Дмитрий Янковский - Рапсодия гнева

И если кто-то говорит, будто даже зайца можно научить курить, значит, он никогда не пробовал это сделать. В человеческом организме существует огромное количество внутренних предохранителей, не позволяющих привить то или иное умение. Сломать их можно все! И клаустрофобию, и боязнь высоты, и боязнь всяких разных животных, начиная от собак и заканчивая пауками, можно развить координацию и чувство равновесия, можно даже зрение скорректировать. Только не всегда это нужно.

Иногда бывают такие запущенные случаи, что на ломку подобных предохранителей уходит сил и времени больше, чем стоит вообще тратить на овладение тем или иным умением. И если бы целью Фролова было научить Японца бегать, то он бы это сделал. Но цель была иной – Японец хотел научиться стрелять. Задатки у него были, невооруженным глазом видны, значит, второстепенные вопросы можно было отодвинуть чуть в сторону. До поры, по крайней мере.

Бег – это упражнение не столько развивающее, сколько дисциплинирующее, поэтому когда Саша понял, что подопечный в состоянии сам заставить себя бегать по утрам, роль бега можно было считать завершенной. Пора было переходить к тренировкам с оружием.

– Ключи от ниши в тумбочке… – просто сказал он, когда Японец собирался на очередную утреннюю пробежку.

– Бегать не будем? – не веря в привалившее счастье, шепнул подопечный.

– Бег пока отставим. Будем изучать матчасть. И шевелись, шевелись! Засыпаешь ведь на ходу…

Японец скрылся в домике и через несколько секунд уже с горящим взором протягивал ключи на дрожащей ладони.

– Сам вынимай… – уселся на лавочку Фролов. – Видел, как я это делал? Будь любезен повторить. Живее! Мне к обеду надо дома быть, а то жена разгонит наш курятник к чертям собачим. И так на вас трачу времени больше, чем на семью.

Подопечный почувствовал себя не то чтобы дурно, но как-то очень уж необычно – слишком много раз он представлял себе, как это будет, а тут вдруг раз… Он, как во сне, прошел в сарай, зажег керосинку и принялся разбирать дрова. Пересохшие поленья выпадали из рук, пачкая ладони раструхлявившейся корой, ноги дрожали от напряжения, а сердце взволнованно колотилось, вторя неутомимому тепловозному дизелю на вокзале.

Ключ в замок ниши вошел гладко, повернулся с мягким щелчком, Японец отворил дверцу и присел на корточки, не решаясь коснуться Оружия. Хитрый Обманщик лежал спокойно, с достоинством, разгоняя запах дров тонким духом веретенного масла и особенной, ни с чем не сравнимой оружейной стали. Юноша чуть коснулся приклада, проведя пальцем по шершавому углепластику, но брать Обманщика не спешил, чуялась в нем какая-то настороженность, словно тот не спешил отдаться в чужие руки.

Ждал.

Примерялся.

Осваивался.

Японец вспомнил слова Фролова о том, что мужчина должен быть хозяином жизни, и чуть усмехнулся, смело ухватив винтовку за специальную рукоять.

Стрелок должен владеть оружием, а не наоборот.

Вперед! Нечего железяке глазки строить, словно она живая. За рукоять и к ноге. Смирно!

Японец напрягся и вытянул винтовку из ниши. Тяжелая она была жутко, но по весу, по форме и запаху это было Настоящее Оружие – ни с чем не спутать. При одинаковом весе обрезок трубы или рельса чувствовался бы в руках совсем иначе, а у этого предмета было НАЗНАЧЕНИЕ – четкое, ясное, пугающее своей откровенностью.

Саша сидел на лавочке и щурился на солнце, словно сытый ленивый кот, когда его подопечный, согнувшись в дугу, вытащил пудовую винтовку из сарая. Натруженные амортизаторы приклада ярко сверкали шлифованными цилиндрами, а на бархатно-черном углепластике ложа солнечные лучи умирали почти бесследно, только серый, покрытый тефлоном ствол выпирал мощно, пугающе, угрожая земле рогами раздвинутой сошки.

– Кишки не надорви… – для поддержания репутации съязвил Фролов.

– Уж как-нибудь… – прокряхтел Японец.

– Ну-ну… Быстро ты управился.

– А чего с ней возиться? Мужчина – хозяин жизни, сам говорил.

– Дурак, – беззлобно сплюнул Саша. – Ты небось не девку уламывал, а? Это же ОРУЖИЕ, понимаешь? Тем более чужое. Его нельзя, слышишь, нельзя ни в коем случае таскать, как котенка за шиворот. Его нужно любить, как избранницу сердца, а не как продажную девку, его уважать надо, почти как жену, с ним нужно сдружиться, в конце концов. Только так. Иначе оно тебя подставит, веришь?

Он поднялся с лавочки и повернулся к двери домика.

– Вам десять минут на знакомство друг с другом. Его зовут Хитрый Обманщик. А я пойду, чтоб вам не мешать. Свистнешь, когда поймешь, что нагляделся на него вдоволь. Вопросы есть?

– Нет! – честно признался Японец.

Он каким-то странным, неизведанным ранее чутьем понял, для чего Фролов оставляет его один на один с оружием. Это было необходимо – он знал. Так было надо – он понял.

Когда Саша скрылся в доме, юноша не стал садиться рядом с винтовкой, он склонил голову и бухнулся на колени, прямо в бархатистую серую пыль.

– Прости… – тихо вымолвил он. – Я больше никогда не буду относиться к тебе так.

Чуть запнулся… Провел пальцами по стволу…

– Веришь? – добавил он излюбленное словечко Фролова.

Оружие молчало. Это было нормальным, оно к этому привыкло. Хитрый Обманщик не собирался казаться главным, потому что не был таковым, но он был полноправным партнером и знал об этом. На меньшее в отношениях со стрелком он бы не согласился.

Японец поднялся с колен и отряхнул белые джинсы.

– Саня! – твердым голосом позвал он. – Долго тебя ждать?

Похоже, он действительно становился немного другим человеком.

Фролов вышел, потянулся, украдкой оглядел Японца и винтовку, лицо не выразило ничего, только глаза сверкнули теплым огоньком довольства. Все нормально, все хорошо.

– Насмотрелся? Ладно… – Саша расслабленно присел на лавочку. – Сегодня у нас ознакомительное занятие. Теоретическое. Хватит уже трясти землю кедами, отдохни. Перво-наперво научись находиться рядом с винтовкой. Запомни – что бы ни было, ты находишься слева от нее. Понял? Когда стоишь, она у правой ноги, когда лежишь, она у правого бока. Никак иначе.

– А смысл? – удивился Японец.

– Никакого, – честно признался Саша. – Рационального смысла нет. Но это красота владения оружием, постоянное напоминание о том, что вы вместе, что ты вооружен, и в немалой степени самодисциплина. Каков бы ты ни был – напуган, ранен, ликуешь, грустишь, – но ты всегда слева от нее. Уловил? Как только увижу тебя от нее справа или повернешься к ней задницей, можешь считать занятия законченными. Навсегда. Веришь?

– Ясно.

– Второе… Носить винтовку только за верхнюю рукоять. Потянешь за ствол, за приклад, за сошку – сразу уволен. Без разговоров. Третье… Никогда не ронять затвор. Если ты вытянешь затвор и вдруг рядом рванет бомба, ты все равно не имеешь права его выронить. Доступно?