Александр Волков - Тень (СИ)

Нужно стоять до его потери. Иначе, какой же я к чертовой матери воин?

Что-то неразборчиво прошипев сквозь зубы, я стал подниматься, еле удерживая равновесие. Земля ходила подо мной из стороны в сторону. Открыв глаза, я увидел мир, который стал расплывчатым, непонятным, и не желающим быстро обретать четкие очертания. Крепко же Карл меня приложил.

— Мы ещё не всё, — выговорил я, с трудом отыскав деревянный меч на полу, и подняв его.

— Ляг, — сказал Карл. — Я же жалеть не стану.

Его образ в моих глазах становился четче. Он сейчас был открыт, и казалось, что момент для нападения очень удобный. Но этого делать не пришлось. Карл стал действовать первым, приняв боевую стойку. Карл подходил весьма осторожно, не смотря на моё состояние, которое было трудно назвать боеспособным. Он замахнулся, и нанёс удар, да такой, что я чуть не повалился с ног, заблокировав его. Наши мечи скрестились стукнувшись друг о друга. Мы оба заскрипели зубами, пытаясь продавить друг друга до критической точки напряжения.

Наше противостояние длилось недолго. Карл, понимая, что у меня сил явно меньше, и чувствуя, что сдержит мой напор даже одной рукой, бросил короткий удар мне в нос. Всё бы ничего, но его кулаки, в отличие от моих, были закованы в латы, и даже короткий удар по силе многократно превосходил обычный из-за веса перчатки. Перед глазами рассыпалась очередная порция искр, мир вновь потемнел, и в голове зазвенело ещё сильнее, будто один звон лег на другой.

Очередная потеря равновесия, к счастью, не кончилась падением, но мой триумф длился недолго. Голень пронзила острая боль, и почувствовалось, что кость с трудом выдержала напор удара деревянного меча. Это моментально сбило меня с ног, сработав не хуже, чем любая подсечка. Доля секунды ощущения свободного полета, и я снова оказался на полу. Столкновение с бетоном выбило из меня воздух.

— Теперь угомонишься? — сказал Карл со снисходительным презрением, и уже, наверное, даже жалея меня. — Давай не будем.

Его голос слышался как сквозь толстый слой ваты. Сил, честно сказать, осталось довольно мало. Ну, это мне так думалось. У меня было представление о возможностях своего организма. То, что было использовано мной в бою, далеко не все его ресурсы. Сознательная часть это понимала, но вот подсознание и тело были явно против.

Всеми силами и страх, и усталость, и боль, пытались оставить меня лежать на холодном полу. Инстинкт самосохранения — один из самых сильных человеческих инстинктов, и если человек умел подавлять его, это говорило о потрясающем уровне самоконтроля. У меня подобная воля была.

Правда, я колебался. Смысл кому-то что-то тут доказывать? Кто они такие, чтобы я, ради бойцовской показухи, гробил своё здоровье? Будь я кем-то другим, будь обычным человеком, не встал бы. Это неразумно. Но иначе было нельзя. От собственных решений, именно от собственных, отступаться нельзя. Если решил биться до потери сознания, значит — бейся. Если постоянно отказываться от решений, то ничего не добьешься, оставшись в плену у собственных страхов.

В этот раз встать было в разы тяжелее. Карл уже развернулся, собираясь уходить. Поднимаясь, я черканул мечом по бетону. Издавшийся звук заставил Карла замереть. Он обернулся, но я плохо видел его лицо. Я почувствовал, как по лбу бежит струйка крови, заливаясь в глаза. Маска не спасла меня от пагубных последствий удара Николаса. Рассечение мне всё-таки оставили.

— Ты больной? — изумился Карл. — Лежи. Мне тебя бить уже жалко.

— Заткнись, — спокойно сказал я, покачиваясь. — Делай своё дело.

Карл хохотнул.

— Самурая из себя вообразил, ронин?

Карла упрашивать не пришлось. Он, уже расслаблено, подошел ко мне, и занёс меч для удара. Концентрации и сил хватало лишь на то, чтобы устоять на ногах, но даже это удавалось с большим напряжением. Об отражении полноценной атаки не могло быть и речи, но надо было стараться победить.

Карл стал атаковать, и я, вместо того, чтобы блокировать нападение мечом, попытался уклониться, отскочив в сторону, но тщетно. Карл сделал мне подножку, что в школах обычно ставят друг другу дети, и это меня задело. «Я настолько слаб?».

Картина перед глазами тут же резко рванулась вверх. Взгляд помутился, к счастью, больше не проясняясь.

— Довольно!

Услышал я приглушенный крик, прежде чем полностью потерял сознание.

После этого я впал в апатию, став относиться безразлично абсолютно ко всему. Казалось, тренировки теперь потеряли всякий смысл, ведь на самом деле лучше всех у меня получилось позорно проиграть. Но продлилось это недолго. И даже во время апатии тренировки мои длились столько же, благодаря развитой самодисциплине.

Следующие три года было непросто. Уважения товарищей не было никакого, но со временем мне стало понятно, что оно не нужно. Во всяком случае, не такое, не за социальный статус, который только и нужен был среди вассалов. Без уважения с их стороны хуже не становилось, ведь всё что нужно для счастья, у меня было. Меч, тренировочный зал, возможность защищать людей. Всё.

Ни Хеля, ни Рю, ни Ичинару эти годы меня искать даже не пытались. Сначала было неприятно, но потом стало наплевать. Да и в конце-концов, мне самому было выгоднее пропасть безвозвратно, навсегда оставшись человеком под именем Миямото Мусаси. В начале, разумеется, я был совершенно противоположного мнения. Моё воображение не покидали мечты, где я выхожу из замка, и как только захожу за угол, на меня бросается Хеля и сжимает в объятиях. Она, со слезами на глазах, говорила: «Рэн! Я тебя так долго искала!». Но всё это осталось лишь фантазиями, вскоре переставшими меня беспокоить. Тревожное чувство того, что рядом кого-то не достает, сменилось полным безразличием.

Время всё расставило на свои места. В мастерстве мне быстро удалось превзойти и Карла, и Николаса, боевых операций у которых было намного меньше, чем у меня, да и тренировались они с большими пропусками. Конено, это было оправдано. В дни занятий мои товарищи предпочитали посещать увеселительные заведения и публичные дома. Правда, из общего правила было и исключение. Николас. После того, как мы схлестнулись с ним в бою, и после того, как мне несколько раз удалось взять над ним верх, он будто стал мне подражать, в плане тренировок. Разумеется, из-за отсутствия такой энергетической силы, как у меня, Николас моего режима не выдержал, и сократил его, при этом, всё равно тренируясь больше, чем остальные. Как итог, он получил большее превосходство, и даже начинал догонять меня в рейтинге, со временем заняв пятисотое место, из миллионов.

Пусть и не открыто, но он был благодарен мне за вдохновляющий пример, в чём признался на одной из совместных тренировок. Мне понравилось в нём то, что Николас оказался склонен к изменению в лучшую сторону, и пусть вначале он поддерживал общественное мнение, вскоре он смог сформировать своё, собственное. С тех пор, как это произошло, мы с ним стали друзьями, и дружили, наверное, не хуже, чем я дружил с Ичинару.