Мила Бачурова - Заложники Солнца (СИ)

Марина несмело улыбалась Рэду. А тот долго не шевелился, будто застыл на месте. Потом поднес руку девушки к груди и осторожно прижал ладонь, накрыв своей. Бережно провел другой рукой по ее плечу. Марина подалась навстречу, и Рэдрик тоже шагнул ближе. А потом склонился к ее лицу и прижался губами к губам.

И тут до Кирилла, как выражались адапты, наконец-то дошло! Слава богу, что не успел себя выдать. Потому что, как оказалась, Марина просила Рэда вовсе не о таком поцелуе, какими обожала потчевать воспитанников Любовь Леонидовна.

То, что сейчас происходило между адаптами, называлось тем же словом, но было похоже на действо, о котором подумал Кирилл, примерно как нынешнее смертельное солнце походило на прежнее. Такими поцелуями обменивались мужчины и женщины в фильмах «про любовь» – из тех, что нравились Даше.

Кирилл, чтобы не обижать, иногда смотрел их вместе с подругой, но в местах с поцелуями скучал и старался незаметно подавить зевоту. Сейчас ему было не до зевоты. Понимал, что наблюдает картину, ни для его, ни для чьих-либо глаз не предназначенную, но заставить себя не смотреть не мог. Зрелище притягивало.

Тела адаптов прильнули друг к другу так, словно изначально самой природой были именно для этого и созданы. Рэд целовал губы Марины, скулы, шею, а она поворачивала голову так, чтобы ему было удобно. Они откуда-то знали это – как именно другому будет удобно. Кирилл словно наблюдал великолепно отрепетированный танец, в котором партнеры давно выверили каждое движение. Знают, чувствуют друг друга так хорошо, как только возможно, хотя все, что сейчас услышал, говорило об обратном.

До сих пор Марина и Рэд встречались только как два равных командира, хотя оба мечтали эту границу перейти. Самозабвенно, как сейчас, прильнуть друг к другу. Что-то все это время заставляло их сохранять барьер. Почему они это делали?.. И что вдруг произошло сейчас?.. Кирилл пытался думать отвлеченно, но удавалось это все хуже и хуже. Потому что адапты начали вытворять странные вещи.

Рэдрик взял Марину за талию, поднял и усадил на узкую спинку кровати, как на жердочку. Девушка обхватила его ногами. Откинулась назад – футболка поползла вверх. Рэдрик провел ладонями по обнажившемуся животу, и, забираясь под футболку, по груди – послышался приглушенный то ли вздох, то ли стон. А в следующую секунду – у Кирилла потемнело в глазах – Рэд снял с Марины майку.

От замершего под одеялом наблюдателя до сидящей на спинке кровати Марины было не более двух шагов. И в свете, который плохо глушили старые растрескавшиеся ставни, Кирилл видел тело адаптки во всех подробностях. Мышцы живота, тонкие руки, ноги, скрещенные за спиной Рэда, и грудь – два полукружья с темными сосками.

До сих пор видел обнаженных женщин только на мониторе, на фотографиях старинных картин и скульптур. Ничего общего с теми изображениями Маринино тело не имело.

Старинные художники рисовали женщин молочно-белых, складчато-полных и, казалось Кириллу, далеко не молодых. А тело командирши Вязников было темным, стремительным и гибким. Оно охотно отзывалось на ласки Рэда. С готовностью выгибалось под его руками, становясь то напряженным – так, что Кириллу видна была каждая мышца, – то мягким и податливым. Если адапты что-то и говорили друг другу, Кирилл не разбирал слов, только сдержанные стоны.

– Пошли отсюда куда-нибудь. Меня порвет сейчас. – Марина с усилием отлепилась от Рэда.

Тот не ответил. Снова, еще крепче, прижал девушку к себе. На пол опускать не стал, так и вышел из комнаты, с Мариной на руках – адаптка, свесившись, захватила с кровати майку.

Когда это странное, многорукое и многоногое существо протискивалось в дверной проем, Марина задела ступней косяк, обронила тапочек. Но адапты потерю не заметили – дверь осторожно закрылась.

И Кирилл, обалдевший от увиденного, остался в комнате один.

Вечером он проснулся от привычного окрика «Подъем!». Первым, о чем подумал, было – не привиделся ли вчера Маринин визит.

Рэдрик выглядел обыкновенно, вопросов не задавал. И Кирилл решил, что тоже будет молчать. Если командир думает, что он спал, то и хорошо, пускай думает. Объяснить Рэду, почему никак не обозначил, что не спит, было бы непросто.

Марина вышла их провожать.

Одетая в камуфляж, деловитая, собранная - Кирилл действительно засомневался бы, не приснилось ли ему все, если бы, обуваясь, не заметил под кроватью Рэда тапочек из овчины.

– Лошадей накормили, – как ни в чем не бывало, докладывала Марина, – мешки резиновые положили. Респираторы, Ларка сказала, у вас есть?

– Есть. И пропитка для них какая-то новая, Вадя намутил. Я там тебе оставил бутылку.

– Да ну! Нам-то зачем?

– Пусть будет. Не пригодится – сменяешь… Бункерный, готов?

– Да.

– Звезда! Марш в телегу, заматывайся.

– Подожди, – остановила Марина. Подошла к Кириллу и протянула руку. – Спасибо тебе, бункерный. От всех нас – огромное спасибо!

Провожающие солидарно загудели. Кирилл, краснея, пожал протянутую ладонь.

– Возвращайся, – сказала Марина. – Увидишь, как у нас тут все будет! Все возвращайтесь. – Она перевела взгляд на Рэда.

– Вернемся, – откликнулся тот.

Обнял девушку. И Кириллу показалось, что на какое-то время они снова стали единым целым – как вчера.

Потом командир мягко отстранился.

– Все, – не глядя на Марину, сказал он. – Пора.

Кирилла загнал в телегу одним движением бровей.

Путешественник завернулся в палатку и все последующее уже не видел. Слушать тоже было нечего – никто, кроме всхрапывающих лошадей, тишину не нарушал.

Но он почему-то очень ярко представил, как Марина вышла из конюшни, и долго, пока не скроются из виду, смотрит обозу вслед. А Рэдрик идет, как всегда, во главе отряда, прямой и решительный, и не оборачивается.

Глава 11

Вязники – Дзержинск – (120 км)

– Бункерный, ты плавать умеешь?

Вопрос прозвучал неожиданно.

Олеся вообще крайне редко задавала вопросы. Тем более Кириллу. Тем более в перерыве между упражнениями, когда позволяла ему отдохнуть, привалившись к дереву, и выпить полкружки воды – не спеша, маленькими глотками.

Месяц назад Кирилл был уверен, что не существует моментов, в которые ему не хотелось бы задавать вопросы или отвечать на них. Теперь – точно знал, что такие моменты существуют. И Олеся весьма удачно выбрала самый подходящий.

К обращению «бункерный» он поневоле привык. По имени его ни один из адаптов вообще ни разу не назвал, хотя Кирилл (сначала – вежливо, а потом – с обидой) неоднократно напоминал каждому, как его зовут. В первые ночи, с подачи насмешника Джека, и вовсе приходилось откликаться исключительно на «Слышь, тормоз!»