Олег Верещагин - Волчья песнь

Покачиваясь, джаго стоял в этих шести метрах. Его морда были искажена болью и злобой, длинноствольный пистолет твёрдо сидел в левой руке, а кисть правой была разворочена пулей — пули там были, будь всё проклято!

— Попался, тварь, — прохрипел джаго. Его чёрные губы кривились, он покосился на лежащий недалеко обрез, обтянутый по рукоятке скальпом — скальпом джаго же. — Жаль, что у меня времени нет, а пуля — это совсем не больно…

— Ты и без меня подохнешь, — старательно подбирая слова, ответил Горька. Нога страшно болела, наверное, пробило кость. Словно раскалённый прут всадили и качают из стороны в сторону…

— Как там у вас? — пистолет поднялся выше, его дуло стало невероятно огромным. — Последнее желание?

— Чтобы вы все сдохли! — огрызнулся Горька.

Пальцы его нащупали рукоять кинжала.

Весёлые переклики возбуждённо звенели над дорогой. Среди сгоревших целых машин, среди валяющихся трупов, среди разбросанного оружия — шла азартная охота на тех, кто пытался спрятаться или притвориться мёртвым. Отрубленные и оскальпированные головы сваливали в кучу на обочине, тут же развешивали на ветках кровавые клочья скальпов.

Двоих схваченных джаго, скрутив их проволокой, бросили рядом с горящими бензовозами медленно поджариваться. Третьему Нина прострелила колени и теперь неспешно шла за ним, ползущим по дороге в безумной надежде спастись, аккуратно и методично избивая его срубленной в кустах палкой — в явном намерении неспешно забить джаго до смерти.

Хохоча и пиная ещё одного, Мирко и Бранка гнали его к Сашке — джаго был совсем молодой, по его щекам текли мутные слёзы ужаса, он шатался и почти падал, кажется, почти обезумев от страха перед своими палачами — хотя они были на голову ниже его и выглядели по сравнению с пленным хрупкими.

— Выше, выше прыгай! — хохотал Мирко, подкалывая джаго ножом. — А ну?! Иначе я сейчас тебя…

— Оп! — подхватывала Бранка. — Ещё раз — и ты покроешь мировой рекорд по прыжкам среди обезьян!

— Такие, как ты, тварь, отрезали голову Ларке! — кричал Мирко. — Она вернулась к умирающему другу, а твои соплеменники насиловали её, и потом отрезали её голову! Смилостивились, потому что она никак не умирала! Прыгай выше, тварь, если не хочешь сдохнуть прямо сейчас!

— Трус! — делала выпад Бранка. — Моя мама сама закололась, чтобы к вам не попасть, а моего братишку вы сунули лицом в выхлопную трубу — ему было тогда шесть лет! Я всё помню, я всё видела, я это не забуду! Танцуй, мразь!

Издавая от страха какие-то неопределённые звуки, джаго что-то бормотал, протягивал трясущиеся лапы — он не понимал, что ему кричат по-русски эти два дьяволёнка, но видел, что спасения не будет. И тем не менее — пытался его вымолить, растеряв все слова даже на родном языке. В этот момент Сашка, к которому подогнали джаго, стремительным взмахом меча подсёк ему сухожилия под коленями — джаго упал, попытался встать, но опять завалился…

— Убей его, Саш!

— Вспори ему живот!

— Отруби ему голову!

Двумя ужарами ножа Сашка распорол пасть орущего джаго до ушей. Потом ударом ноги превратил её в оскаленную обломками зубов кровавую яму. Дик уже тащил тонкий кол, на ходу затачивая его ударами тесака. Несколько минут — и воющее, дёргающееся тело поднялось над дорогой. Сашка и Димка закрепили кол на обочине.

— Нинка! — заорал Димка. Его красивое лицо перекосилось, глаза были безумными. — Твой выродок ещё живой?! Тащи его сюда!

Но тащить было уже некого — девчонка забила джаго насмерть.

— Открывайте поезде! — скомандовал Сашка. Замки вылетели, крики изумления и восторга понеслись над дорогой. Тут было полно боеприпасов — причём значительная часть из них вполне подходила землянам.

— Да тут же клад прсото! — выразил наконец словами своё восхищение Дика.

— Только вот как мы перетаскаем этот клад за двадцать километров в нашу пещеру? — покачал головой Олмер. — Даже с промежуточной базой — долго… а тут уже скоро будут гости.

— Эй! — встревожилась Галя. — А где Горька?! Горька где?!

Тут забеспокоились уже все сразу. Они вспомнили теперь, что их товарищ в одиночку бросился в погоню за врагом. Но предпринять чего-либо никто не успел — из-за горящих машин с другой стороны дороги раздался жизнерадостный возглас:

— Эгей, люди! Вы тут ещё живы?!

— Горь! — взвизгнула Галька, бросаясь на голос дробной рысью. — О! Ребята, он ранен!

Горька в самом деле был бледен и ковылял, опираясь на карабин — но на его лице буквально цвела улыбка.

— Я? Ерунда, моему противнику не повезло больше! — и он подкинул в воздух отрубленную голову. Она с гулким стуком ударилась оземь и покатилась в сторону.

— Уйооооо!!! — взревела в восторге компания. Между выкаченных глаз головы был виден отчётливый след от попадания кинжала.

— Ну вот встретить бы мне человека, ковавшего мой "Глиммер"! — Горька покачал головой. — Я бы ему земной поклон отбил. Ещё пара секунд — и во мне было бы дырок больше, чем звёзд на небе.

— Белкин, — Сашка показал ему кулак — медленно поднеся прямо к носу (Горька с серьёзным видом его понюхал), — если ты ещё раз вот так сорвёшься в погоню или ещё куда один — я тебя убью. Сам, чтобы не дожидаться, пока тебя прикончат враги.

— Извини, — покаянно сказал Горька. — Впрочем, я уже наказан. Люсь, я ранен в ногу. Посмотри… Так, вы, я вижу, тут повеселились? А в чём проблема?

— В массе груза, — вздохнул Сашка, садясь рядом с вытянувшим ногу другом. Люська закатала штанину, Галя, морщась, положила ладони на плечи юноши.

— Ерунда, — улыбнулся Горька. — Сейчас тут будут волки. Галь, — он откинул голову, снизу вверх глядя на свою девушку, — объясни им, что требуется. Мы быстро утащим груз километров на пять в лес, а оттуда спокойно перетаскаем на базу.

Пожалуй, никогда ещё за все восемь лет отряд не был так богат и не имел такого замечательного убежища. Волки не проявили особого любопытства ни к боеприпасам, ни к консервам, концентратам и сухарям. Посмеиваясь, Галя сказала, что звери недоумевают, как могут люди есть всю эту гадость, если в лесу — столько живого мяса?! Перетаскав всё к пещере, стая попрощалась с друзьями воющим лаем и вслед за вожаком потрусила в чащу.

Но партизаны не разделяли мнения четвероногих друзей. Очень давно они не ели консервированных фруктов, не пили сока… Мясных консервов и вообще мясного брать никто не стал — боялись [35] Во время войны неоднократно фиксировались случаи изготовления консервов из человеческого мяса. Заказчиками выступали джаго, изготовителями — фирмы калмов. , да и качество у всего уступало земному, но лучше такое, чем никакое — здесь все были согласны.