Гэв Торп - Коракс

Коракс вспомнил о сломленном и беззащитном Волчьем Короле, что лежал сейчас в последней крепости Космических Волков.

Беззащитном впервые в своей противоестественной жизни.

Лорд Воронов никогда не отворачивался ни от одной души, нуждавшейся в помощи. Неужели он и впрямь позволит врагам убить раненого примарха? Неужели желание наказать себя так сильно на него подействовало?

С высокой горы упало хорошо знакомое ему знамя – штандарт презренного Первого капитана магистра войны, Абаддона. И хотя сам Гор не пришел на Ярант, он прислал свою правую руку проследить за финальным уничтожением VI легиона.

Образ этого знамени прожег разум Коракса, а следом за ним второй, похожий, однако намного больший, что реял над холмами Ургалльской низины.

Всевидящий символ магистра войны, Око Гора.

« Я – бдительность Императора , - говорил когда-то он, - и Око Терры ».

Каким же высокомерным и эгоистичным нужно было быть, чтоб обратить против себя Империум в величайший момент истории? Его тщеславие пугало Коракса и наполняло таким презрением, которого он не чувствовал ко всем своим тюремщикам вместе взятым.

Он перекатился на четвереньки, от его крыльев осталось изуродованное переплетение металла и проводки, свисающее со спины. Он стряхнул с себя их утягивающую вниз тяжесть и поднялся на ноги, а затем резко дернулся в сторону, когда мимо щеки пронеслась ракета и взорвалась среди трупов и выживших командиров его брата.

Гор все еще был жив, все еще угрожал Терре, все еще угрожал самому Императору.

- Что я творю? – прошептал Коракс.

Такова была цена. Таков был его верегельд. Выжить. Бороться.

Чувствовать боль всегда, ежедневно.

Не ему было выбирать свою смерть. Не ему было очищать себя от грехов. Сделать это мог только один человек, и он находился в Тронном мире.

К ним с воем понесся очередной залп ракет и снарядов. Коракс схватил копье Русса, а другой рукой обнял Бьерна. Хотя у Коракса больше не было крыльев, чтоб воспарить, он все еще мог летать. Он включил прыжковый ранец.

Их отбросило от взрывов на пятьдесят метров и обволокло огнем и дымом, когда они врезались в толщу горы.

Коракс перекатился на ноги, не давая Бьерну вырваться из хватки. Космический Волк резко вскочил, ухватил копье с земли, и на мгновение примарху Гвардии Ворона показалось, что однорукий воин его брата вот-вот набросится на него.

- Это не добрая смерть! – рявкнул Коракс, шагнув назад. – Мы так не умираем! Мы не имеем права выбора!

- Ты мне не отец, чтобы мной командовать! – также отступая, крикнул Бьерн.

- Нас ждет война, и если мы победим – когда мы победим – мы должны помнить, кто обрушил все это на нас. Не смертные, не люди, но мы сами. Это война между легионами. Ты, я, и все мои братья скрываем внутри себя потенциал для этой ереси.

- Поздновато менять свое мнение, не находите? – Бьерн указал копьем на битву, что по-прежнему бушевала вокруг них. – Мы окружены и в меньшинстве, наши корабли вот-вот сгорят.

Коракс активировал вокс.

- Командор Бранн.

- Да, мой лорд.

- Начинай рассеивание тени.

Командор с нескрываемым облегчением вздохнул.

- Спасибо, мой лорд.

Спустя десять секунд сумрак прожгли первые залпы с орбиты, всего в сотне метров от разбитого кордона. За ними последовали сгустки плазмы, и сквозь возобновившуюся ярость атаки показались силуэты снижающихся десантных кораблей, ведущих прицельный огонь по врагам.

Космический Волк недоверчиво покачал головой.

- Не волнуйся, Бьерн, - взревел Коракс, дико паля из пистолета по рядам изменников, и освобождение от момента вызвало у него болезненный смешок. – Мы так уже делали.

Когда у Хефа вдруг заболела челюсть, он понял, что бездумно грыз обвязку, впиваясь зубами в ремни на своих доспехах.

Он хотел конца. Благословенного забвения.

В капсуле посветлело, красный сумрак готовности сменился мягкой синевой обычной осветительной полосы. Раздался треск голосовой системы связи, и Хеф узнал голос Бранна, хотя вспомнить командора ему удалось с трудом – сквозь облака, затянувшие его мысли, пробились только поблекшие образы и воспоминания.

- Всем постам, началась эвакуация. Высадка отменена. Повторяю, Рапторы не будут высаживаться.

Кто-то рассмеялся, и Хеф ударил кулаком по рычагу обвязки и припал на четвереньки к палубе. Он прислонился лбом к холодному металлу и, заскребя когтями по стали, зарыдал.

Затем, присев на корточки, он дал выход своему горю длинным, протяжным воем.

Огвай Огвай Хельмшрот, старший выживший ярл, сидел напротив Коракса в отсеке «Грозовой птицы», пристально глядя на примарха. Какое-то время все молчали – безумие эвакуации отняло слишком много сил. Над правым глазом Огвая виднелся порез, и Коракс заметил в ране осколки керамита.

- Пусть тебя осмотрит апотекарий, - сказал он.

- Что дальше? – спросил Огвай, пропустив мимо ушей заботу примарха. – Наши Великие Роты теперь можно сосчитать на пальцах руки. Думаю, вы знаете, каково это. Что нам делать? Где нам сражаться дальше, если Волчий Король не проснется?

- Это зависит от вас. Я не мой брат.

- А вы? Что с Гвардией Ворона?

Коракс издал долгий, уставший вздох. Все это казалось ненавистно знакомым.

- Мы отправимся туда, где нам комфортно, где мы сможем причинить силам магистра войны наибольший вред, пока они движутся к Терре. Мы вернемся в тени.

Примечание:

1. Гейс — распространённая в древности разновидность запрета-табу в Ирландии.

Эпилог

Коракс медленно подошел к первой камере на Красном уровне. На секунду он замер у двери, испытывая в равной мере нежелание и необходимость.

Это нужно сделать.

Внутри он увидел свернувшееся в углу существо, под клочьями густой черной шерсти проглядывала белая кожа, глаза, смотревшие на него без признаков интеллекта, походили на круглые черные диски. Коракс не мог не замечать очевидной схожести, этой бледной кожи и темных глаз.

Они сражались, и они победили. Теперь настало время выполнить обещание, данное им колдуну Натракину в мире-кузнице Констаникс-2.

- За свою долгую жизнь я дал несколько клятв, но я неизменно клялся лишь в том, что мог выполнить. За исключением одного, - сказал он зверю. Примарх присел рядом с жалким созданием, и оно подползло ближе, ощутив тепло его присутствия, хотя его вид и разрывал сердце примарху. – И теперь я думаю, что не смогу это выполнить. Я смотрел в лицо нашему врагу, в сердце тех сил, которые их совратили. Я знаю, что пускай мы и убили Гора, силу эту нельзя искоренить полностью. Хаос вернется снова, если мы этого допустим, если дадим ему искомые сосуды, и будем подпитывать амбиции, что приводят слабых в его объятия.