Александр Ищук - Спецгруппа Нечисть. Невеста полоза

Вот в таких геополитических реалиях мы и утюжили Англию.

Наши группы после подвигов в Германии награждать не стали. Но и «заслуженного» наказания мы не понесли. Хотя, желающих было много… Барон собрал нас в «единый кулак» и отправил, от греха подальше, в окопы на передовую, заявив напоследок, что оторвет башку тому, кто посмеет погибнуть…

Итак, спустя три месяца со дня высадки десанта в Шотландии, мы оказались на северном берегу Ривер Тайн, в пригороде городка Хэксхем, графства с непроизносимым названием Нортумберленд. Все, что было на южной стороне реки, то есть фактически сам Хэксхем, был под контролем англичан.

Я сидел в подвале полицейского участка, который был нашим командным пунктом, и руководил действиями нашей банды. По идее, командовать должен был Коваль, но ему стало скучно, и он, взяв Бойченко, ушел на охоту «за речку». Именно в процессе руководства к нам и нагрянул Петрович. Мы не видели его полтора месяца. Барона еще дольше.

Петрович оглядел наше логово, хмыкнул и спросил:

– Не скучно, Сашка?

– Скучно, – ответил я. – Уже две недели тут киснем. Тоска смертная.

– Ну, друг мой, пока говорят политики, пушки должны молчать!

– И долго они будут молчать?

– Еще неделю, – Зимин еще раз осмотрел меня и спросил, – Сань, а ты чего под «ноль» постригся?

Я провел ладонью по своей лысой черепушке, и, усмехнувшись, пояснил:

– Вши, Петрович. Ты не представляешь, сколько в этой, мать ее, Англии вшей! Полчища! Мы на третий день все постриглись. На четвертый опалили шерсть на руках, ногах и прочих неприличных местах. Хуже всего Вартанчику было… Он же у нас повышенной мохнатости.

Зимин улыбнулся, вспомнив нашего горячего кавказского парня, а я продолжил:

– А ты зря, такой красивый и лохматый, к нам приехал. Можешь начинать чесаться и стричься.

Лицо Петровича вытянулось от удивления.

– А репелленты?

– Они только для успокоения нервной системы. Во-первых, их хватает только на сутки. Во-вторых, тут вши какие-то термоядерные. Не дохнут.

– Вот, вашу мать, – воскликнул Зимин и начал чесаться.

В этот момент на одном из множества мониторов, расставленных в подвале, отобразилась устремленная в ночное небо сигнальная ракета. Монитор показывал один из кварталов, контролируемых британцами. Петрович только собрался задать вопрос, как затрещал один из проводных телефонов. Я быстро поднял трубку.

– Восьмой квадрат, – сообщил Олег. Я бросил трубку, схватил другую и сообщил Миколе:

– Восьмой квадрат.

– Понял, – отозвался Микола.

Петрович озадаченно следил за моими действиями.

– Это чего вот тут происходит?

– Наша сигналка, – ткнул я пальцем в монитор, – на территории противника сработала. Олег, – я постучал по первому телефону, – как корректировщик, сообщил квадрат, в котором британцы напоролись на нее. А по этому телефону, – я показал на второй аппарат, – я сообщил Миколе, – куда нужно бить. Я тут вместо коммутатора.

Петрович недоуменно смотрел на меня, переваривая услышанное. Наконец, тоном психиатра, общающегося с пациентом, он спросил:

– А, вам, недоумкам, рации для красоты?.. – закончить вопрос он не успел ибо, разрушая аксиому о молчании пушек во время речи политиков, на нашем левом фланге бухнула «пушка».

– Опа, – встрепенулся Петрович. – Самоходка.

– Самоходка, – подтвердил я.

– 155 миллиметровая, – продолжал анализ Зимин. – Не наша.

– Точно.

– А куда долбят?!

– Сейчас увидим, – ткнул я пальцем в тот же монитор. На нем отразилась вспышка от разрыва снаряда.

– Фугасный? – предположил Петрович.

– Он самый, – кивнул я. Затрещал первый телефон.

– Накрытие, – сообщил Олег. Я тут же схватил вторую трубку и скомандовал:

– Микола, накрытие. Меняй позицию.

– В процессе, – отозвался хохол.

На другом мониторе, показывающем другую часть города, показалась слабое зарево от выстрела, и через мгновение, все на том же левом фланге, громыхнул взрыв. Затрещал телефон Миколы:

– Промазали.

– Принял. Не дергайтесь пока.

Я повернулся к Петровичу.

– Чего ты про рации-то говорил?

– Так, идиоты, – начал закипать Зимин, – вы, что тут устроили?!! Где Коваль…

– Кстати, о Ковале, – хлопнул я себя по лысой башке, перебив Петровича. Схватил трубку третьего телефона, дождался ответа Марси и велел:

– Так, минут через десять Коваль будет возвращаться. Можешь начинать отвлекающий маневр. Он на позиции «Севера» будет выходить, поэтому не стесняйся. Продолжай, Петрович, я весь во внимании.

– Саша, сука ты, нестроевая, – зашипел Зимин. – Ты, Коваль, Загребин и остальная банда…

Закончить он опять не успел, потому как над нами раздался плач младенца. Пока Петрович озадаченно крутил головой, к солисту присоединился еще один «певец», и они продолжили дуэтом.

– А это чего?! – судя по лицу полковника, он уже в доску задолбался удивляться.

– Груднички орут, сиську просят. Сейчас мамашки прибегут, накормят, они снова спать будут, – мой ответ прозвучал, как что-то само собой разумеющееся, поэтому Зимин аккуратно спросил:

– Дети чьи?

– Местные. Один на прошлой неделе родился, второй три дня назад, под утро.

– Хорошо. Понятно, – Петрович закурил, около минуты осмысливал полученную информацию. – Я подозреваю, что отцы у них тоже местные?

– Естественно. Папаши их ушли с ополчением за речку, а жен беременных забрать не успели.

– Так, – затянулся он очередной раз, – а тут они какого болта делают?

– О, это вообще чумовая история!

Где-то справа загрохотали три крупнокалиберника. С того берега тут же пошел ответный огонь. На нашей стороне два раза ухнул миномет. Стрельба на берегу англичан тут же прекратилась, раздалось два взрыва, а через полторы минуты британцы ответили минометами. Задребезжал телефон.

– Все в норме, – доложил Марся. – Мои целы, Коваль вернулся. Говорят, с «языком».

– Принял, – я положил трубку и продолжил рассказ про появление младенцев. – Так вот, когда местное население в спешном порядке драпало от наших вооруженных сил, тут остались только старики, инвалиды и нетранспортабельные больные. Как мы потом узнали, среди них было две беременных на поздних сроках. Ну вот, заняли мы пригород, обустроились, объяснили местным, что если они не будут дурковать и не будут нарушать комендантский час, то все у них будет хорошо. Те, конечно, не поверили, но гадить побоялись. В итоге, на четвертый день приходит к нам пожилой британец. Долго извиняется, а потом сообщает, что у его дочери схватки начались. Госпиталь закрыт, помощи просить не у кого. Поэтому он нижайше просит хоть как-то помочь.

Я закурил, осмотрел мониторы и продолжил: