Крис Райт - Расколотые легионы

Он не помнил подробностей последнего восхождения, только пылающие легкие и ободранные в кровь стопы. Должно быть, он миновал множество дверей, отворяемые машинами-стражами этого места, которые узнавали просителя и позволяли ему пройти.

Когда он пришел в себя, то находился в огромном зале с железными колоннами, освещенном оранжевыми натриевыми лампами. Он упал на колени, но продолжал двигаться вперед, зная, что либо доберется до места испытаний, либо умрет, как животное.

Он поднял глаза, моргая измазанными грязью глазами. Его окружали тощие фигуры с имплантированными в призрачную плоть металлическими частями – паучьи сплавы смертного человека и машины – и карликовые слуги, снующие между ногами больших конструкций.

И, кроме того, здесь были повелители Медузы, облаченные в черное железо и окруженные десятками слуг в робах. Они смотрели на него. Он слышал отфильтрованное масками дыхание, напоминающее шелест равнинного ветра по камням.

Один из них подошел и, наклонившись, взял его за подбородок.

Он, превозмогая боль, поднял голову, пытаясь не морщиться. Так же как и у ворот, он услышал стрекот механизмов. Его сканировали, изучали и оценивали.

Железный рыцарь не проронил ни слова, пока сканирование не завершилось. Хватка на подбородке была холодной как лед.

– Пройди врата, – произнес рыцарь, – и твои испытания станут вечными.

Он чувствовал слабый стук сердца.

– Ты станешь одним из Сорргола. Ты будешь принадлежать только нам. Когда ты изучишь наши секреты, то ни с кем ими не поделишься. Ты будешь биться в одиночку, у тебя не будет союзников. Мы из Железного Десятого и мы сами по себе. За пределами этого места царит слабость. Только мы одни сильны.

Он поверил в эти слова, как только услышал их. В груди вспыхнула неистовая радость, и впервые он почувствовал уверенность, что выживет ради этих испытаний.

– Ты никому не будешь доверять. Никогда не станешь ослаблять себя присутствием на поле боя союзников-иноземцев. Мы из Железного Десятого. Только мы одни сильны.

Его щеки покрылись влагой. Он будет слушать и учиться. Он освободится от пут, которыми судьба сковала этот мир, и увидит железное кольцо во всем его пустотном великолепии. И ради этого усвоит каждый данный ему принцип.

Он будет учиться. И верить.

– Ты понял это?

– Я… да, – прохрипел он, губы пересохли и кровоточили.

– Тогда повтори. Произнеси эти слова и никогда не забывай их.

– Мы из Железного Десятого, – сказал он, ощущая жар боли и гордости, желая только, чтобы это было правдой. – И только мы одни сильны.

Он нашел Хибу в тренировочных клетках «Когтя». После схватки на «Неотвратимой победе» хан работал почти беспрерывно, считая, что к неудаче привели ошибки в тактике его истребительной команды. В отличие от Хенрикоса он мало радовался прибытию Медузона, так как не имел к этому никакого отношения. Предпринятая им искупительная миссия не принесла ему ни заслуженной победы, ни почетной смерти, снова оставив его в зависимости от чужого вмешательства.

Хенрикос некоторое время наблюдал за Белым Шрамом, оставаясь в тени. Чогориец сражался так же, как и на фрегате – с едва уловимой для глаза скоростью, намного превосходящей все, что мог предложить обычный воин X Легиона. В ней было свое преимущество, как и в более основательной технике, которой обучались медузийцы.

Наконец, взмыленный хан остановился. Должно быть, он тренировался не один час. Хенрикос подошел к входу в клетку, чтобы поприветствовать товарища и предложить пропитанную маслом ткань.

– Не думал, что снова увижу тебя, – сказал Хибу, вытирая лоб.

– Ты решил, что я переберусь на «Железное сердце».

– Отличный корабль.

Они вместе направились к выходу.

– Я давно не был на медузийском корабле. Возможно, я помню их другими.

Хибу поднял брови, от чего шрам на щеке дернулся.

– Так значит, ты остаешься на «Сером когте»?

Хенрикос пожал плечами.

– Это счастливый корабль. И я не доверю тебе летать на нем.

– Наверное, это мудро – ведь ты испортил половину систем.

Они дошли до дверей, и Хибу остановился.

– Теджи мертв, как и трое других. Их кровь пролилась напрасно – мы бы проиграли бой.

– Такова война.

– Мы должны действовать лучше.

Хенрикос кивнул.

– Так и будет.

Он потянулся к плечу и впервые после Исствана обнажил меч. Не изогнутую чогорийскую сталь, но медузийский цвайхендер с улучшенной функциональностью и соединенными генераторами расщепляющего поля. Длиной клинок равнялся росту смертного. Именно о таком оружии – значительно превосходящем болтер и трофейную силовую булаву – мечтал Хенрикос.

– В следующем бою я буду подле тебя вот с этим . Одним ударом можно разрубить легионера надвое.

Хибу внимательно посмотрел на длинный меч. Тяжелый клинок была антитезой всех видов оружия, используемых в его Легионе.

– Нет слов, впечатляет, – сказал он как можно убедительнее.

Хенрикос рассмеялся.

– Это было условием моего согласия встать под командование Медузона. Меч и должность капитана «Когтя». Я вижу в нас потенциал. Сплав философий.

Он вложил меч в ножны.

– Твои родичи быстро работают с мечом. Ты мог бы обучить меня этому.

Хибу не смог скрыть своего удивления.

– Обучить тебя?

– И наоборот.

Хенрикос стукнул по замку двери, и противовзрывная панель отошла.

– Медузон настроен серьезно. Он собрался добраться до самой верхушки Шестнадцатого. Я согласен, что нам нужно найти способ действовать лучше. Возможно, это он и есть.

– Это безумие.

– По всей вероятности, но какая сейчас польза от здравого смысла? – Хенрикос впился в Хибу твердым взглядом. – Если появится шанс, я воспользуюсь им. И перед тем, как прикончить магистра войны, я посмотрю ему в глаза. Будешь ли ты рядом в этот момент?

Хибу настороженно смотрел на Железнорукого, по-видимому, не в состоянии решить, не издевается ли тот над ним.

– У тебя никогда не будет такого шанса.

– Возможно, ты прав.

– Но если ты…

Хенрикос терпеливо ждал. Но Хибу так и не закончил предложение. Взгляд чогорийца вернулся к рукояти цвайхендера.

– И как им пользоваться? – спросил Хибу.

Хенрикос отошел от двери и снова обнажил клинок. Железнорукий кивнул на тренировочную клетку.

– Обнажи свой меч, – сказал он, гадая, насколько скажутся на нем раны, если бой станет слишком напряженным. – Я покажу.

Крис Райт

ИЗБРАННАЯ ДЛАНЬ

Он снова мог ходить. Мог поднимать левую руку. Кровь его бежала по жилам, а сердца бились.

И всё же Джебез Ауг оставался призраком себя прежнего, слабым звеном в легионе слабых звеньев, и это внушало ему отвращение. Многие месяцы он пребывал в тени военачальника, бессильный и игнорируемый всеми, проходил одну за другой процедуры, что восстанавливали изорванную плоть и сломанное железо. Несмотря на его громкие слова после резни у Оквет, случались ночи, когда легионер допускал иной, мрачный исход. Думал, что всё-таки умрет от ран, или же ослабеет настолько, что превратится в обузу для ударной группировки Железных Рук, которую и без того отягощало слишком много ходячих развалин.