Олег Верещагин - Волчья песнь

На следующий день пошёл дождь. С утра поднялся густющий "грибной" туман. Девчонки оживлённо засобирались за только-только пошедшими подосиновиками и подберёзовиками с белыми — туман поднимался уже не первый день, грибы просто обязаны были вырасти. Но тут плюхнул ливень, быстро перешедший в частый и заунывный тёплый дождик. Поход за грибами пришлось отложить.

Лесные Псы находились где-то в двадцати с лишком километрах от своей базы и ночевали под раскидистым дубом. Естественно, дождь их не очень-то обрадовал.

— В пору постучаться к волкам в норы, — проворчал Дик, стряхивая с волос воду. Своей курткой он добавочно укутал прильнувшую к нему Машку.

— Оленина у нас погниёт, — озабоченно заметила Бранка, — сушить по-нормальному негде…

— Ещё набьём, — буркнул Олмер.

— Ну да, а как же. Всех изведём, одни останемся — вот и нормально, — ехидно сказала Галя, устроившаяся под самой большой и густой веткой.

— Ой не нравится мне тут, — вдруг глубокомысленно изрёк Сашка, — ой, как не нравится… Пошли, — и он решительно встал.

— А позвольте спросить — куда? — спокойно поинтересовался Горька, протиравший свой обрез куском бинта.

— Пять километров до монорельса. Пересидим дождь в домике обходчика, а потом рванём полотно.

Предложение командира вызвало немалое оживление. Всё кругом было достаточно мерзким, чтобы сподвигнуть Лесных Псов на мелкие чудеса.

— Пошли, — согласился Горька решительно, вставая и определяя обрез в чехол.

Все засобирались. Подкатали клешёные штаны, обувь повесили на шею, двинулись под дождём через мокрый, шепчущий на разные голоса, лес.

Надо сказать, что идти под дождём — гораздо приятней, чем сидеть. А мысль о сухом домике и очередной пакости Чужим — придавала дополнительной бодрости…

…Монорельсовая дорога, к которой направлялись Лесные Псы, была проложена ещё до начала власти джаго — одна из немногих магистралей, соединявших через леса западный и восточный берега континента. Естественно, что на всей её протяжённости охранять дорогу было бы просто невозможно, даже если б кто и задался такой целью — а джаго ею явно не задавались, лишь время от времени патрулируя полотно с воздуха. Но станции и разъезды всё-таки были прикрыты. Лесные Псы великолепно это знали. Но, с другой стороны, какой интерес взрывать то, что не охраняется?

Кроме обходчика из мьюри переезд, на который они нацелились, обживал отряд пехоты при двух бронемашинах — тоже из мьюри. Укрепления из земли и переносной брони, бетонный гриб ДОТа и заграждения придавали переезду вид серьёзного укрепления. Но на деле он таковым не являлся просто по факту — никто из мьюри не стремился в случае чего класть головы за оккупантов, тем более — оккупантов, у которых дела пошли совсем скверно. А тут ещё и дождь — он всех позагонял кого в транспортёры, кого в пост. Лишь двое или трое часовых мокли за листами брони, глядя на мир с тоской и скукой. Поэжтому появлению телеги со здоровенным возом мокрого сена они даже обрадовались.

Запряжённая парой кабаллокамелюсов, телега была типично местная — напоминала лодку с высоким носом. Четыре колеса разноголосо припевали скрипучую песенку. На скамейке перед носом сидел, свесив босые ноги и закутавшись в какое-то непонятно что, возчик — похоже, мальчишка. Ещё до войны, несмотря на джагганскую оккупацию, такое средство передвижения вызвало бы недоумение и хохот, но война истрепала экономику планет и благосостояние жителей, как хищник жертву — и ничего особо удивительного в такой штуке уже и не было.

Часовые обрадовались законному развлечению и довольно шустро повыбирались из укреплений. Возчик, не торопясь выглядывать из своего "дождевика", остановил животных и равнодушно сидел на своём месте.

— Чего везёшь? — поинтересовался один из часовых.

— Слепой? — вопросом ответил возчик.

Второй часовой обошёл воз и буквально остолбенел, обнаружив сидящих на заднем облучке парня и девушку — прислонившись к сену, они в обнимку сонно взирали на мир. Дождь их явно не беспокоил, рядом стояли сапоги и оружие. То, что это оружие, часовой понял позже, чем сообразил, что таких волос, глаз и кожи у мьюри не бывает… и тут сено между голов парочки зашевелилось и оттуда высунулась рука с пистолетом.

— Опусти автомат, подними руки, — приказал на хорошем мьюрике совершенно спокойный голос из сена.

— Делай, что сказали, дорогой, — ласково попросила девушка. — И молчи.

Тем временем первому часовому пришло в голову, что надо бы обойти вокруг стога. Он двинулся в это путешествие, оказавшееся последним в жизни, потому что навстречу ему из сена выметнулся искристый блеск, грудь разорвала боль — и всё исчезло.

Пинком вывалив ком сена, Сашка убрал меч и высунул ружьё. В соседнюю дырку выглянул "тунор" Димки.

— Поехали, — предложил Сашка. Бледное пламя с ревущим звуком ударило из стога. Сено полетело вихрем — Лесные Псы выпрыгивали на дорогу. Обе бронемашины были уничтожены тут же — гранаты влетали в них через открытые люки. Выскочивший из ДОТа солдат с большими глазами подался обратно — Нина влепила ему в лоб пулю, а Олмер, соскочивший с облучка, и Галька, подбежав к двери, стреляли внутрь до тех пор, пока там не стало тихо.

Димка как раз взломал дверь дома. Машка и Люська вытащили из одной из машин двоих раненых, поставили их у брони. Один не мог стоять, и Люська тут же застрелила его. Второй, прикрыв голову руками, смотрел на Лесных Псов бессмысленным от ужаса взглядом. Мирко застрелил и его.

От дома грохнул несколько раз обрез. Высунувшийся из окна Димка крикнул:

— Идите, чего вы под дождём торчите?! Олмер, тут гитара! Наша!

Сигнал тревоги дать не удалось никому, пульт связи безразлично подмигивал огоньком готовности. Димка уже включил обогреватель, все уже развешивали около него самые мокрые предметы одежды. Пол испятнали следы. Бранка отыскала целую стопку одеял — тоже земных армейских. Сашка пересчитывал имевшуюся в наличии взрывчатку.