Алексей Доронин - Дети августа

Тишину нарушал только перестук падавших с потолка капель, казавшийся в подземелье очень громким.

Старый бункер собрал с них дань кровью и потом — дорога была тяжелой и временами по колено в воде — но не дал почти ничего взамен.

В затопленных выработках, бывших когда-то хранилищами — циклопических подземных ангарах — они нашли только кучу ржавого железа и трухи. Время и вода сделали свое дело.

Огромные проржавевшие самосвалы и сейчас стояли тут. И зерноуборочные комбайны, и техника с ковшами и ножами, назначение которой Окурок даже не представлял. И целый ангар боевых машин, строгие очертания которых он умел отличать. Все это стояло, скрытое до середины бортов водой, имевшей слабый, но устойчивый фон.

Если что-то и можно было найти здесь, этого добра хватало и наверху, на складах, в контейнерах и вагонах. В таком же ржавом состоянии. И без такого фона.

— Будь это место ближе к нашей Калачевке, можно было бы организовать вывоз запасных частей, — размышлял вслух Мустафа, когда они шли от ангара к ангару. – Но эту дрянь еще надо будет дезактивировать. Это нереально. А бомбу тут можно искать месяц... И не найти. Я уверен, что оружие такого типа, если оно тут было — вывели из строя. Ты видел потеки на стенах? А следы гари на обшивке? А погнутые дверцы, ворота?

Окурок кивнул, хотя не понял, какую он имеет в виду бонбу. Действительно, в этом подземелье как будто что-то серьезное бабахнуло. Они находили обугленные кости. А жилой блок вообще выглядел так, будто там война была — дыры в стенах и баррикады из мебели. И всюду трупы. Вернее, скелеты и ссохшиеся мумии, по-прежнему сжимающие автоматы и пистолеты.

— Мы никогда не узнаем, кто и с кем тут поссорился. Одно вижу, тут взорвался боеприпас объемного взрыва, — продолжал дед свою лекцию. — Либо тактический ядерный. Ты удивляешься, откуда я секу в таких вещах? Спецназ министерства обороны республики Узбекистан. А ты думал, я овец пас, прежде чем поехал воевать против неверных? Молодежь, молодежь… Да, придется кому-то сообщить Его Превосходительству дурную весть. Правда, он любит вешать гонцов, приносящих дурные вести. Но эту новость ему сообщит наш друг Генерал. Его он вряд ли тронет.

Отряд миновал последний ангар. Они шли по поперечному тоннелю (Мустафа называл его штреком), где на полу были проложены рельсы. Тут было довольно сухо, и затхлый запах не так шибал в нос.

— Тут уже побывали до нас, и не один раз, — старик указал пальцем им под ноги.

И точно: на гладком полу в этом широком тоннеле, пересекавшем все остальные, они увидели следы от шин. Комки грязи налипли на него уже не от сапог, а от колес. Кто-то был здесь не так давно.

По следам они и выбрались наружу. Тоннель вывел их к воротам, которые вели на поверхность, как потом оказалось, на другом склоне горы, в четырех-пяти километрах от депо.

Створки были распахнуты. За ними был солнечный день, качались под слабым ветром степные травы. После вонючего подземелья бойцы с радостью снимали маски. Шедший впереди Окурок разглядел среди травы наполовину заросшую колею. Видать, многие вещи из горы были вывезены этой дорогой.

Чтобы хоть как-то оправдать потраченное время, можно было вернуться назад и покопаться в рухляди в этих ангарах. Одними «калашами» там можно было набить несколько «Уралов». Правда, от ржавчины и грязи придется основательно чистить. Но стоило ли ехать так далеко ради вещей, которые можно было найти гораздо ближе к Калачевке?

— В другой раз. Сначала надо навестить Белорецк, который эти дикари теперь называют Ёбург, — произнес в ответ на это Мустафа, садясь в командирский УАЗ. — Может, некоторые вещи из чрева горы найдутся там. Кое-какие аппараты. По мне, они важнее для нашего Государства, чем бомба... В любом случае надо дать им урок. И не просто урок, а урочище.

«Да что за бомбу он имеет в виду?» — Окурок хотел было переспросить, но старик уже убежал прочь, выкрикивая команды.

Они грузились на бронеавтомобили, чтоб ехать на соединение с группой Генерала, ожидавшей их около депо, когда Мустафа Ильясович усмехнулся.

— А мы ничего не забыли?

— Чингиз все еще торчит на горе, — мрачно бросил Окурок. — С рабами. По мне, пусть там и остается.

Ответом был дружный одобрительный хохот. Видать, этого хряка даже свои не любили.

Сам Дмитрий не простил ему того, что произошло с матерью. Но, увы, пришлось связаться с ним по рации, которую нес при себе один из бойцов с «Черепа», и подобрать его.

— А пленники где? Отпустил, что ли? — спросил Окурок Чингиза, когда тот подошел к машине один.

— Скажешь тоже, — бугай брезгливо покосился на свои сапоги, забрызганные кровью. — Они слишком много знали.

Белорецк, также известный как Новый Ёбург, встретил их не цветами, а приготовлениями к осаде. Уже на их глазах в город зашел последний караван из четырех разномастных грузовиков. За ними тут же опустили массивный шлагбаум. В бинокль Окурок разглядел, как бетонный блокпост на глазах укрепляли мешками с песком. Повсюду сновали вооруженные люди в зеленом и сером камуфляже, таком же, как у них, ведь кормились они от одного источника.

Здесь не было круговой стены — которая защитила бы только от волков. Не было баррикад из ржавых машин на въездах, от которых тоже толку мало. Зато с двух сторон обитаемую часть города, которая отличалось от заброшенной бликами застекленных окон, целыми крышами и свежей краской домов, огибала река под названием Белая [7] Р. Белая - река на Южном Урале и в Предуралье; самый крупный приток Камы. Протекает по территории Башкортостана, а также по границе последнего с Татарстаном. Самая длинная река в Башкортостане. , которую местные звали Агидель — не очень широкая, но под огнем не переплывешь. С севера жилой район прикрывали несколько многоэтажных зданий, мимо которых нападающим тоже идти будет непросто. Совсем голой оставалась восточная сторона, но там наступать пришлось бы по ровному месту, которое, как прикинул Окурок, должно быть заминировано так, что мама не горюй. Большие краснокирпичные коттеджи с краю будет непросто раздолбить без тяжелого вооружения. С холма, куда они поднялись, можно было заметить в том районе какую-то беготню.

Приглядевшись, они увидели, что люди живут еще в одном районе старого Белорецка — над крышами курились дымки. Это был район довоенных лачуг и новых хибар, кое-как сложенных из железнодорожных шпал, крытых рубероидом. Там никакого кипеша не было.

Вечерело, но огни в домах не загорались. Обе половины города затаились в мрачном ожидании.

Это тебе не Муравейник, который Орде удалось взять с налета — когда под видом пастухов, которые привели продавать табун лошадей, воины нохчи проникли в город, а еще триста человек спрятались в кузовах под грудами одежды и меха на продажу. Торгаши, сделавшие свой город проходным двором, жили с уверенностью, что их не тронут – потому что они всем нужны как перевалочный пункт. Но у СЧП были другие планы. Местных мелких феодалов они прижали к ногтю и поставили в общий строй, а сам тот разбойничий Содом на берегу Волги — уничтожили.