат подальше, там и «Живой» подойдет, зацепит на буксир и второго калеку.

Мичман Солодовников сощурился, разглядывая корабли.

- Подводную лодку оставляем большевикам?

- Там, куда мы отправляемся, нефть только-только начали добывать, да и не потребляют дизеля сырую нефть. Мы, конечно, тянем с собой полную наливную баржу, но когда еще сможем наладить перегонку? Остальные отобранные суда все угольные, с ними хлопот не будет. Да и аппараты у нее под американские торпеды, у нас таких нет.

- Вы, Адриан Никоныч, не стали ремонтировать «Строгого» и «Свирепого»? А в рапорте написали - «повреждения незначительны»?

- Так ведь, голубчик, где столько рабочих рук набрать? На «Живом» котлы еле-еле подлатали, а уж насколько хватит этих заплаток - Бог его знает…

- До мыса Херсонес рукой подать. И там... хм... на «той стороне» столько же. Как-нибудь справимся.

Глебовский испытующе поглядел на мичмана.

- Признаться, мне несколько не по себе. Вы ведь читали роман англичанина Уэллса "Машина времени"? Помните, какие ужасы у него творятся в будущем?

- А как же, элои с морлоками. Но ведь, господин инженер, морлоки-то здесь остаются!

- То есть мы с вами - элои?

- Ну уж это нет! Мы себя сожрать не дадим, зубы повыбиваем!

- Кстати, я слышал, один из ваших сослуживцев решил остаться с нашими... хм... морлоками?

- Да, Жора Корнилович, авиатор. Никак в толк не возьму, зачем ему это?

Глебовский сгорбился и завозился, поднимая воротник потертой, с петлицами департамента путей сообщения, шинели.

- Как бы нам, господин мичман, однажды ему не позавидовать...

Солодовников озадаченно взглянул на инженера. Тот с закаменевшим, нездешним лицом смотрел на белеющую вдали колонну памятника затонувшим кораблям. Из уголка глаза поползла и затерялась в трехдневной щетине слезинка.

- Ну что вы, Адриан Никоныч! - растерялся он. - Право, не стоит так близко к сердцу… Там такие же русские люди, без этих... без морлоков!

Глебовский дернул спиной, обтянутой сукном, и обеими ладонями яростно потер лицо.

- Простите, друг мой, что-то я расклеился. Вы лучше расскажите: сам момент отправления… Каково это? Вы человек опытный, уже не раз на себе испытали, а мне, признаться, не по себе…

III

Восточное Средиземноморье

Минную стенку - пирсы, где в прежние годы стояли миноносцы, а сейчас грузились корабли экспедиции, - стерегли на совесть. Посторонним сюда хода не было, а с воды стратегический объект охраняли боевые пловцы на моторках. В центре города и дальше, до железнодорожного вокзала, действовали мобильные и пешие патрули.

А вот агентуру (неважно чью: большевиков, врангелевцев, иностранных разведок) выявлять было некому, нечем, и главное, незачем. Каверз незваным гостям они не строили, а что до наблюдения - да сколько угодно! Возвращаться на эту «мировую линию» не планировалось, так что местные обитатели могли вволю поломать голову над их происхождением.

Любой ценитель шпионской беллетристики понимает: интервенты не могли не оставить в Севастополе агентуры. Какой именно - резидента управляющего разведсетью или одинокого осведомителя с единственным каналом связи - зависит от возможностей конкретных спецслужб.