Александр Ищук - Спецгруппа Нечисть. Невеста полоза

Вспомнил про любителя кожи и железа, что томился в наших застенках. В целях поддержания легенды «о продолжении следствия» решил скататься в адрес его предшественника. Взяв с собой Марсю и Макса, выехали в район старого города. Как и ожидалось, бывшего хахаля покойного сектанта дома не оказалось. Соседи сообщили, что он с чемоданами уехал куда-то месяца три назад.

Узкой улочкой пошли к машине. Товарищ Маркс все скулил о том, как ему хочется на свободу. Марсель вместе с Максом, к счастью, остались у машины, иначе Маркс точно бы поймал в репу. Он очередной раз спросил меня о том, когда его отпустят, как вдруг:

– Саша, опасность сзади, – сообщил Полоз, и меня сразу накрыла одержимость. Я резко развернулся. Развернулся, как нельзя кстати: на меня бежали две фигуры в черных католических рясах. Капюшонов на головах не было, вместо них были балаклавы. По ним было видно, что они двигаются быстрее обычных людей. Я злорадно хмыкнул и приготовился встречать гостей.

– Один нужен живым, – подсказал Полоз.

– Без сопливых солнце светит, – пробубнил я и незатейливо вытащил пистолет.

Маркс испуганно заорал, увидев монахов. Чтобы он не мешал, я ласково стукнул ему в лоб, и уделил все вниманием атакующим. В руках «монахов» появились ножи.

– Странные они, – удивился я и выстрелил ближайшему по ногам. Он попытался уклониться, надеясь на свою скорость, но гражданин не знал о моих «скрытых» талантах, поэтому поплатился обеими ногами и упал. Я тут же убрал пистолет и приготовился встречать второго. Нападающий оказался гражданином без фантазии, так как не попытался отступить после выстрелов, а тупо решил посадить меня на перо. Он еще делал замах, когда я «телепортировался» ему за спину (по-другому это не назовешь, ибо скорость была фантастическая), оказавшись за спиной «монаха», я схватил его за запястье и ногой придал ему ускорение. Раздались два щелчка, один вскрик и бряцанье металла по камню. Щелчки просигнализировали о двух переломах у нападавшего, вскрик о боли, а бряцанье металла оповестило о том, что нож упал на мостовую. Не дав ему упасть, хватаю нападавшего за здоровую левую руку, скручивающим движением вывожу его на болевой, укладываю мордой на мостовую, головой в ту сторону, откуда они прибыли, усаживаюсь на него, фиксируя коленом здоровую руку и достаю пистолет. Бросаю взгляд на подстреленного. Он пытается доползти до меня, оставляя за собой два кровавых следа. Упорный гражданин. Смотрю дальше по улице – там чисто.

«— Полоз, тормози «одержимость""

"— Готово ».

– Саня, ты как? – подлетел Марся, держа под прицелом улицу.

– Нормально.

– Местные совсем страх потеряли, – Макс выбил у подстреленного монаха нож и ударил пяткой по кисти.

Я достал наручники, заковал скрученного и поломанного «монаха», передал его Марселю и подошел к раненому. От кровопотери он совсем обессилел. Обыскал его, перевернул на спину и обшмонал еще раз. Пусто. Сорвал с его головы балаклаву. Бледное мужское лицо. Мужику лет 40–45. Достаю нож, разрезаю рясу и брюки, чтобы осмотреть ранения.

– Не жилец, – комментирует Макс увиденное.

– Согласен, – поддерживаю его я. Ранения обоих бедер. Перебиты кости и артерии.

– Минуты через две скопытится, – предполагает переводчик.

– Факт, – киваю я и обращаюсь к «монаху»: – Покайся, и душа твоя обретет покой!

– Я – Воин Господа, – шепчет тот. – Своими деяниями я уже заслужил Царствие Небесное!

Мы переглянулись с Максом.

– Ты – инквизитор? – задаю следующий вопрос.

– Да, – слабо улыбается он. – Я боролся с ересью. Я... – договорить он не успел, ибо бессмертная душа его покинуло бренное тело.

– Ушел кавалер… – бурчит Макс. Я разворачиваюсь ко второму «монаху». Марся снял с него балаклаву и затолкал ему в рот. На руки ему нацепил еще и свои наручники.

– Пакуем всех и сваливаем! Полоз, включай «одержимость».

– Ты задолбал уже, – заворчал он. – То включай, то выключай…

Поймав «прилив», сгреб обоих монахов и побежал к машине. Труп вместе с бессознательным Марксом закинули в багажник, пленного на заднее сиденье. Там же разместился Макс с автоматом. Марся рулил, я общался с Петюней.

– Бармалей, – как только я по рации обрисовал картину Петьке, в разговор влез Зимин. – Запоминай названия улиц. Двигаетесь на максимальной скорости, но строго по ним.

– Что в них особенного? – уточнил я.

– Они контролируются «Северянами».

– Хитро! – восхитился я.

– А ты думал, не пальцем деланы, – похвастался Зимин и начал диктовать названия улиц. В итоге, от центра нарисовался своеобразный коридор. Я прикинул соотношение количества «Северян» и количество улиц и получил итог, согласно которому на каждую улицу шло по одному бойцу. Не густо. Но и это могло очень сильно помочь при прорыве или для снятия «хвоста».

Пролетев треть пути до базы, мы были настигнуты двумя машинами «Заката». Одна выскочила перед нами, вторая пристроилась позади нас. Пройдя вторую треть, мы выскочили на наш блок-пост. Был он организован двумя «Тиграми» и одним БТРом. Парни перекрыли крупный перекресток, позволив нам проскочить на максимальной скорости. Вылетев на дорогу, упирающуюся в нашу базу, я сразу обратил внимание на повышенную боеготовность: все позиции были заняты, отовсюду торчали стволы. Перед воротами возглавлявший тройку «Тигр» резко вывернул на обочину, пропуская нас вперед, а после того, как мы проехали, вывернул обратно на дорогу, перекрыв ее и встав рядом с замыкающей машиной.

Влетели на территорию базы, высыпались из машины, сгребли пленного и сорвались в подвал, где были камеры. Там уже сидели Барон, Петрович, отец Сергий и Зяма.

Уже десять минут я спорил с командирами о целесообразности ареста гражданина Пуаро. Я настаивал на слежке, начальство – на его немедленном аресте. Спор проходил под постоянные крики пленного. Зяма и Ильдар заковали его в кандалы и, плюнув на перелом, подвесили за руки к потолку. Факт подвешивания пленный перенес спокойно. А дальше Зяма снял перчатки и начал тыкать в него указательным пальцем. Судя по всему, прикосновение нашего боевого еврея было очень болезненным, так как пленный орал искренне и протяжно.

– Я настаиваю на слежке! Нужно выявить круг его общения! – очередной раз заявлял я командирам.

– А-а-а-а-а-а, – завывал в углу пленный.

– На хрена так рисковать? – не понимал Петрович. Из угла снова раздавалось:

– А-а-а-а-а-а…

– Блин, Зимин, ты чего тупишь?! – начал закипать я.

– А-а-а-а-а-а…

– Бармалей, – вступился за Петровича Барон, – если этот козел сбежит, тебе гэбэшники башку оторвут! А тебя жалко! Ладно бы мы… а то гэбэшники…