Дэйв Макара - Дни волка (СИ)

- Не очень-то и хотелось! - Со смехом признался самому себе, понимая, что отныне, правило думать верхней головой, становится для меня основным.

Согрев на костре воду, вымыл посуду и, приткнув сбоку толстое полено - на ночь, достал из машины матрац и устроился рядом с костром, вслушиваясь в шорохи ночного леса и звуки, доносящиеся по воде издалека.

Сон все не шел, а события минувшего дня казались сладкой сказкой, которая поманила и пнула, едва я раскатал губы.

Закинув руки за голову, переключился к данному слову: вытащить форда и вправду было интересной затеей.

Прикидывая массу и делая себе зарубку, уточнить у Марии - завтра, вертел идею с разных сторон, убеждаясь, что все может сработать.

Провалявшись без сна до полуночи, выругался и пошел купаться, в надежде смыть с себя налет разговора, который развел два, едва сошедшихся корабля, на перпендикулярные курсы.

Фыркая и отдуваясь, нарезал круги, нырял до одури и красных кругов перед глазами. Один раз даже удалось донырнуть до джипа, прикоснувшись к его зеленой крыше.

Вымотавшись, завалился на остывающий песок голышом и выругался - на весь песчаный пляжик, размером пять на тридцать метров, я умудрился бухнуться пузом на битое стекло.

Смывая кровь, снова шипел и злился, и от боли, и от очередного пинка Судьбы, в последнее время так и норовящей пошутить надо мной в особо извращенной форме.

Собрав стекло - всего два осколка на весь пляж! - осторожно отнес его и положил на стол, чтобы утром закопать подальше в лесу.

Завалившись спать, признался себе, что сделал только хуже.

С таким настроением и заснул.

Утро встретил за разбортовкой пневматиков - ездить на них можно только по снегу, да и планы, по поднятию внедорожника, строились именно на них. На них и на дереве, поваленном мною вчера.

Мой грузовичок уже щеголял в новых шинах, дожидаясь, когда его хозяин сядет за руль и отправится в путь.

"Погоди, старина..." - Мрачно усмехнулся я. - "Сперва тебе придется поработать лесовозом".

- Завтрак! - Громко объявила Мария, отрывая меня от работы.

От костра несло густым, наваристым супом - Мария предпочитала плотный завтрак, убивая меня этим наповал! Ну не совпадали мы, не совпадали! Ни единого общего момента, кроме одной ночи!

С сожалением отложил инструменты - первое правило общего жития, а именно - "не раздражай ближнего своего" - вбитое в меня скученной жизнью на базе, неоднократно доказывало свою состоятельность.

От супа отказался, из принципа.

Зато с удовольствием выпил почти три чашки свежезаваренного настоя, назвать который чаем не поворачивался язык - слишком вкусный.

Мария, за ночь, видимо также передумавшая о многом, печально улыбнулась.

Не сказав друг другу ни слова, сверх положенных за завтраком, снова вернулись к своим делам.

Забравшись в кабину своего авто, аккуратно, на первой передаче, двинул в лесок.

Застрять я не боялся - лебедки, навешанные с обеих сторон машины, сильно облегчали всяческие вытаскивания, а путь, уже пройденный вчера, отчетливо отложился в памяти, не давая сделать ошибки.

Ну, это я так думал, конечно.

Лес заставлял петлять - прямой дороги к поваленному мною гиганту, совершенно не было предусмотрено!

Улыбаясь своим, в общем-то, не веселым, мыслям, выкатился на знакомую полянку.

Места на разворот хватило едва-едва - иначе, я с ужасом представил себе, как буду пятиться всю дорогу.

Дерево, дождалось меня без единого сюрприза - ветви, которые я вчера отложил, так и лежали в стороне, высокой кучей, приглашая загрузить их в кузов моего грузовичка.

Вам, когда-нибудь, приходилось рубить дерево диаметром два метра?

А пилить, 30-ти сантиметровой ножовкой?

Поверьте - одинаково - плохо.

А мне предстояло ствол дерева разделить на шесть частей, по двадцать метров каждое и вытащить волоком на берег озера!

Работу закончил ближе к трем часам дня, пропустив обед, о чем мне мой животик неоднократно напоминал. Закрепив пару бревен и загрузив в кузов дрова, помянул свой длинный язык и пустился в обратный путь.

Моя наивная вера в чудеса, творила чудеса, простите за тавтологию.

Свой первый рейс в обратную сторону сделал за час, ни разу нигде не застряв и не потеряв ни единого бревнышка!

Уложив их рядком, на берегу, блаженно вздохнул, поздравляя себя с почином.

Хмурая Мария, улыбнувшись уголком губ, в своей неповторимой манере улыбаться, молча, поставила на стол тарелку с супом и кружку с настоем.

Разговаривать с ней не хотелось - хотелось скорее вытащить ее долбанный джип из озера, перебрать его и выместись наконец-то, из этого мира, попрощавшись с человеком, по чьей напряженной спине хотелось двинуть кулаком, а по недовольному лицу - съездить ногой!

Мария, с каждым новым часом, все сильнее раздражала - так раздражает неуловимая песчинка, попавшая в носок на официальном приеме - ни вытряхнуть ее, а терпеть - не возможно!

Ничего не скажу о Машеньке плохого - готовит - изумительно, экзот - силищи неимоверной, хороша собой - глаз не отвести, но переспали мы зря.

Пообедав, отправился за второй партией - сидеть и смотреть на недовольную морду лица - простите - нет желания.

Правда, все-таки закинул удочку, на предмет покидания этой параллели на моем авто, получив в ответ отрицательное качание головой.

Нет, так нет.

Хотя - жаль.

На второй рейс рискнул зацепить оставшиеся обрубки и снова завалил кузов дровами - не пропадать свободному месту и... Застрял на втором повороте. Пришлось снимать застрявшее бревно и играть в Геракла.

На берег озера выбрался злой - жадность уже не раз была наказана, но я это сделал!

Шесть бревен, диаметром от двух метров до полуметра, ровными рядками лежали на берегу, дожидаясь моего завтрашнего дня.

От ужина, заботливо укутанного в одеяло, меня передернуло - есть, приготовленное Марией, стало совсем невмоготу - словно не еду, а отраву, заботливо подсовывают.

Даже настой сделал себе сам, заварив в отдельной посуде.

Яркие звезды, сплетающиеся в неведомые созвездия над моей головой, раздражали не хуже Машеньки.

Вся эта чудесная параллель, наводила такую тоску, что хоть волком вой!

Так я и сделал, уйдя по берегу, километра на два в сторону, с чашкой в руках.

К моему искреннему удивлению, с противоположного берега мне ответил не менее тоскливый вой, словно в резонансе с моими чувствами.

От души повыв, отложил чашку и, дав робе команду на полную защиту, завалился спать, не сходя с места.

Утром, столкнул бревна в воду и стоя по пояс в воде, принялся расставлять их, в нужном мне порядке - самые толстые - по краям, тонкие - в середину - и увязывать их в плот, благо, что веревки у меня всегда было с запасом.