Лори Голдинг - Нет войне конца (антология)

Кель не собирался убивать его — по крайней мере, не в тот момент. Но дело сделано, в точности, как предсказывали голоса.

Слабо вздохнув, Эристид подтянул труп и принялся орудовать ножом. Он нанес на туловище мертвеца единственное слово, делая глубокие и четкие разрезы.

ЛУПЕРКАЛЬ.

В качестве последнего росчерка Кель использовал золотистую аквилу, принадлежавшую его забытой сестре. Достав амулет и заметив, что тот потускнел, утратил глянец, а распахнутые крылья покрылись царапинами и сыпью коррозии, ассасин повесил оберег на тощую шею Литэ и подтащил тело к краю железного утёса.

Прошло некоторое время. Эристид ждал нужной сцепки, подходящего для его плана грузового вагона. Когда внизу забренчал искомый поезд с охладителями, Кель расчетливым движением сбросил труп с мостика. Тело Литэ приземлилось на головной вагон, распластавшись, будто сломанная кукла, и отправилось в путь, по направлению к далекой террасе. Довольно скоро мертвеца обнаружат.

Пролитие крови. Сейчас, оглядываясь в прошлое, ассасин находил это очевидным — такие законы теперь действовали на борту «Мстительного духа» и в рядах тех, кто отверг Императора. Вполне логично, что именно так и следовало создать приманку.

Кель вспомнил вымышленные истории, которые читал в детстве, затейливые сказки о том, что чудовищ можно призвать из их загробных владений лишь ритуальным пролитием жизненной влаги. Жертва, вспомнил он, тоже была оружием.

Затем ассасин вернулся в укрытие, на ходу убирая пистолет в кобуру. Оказавшись в своем тайном убежище, Эристид развернул старую ветошь и легонько подул на снайперскую винтовку, пробуждая оружие к жизни.

Единственный, последний заряд бесшумно скользнул в открытый казённик, и Кель приготовился ждать того, что должно было произойти.

Он ждал, и, наконец, шепчущие голоса вернулись.

Не испытывай жалости. Это разрушительная эмоция, мучительное и едкое чувство, способно растворить праведность и целеустремленность. Не жалей цель за пройденный путь, что привел её на линию твоего огня, неважно, насколько трагична или ошибочна эта стезя. Не жалей и себя за деяния, которые просят совершить во имя справедливости.

Это ослабит тебя, и, когда настанет час, заставит усомниться.

И вот, магистр войны оказался у него в прицеле.

Он стоял там. Он встанет там.

Казалось, что Кель просто моргнул, и это случилось — он внезапно возник в круглом окошке телескопического прицела, окруженный нимбом расчётных поправок на ветер, показаний дальномеров и метеорологических данных.

Сколько прошло времени, как долго пришлось ждать… Ничто уже не имело значения.

Гор Луперкаль, падший сын Императора, повелитель этого корабля. У Эристида не находилось слов, чтобы описать представшее перед ним титаническое создание, грандиозную личность, сама суть которой словно излучалась в пространство и касалась ассасина, проникая сквозь окуляр прицела и угрожая поглотить Келя.

Как такое возможно? На мгновение Эристид утратил волю, и, будь проклята его слабость, воистину усомнился — впервые за все те годы, что совершал убийства во имя круга Виндикар.

Впрочем, те времена казались весьма далекими, а то, что происходило здесь и сейчас — невероятно близким, реальным, и очень, очень ярким.

Гор стоял, изучая труп Литэ, низложенный к его ногам. Магистр войны, гигантское создание в человеческом облике, сотворенное из железа и брони, кивал, словно подобное зрелище не стало для него неожиданностью. Он рассматривал буквы своего почётного прозвания, вырезанные в мертвой плоти. Он держал кончиками большого и указательного пальцев латной перчатки маленькую золотую вещицу.

Оружие Келя сообщило ему, что готово к выстрелу, прицел, пройдя пару последних делений по круговой шкале, закончил наведение, и глаз магистра войны заполнил изображение. Эристид понимал, что винтовка трясется у него в руках, но стабилизаторы «Экзитуса» вносили необходимые поправки.

Кель сделал вдох и выдохнул лишь наполовину.

Гор повернулся и посмотрел прямо на него.

Воля ассасина рассыпалась прахом, и он бросился бежать — но лишь в мире собственных измученных мыслей. Здесь, в царстве плоти, Эристид завершил деяние благодаря одной только мышечной памяти, и, наконец, нажал на спусковой крючок.

Магистр войны с улыбкой поймал пулю в воздухе, аккуратно, словно бабочку, севшую ему на ладонь.

совершенный

преходящий

казнить

бессмертный

ясность

верный

раскол

покарать

жертва

жалость

истина

Шёпоты превратились в рёв — вопящий, бессловесный ураган, терзавший уши Келя, и ассасин вскочил на ноги, охваченный головокружением. Воздух сгустился, обрел вязкость, и Эристид двигался в нём, словно под водой, отталкиваемый призрачной силой и уплотняющимися потоками времени. Остатки плаща, теперь больше похожего на куколь, сорвались с плеч и унеслись в бездну за железным обрывом. Ассасин потерял винтовку — лёгкое оружие внезапно оказалось неподъемным грузом для его изрезанных рук и с лязгом упало на палубу. Металлические отзвуки падения вдруг стихли, вытесненные клубами дыма.

Грязно-янтарный свет озарил укрытие и мостик, временно ослепив Келя. Источник сияния притягивал взгляд ассасина, словно гравитация — к поверхности планеты.

Всё казалось золотым — куски металлолома, ржавое железо, — всё сверкало, отражая расширяющуюся пелену света. Слишком поздно Эристид осознал, что видел в отравленных снах не латунную террасу.

Это происходит здесь. Это всегда происходило здесь!

Нечто исполинское возникло за спиной Келя, свет угас, и ассасин обернулся, накрытый громадной тенью.

Он стоял там. Он встанет там.

Величественное и пагубное создание, окутанное тьмой, но при этом блистательное и светоносное. Эристид смотрел в лицо, которое ни один скульптор не мог и надеяться передать со всей точностью — некогда красивое, но теперь окропленное жестокостью. С лязгом разжался гигантский коготь, и одно из адамантиевых лезвий поднялось, указывая острием на ассасина.

— Ты — Эристид Кель, — произнес Гор. — Ты должен быть мертв.

Магистр войны уронил себе под ноги пулю, выпущенную из винтовки.

— Зачем ты здесь, ассасин?

— Чтобы убить чудовище, — сумел выдавить Кель.

— Как и я, — прогремел магистр войны, и безрадостная тень мелькнула по его лицу. Луперкаль стоял в кольце легионеров, великолепных в броне, украшенной тайными рунами и ужасающими амулетами. Никто из них не двигался, не доставал оружие. Воины расступились, чтобы их господин мог исполнить задуманное.

Гор шагнул вперед, походя раскалывая упавшую винтовку надвое тяжелым керамитовым сабатоном.