Борис Батыршин - Крымская война. Соотечественники (СИ)

Позади обреченного корабля ударило - раз, другой, потом, после короткого интервала еще дважды. Ольминский с Редниковым, а значит - второму линкору тоже аминь. А ведь у них получилось так, как и было задумано, запоздало сообразил Федя. Даже если англичане сумеют оттянуть «Центурион» к берегу, прежде чем он ляжет на дно, второй корабль уж точно потонет прямо на судовом ходу. Конечно, его уберут самое позднее, дня через три, но эти три дня эскадра - или то, что от нее останется, - будет надежно заперта в гавани.

- Вашбродь, а наши-то?

Федя обернулся. В стороне, в полукабельтове попыхивал машиной катер мичмана Бухреева. В свете взмывающих с бастионов ракет поблескивали медные бочонки мин на задвинутых до упора шестах.

- Купченко, пиши - « Рцы »!

« Рцы », точка-тире-точка. «Следовать за мной». Соваться на внутренний рейд рискованно, да и незачем, а вот на отходе вполне можно найти достойную цель.

Словно в ответ его мыслям вдали, на внешнем рейде вспыхнули и забегали лучи прожекторов. Федя замер - до его слуха донеслась беспорядочная пушечная пальба, а потом серия глухих ударов. Раз, другой, еще и еще... Лейтенант, шевеля губами, шепотом считал взрывы торпед. Каждый - это отправленный на дно боевой корабль. А молодцы: наверное, стреляют, как на адмиральском смотру - по одному, считая от головы ордера, с равными интервалами. Неудивительно, что почти каждая торпеда идет в цель, условия стрельбы самые что ни на есть полигонные. А вот британцам наводчикам не позавидуешь - попасть из допотопных гладкоствольных орудий по стремительным низким силуэтам, да еще и когда сетчатку наводчику выжигает беспощадный луч, уставленный прямо в лицо с каких-то двенадцати кабельтовых...

Ярчайший мертвенно-белый свет залил катер. Это было так неожиданно, что Федя присел, прячась за кожухом котла. Позади удивленно вскрикнул Мори, выматерился Семикозов, а прожекторный луч уже скользил прочь, выхватывая из темноты то брустверы бастионов Сан-Эльмо, то покосившиеся мачты приткнувшегося на мелководье фрегата, то шлюпки, мельтешащие в волнах вокруг грузно оседающего в воду трехдечного корабля. Все новые слепящие щупальца обшаривали море, корабли, крепостные стены, слепили наводчиков, сковывали ужасом сердца людей на палубах беззащитных линкоров. Потом два столба электрического света взметнулись вверх и скрестились, подобно «световым мечам» из футуровидческого фильма о «далекой галактике», который Феде случилось как-то посмотреть в кают-компании «Алмаза». Лейтенант радостно засмеялся, встал во весь рост и, сорвав фуражку, замахал идущим следом катерам. Впереди, над внешним рейдом Ла-Валетты, над разодранными тротилом и сталью британскими линкорами, встал до самых звезд Андреевский крест.

IV

Близ Ла-Валетты.

Пароход-матка минных катеров «Буг».

Рангоут уютно поскрипывал в такт толчкам волн. На палубе переругивались матросы боцманской команды; раздался пронзительный скрип, и над головой Феди проплыл выстрел с раскачивающимся на сдвоенном тросе чугунным гаком. Лейтенант еле успел пригнуться - тяжеленный крюк смахнул с его головы фуражку и чиркнул по волосам.

- Полегче там, храпоидолы! - заорал Семикозов. - Чуть господина лейтенанта не зашибли, а он пораненый! Вас бы по темечку вымбовкой, дярёвня косорукая!

Мимо пропыхтел катер с большой цифрой «4» на носу - мичман Ольминский. Разведенной волной «двойку» Красницкого, пришвартованное под русленями грот-мачты, приподняло и чувствительно приложило о борт парохода. Надо бы спуститься и вывесить кранцы, лениво подумал Федя. Конечно, после такого отчаянного дела можно и расслабиться - но не настолько же, чтобы сидеть и смотреть, как калечат казенное имущество.

Но - не получится. Рана, конечно, пустяковая, но все же мешает карабкаться по веревочным трапам. Недаром на борт Федю поднимали как куль муки, в веревочной люльке. Англичане сумели напоследок до его дотянуться - ружейная пуля, пущенная наугад, на кого бог пошлет, угодила выше локтя, распорола рукав сюртука и вырвала из руки изрядный клок плоти. Ерунда, конечно, но ведь болит...

- Позвольте, я! - засуетился Мори. Он ловко, несмотря на покалеченную ногу, спустился в катер, и по очереди перекинул за борт все три кранца. Скрип немедленно прекратился. Подбежавший матрос помог американцу забраться на палубу.

- Ваши мины - страшное оружие. - сказал Мори, вытирая ладони большим клетчатым платком. - Всего полчаса, и британцы недосчитались четырнадцати кораблей линии. Четырнадцати! И все это - дело рук трех сотен человек, если считать команды миноносцев.

- Это еще что! - отозвался Федя. - Могли бы и остальные добить, только некогда. Да и торпеды стоит поберечь: путь до Кронштадта неблизкий, нам еще мимо Гибралтара идти, и Каналом...

- Вряд ли теперь кто-нибудь рискнет встать у вас на дороге. Брюссельские газеты еще в апреле писали - Англия собирает на Мальте последние оставшиеся у нее линейные корабли. Все, что они могут сейчас наскрести в Метрополии - хлам, линкоры третьего класса, постройки двадцатых годов. Разве что эскадра Нейпира - так половина ее кораблей еще в прошлом году ушла на Черное море.

- Помню, как же… - кивнул Федя. - «Джеймс Уатт», «Дюк оф Веллингтон», «Сен Жан д΄Акр». Приходилось видеть в Варне. Нам тогда не так повезло - подорвали вместо линкора паршивый фрегат и сами чуть богу души не отдали. Двенадцать дырок в днище! Спасибо боцману, запасся чопиками, а то бы так и потопли посреди бухты.

Заскрипели блоки, борт «Буга» качнулся. Катер мичмана Бухреева оторвался от воды и неспешно пополз вверх. Зеленовато-прозрачные струйки стекали с днища и звонко разбивались о воду.

Лейтенант задрал голову - отсюда хорошо были видны пробоины в днище с торчащими из них деревянными затычками. Руль «единички», свороченный влево, висел на единственной петле. Семикозов снова заорал что-то ругательное, упершись в раскачивающийся катер багром.

- Вот кому не повезло... вздохнул Мори. - Удивительно только, как не взорвался котел? Два попадания, трещины - а ему хоть бы что!

«Беллерофон», восьмидесятипушечный трехдечный линкор, один из самых старых кораблей Средиземноморской эскадры (1818-й год, как-никак!) был давно знаком алмазовцам. Впервые они встретились в открытом море, на полпути между Варной и Евпаторией, когда эссеновские «эмки» заставили адмирала Дуданса повернуть назад. Линкор отделался тогда тремя попаданиями - полупудовая бомба рванула на шканцах, да пара «ромовых баб» - бутылок с кустарной зажигательной смесью - слегка опалили палубу возле грот-мачты. Через два месяца «ветерану» снова повезло: каким-то чудом он выскочил из варненского горнила и приполз залечивать ожоги на Мальту. И здесь везению пришел закономерный конец: Бог, как известно, любит троицу, и в полном соответствии с этой народной истиной, шестовые мины мичмана Бухреева поставили в карьере корабля Её Величества «Беллерофон» жирную точку.