Никита Марычев - Очищение Духом

- Верю, – сказал Рилан и улыбнулся. – Ну, спасибо тебе хотя бы и на этом.

- Пожалуйста, – ответила Ривелсея.

- Так скажи: ты ведь… Я так понимаю – неважно, что ты говорила там Ирсе… Но я так понимаю, ты ведь не торопишься исчезать из Анрельта?

На это Ривелсея ничего не ответила.

- Посмотрим, – сказала она. – Посмотрим.

Посидели ещё и выпили ещё чаю. Утро понемногу уже разгоралось, а Ривелсея поймала себя на том, что ей ужасно хочется спать. Что и говорить, последние сутки выдались такими, что немного отдохнуть после всего происшедшего ей и вправду не мешало бы. Рилан, к счастью, был человеком тактичным и сообразительным, он быстро уловил это её желание, и вскоре они распрощались. Ривелсея вернулась в свою комнату одна, ощущая губами его влажный и приятный прощальный поцелуй, разделась и совершенно спокойно улеглась и заснула, абсолютно не догадываясь обо всех тех событиях, которые приготовляет для неё наступивший день.

Глава 26

А день и в самом деле оказался для неё непредсказуемым, и начался он очень неожиданно, она и поспать-то толком не успела.

Давным-давно, ещё живя в Росолесной, Ривелсея всегда любила после просыпания хотя бы ещё минут двадцать понежиться в постели и совсем не любила резко вскакивать; когда это случалось, у неё заметно портилось настроение. И в этот раз судьба приготовила ей именно такое пробуждение. Причём из всех неожиданных пробуждений это, пожалуй, было самым неприятным. Ривелсея проснулась от громкого звука бьющегося стекла и, мгновенно открыв глаза, она увидела, что на полу рядом с её кроватью валяется вдребезги разбитый горшок. Она резко вскочила с чувством близкой опасности; первым её порывом было броситься к окну, но вместо этого она бросилась на пол, здраво рассудив, что высунуться – это очень хороший шанс немедленно получить в лоб стрелу. Но, впрочем, Ривелсея быстро успокоилась, когда вновь перевела своё внимание на разбитый горшок. Среди осколков была хорошо заметна свёрнутая трубочка бумаги, аккуратно перевязанная зелёной шёлковой ниткой. Ривелсея вздохнула с облегчением. Во всём происшедшем не было никакой к ней недоброжелательности. Просто – так приходит местная почта. Интересно только: что ещё надо от неё Ночному Посольству?

Но здесь как раз она ошиблась. Развязав ленточку, она обнаружила, что автор – совсем не тот, на кого она подумала сначала. Говоря строго, автор вообще указан не был. Но, впрочем, угадывался он более чем легко. И по обращению «милая девушка», и по смыслу. А смысл записки сводился к приглашению «сегодня же, в начале дня, до зноя и жары, посетить место «прекрасное и уединённое, полюбоваться тишиной и красотой и вещами прекрасными и утончёнными и хрупкими, как всё прекрасное». Ривелсея улыбнулась. Нельзя, никак нельзя было не узнать этот необычный стиль. Потом она ненадолго задумалась: надо было решить, соглашаться или не соглашаться на такое весьма необычное предложение. Если соглашаться, то уже нужно немедленно вставать – солнце было высоко – и отправляться на Восточную улицу; если же отказаться, то можно было ещё и поспать. Тяжело вздохнув, Ривелсея стала натягивать на себя одежду.

Фасон одежды, некуда деваться, пришлось выбрать самый официальный. Ривелсея заметила, что ей уже давно хочется пройтись по городу так, как она ходила везде два-три года назад, в лёгкой юбке, не надевая на себя ужасно тёплый по летнему времени серый плащ и не привешивая тяжёлый меч. Но ничего, как только она прибудет в Цитадель, то хоть на несколько дней можно будет расслабиться. Цитадель – это единственное место, где можно ратлеру гулять, ничего не опасаясь. Здесь же приходилось терпеть.

Вот и снова, в третий уже раз, звякнул колокольчик, возвещая опять её приход. Нет, здесь положительно ничего не меняется. Чашки и сервизы стоят и блестят всё так же завораживающе, и тишина всё та же, тот же и хозяин лавки. Он немедленно показался, как только она вошла: вышел из двери, ведущей в соседнюю какую-то комнатку. Вид у него был как всегда – цветущий и жизнерадостный, вот только на этот раз Ривелсея сразу же прекрасно поняла, что это всего лишь маска, из-под которой сейчас очень хорошо пробивалось сильное и явно непритворное беспокойство, если не сказать – что-то большее.

- Пришла? – спросил он, и в голосе его радость была совершенно неподдельной. – Да, пришла-пришла, девушка, а я очень вот рад тебя видеть.

- Столь прекрасная посуда и столь чудесное стекло… – начала по привычке Ривелсея, памятуя о своих прежних посещениях, когда их разговоры со Стекольщиком носили этот напыщенно-приподнятый оттенок. Но сейчас он от этого только отмахнулся.

- Незачем, незачем. Вот пойдём лучше сюда, поговорим с тобой да посидим по-хорошему, да обсудим. Есть тут то, что мне бы обсудить с тобой хотелось, есть дела некоторые…

Он приглашающе махнул рукой в сторону двери, откуда только что сам вышел, а потом в нетерпении схватил её за руку и просто втащил её туда, а дверь закрыл. Впрочем, он был очень галантен: тут же предложил Ривелсее сесть, подвинув к ней мягкий, обитый шёлком пуфик, и сам сел на стульчик, стоявший по другую сторону маленького столика; потом вновь тут же вскочил, достал два поистине драгоценных, оправленных в золото бокала и миниатюрную бутылочку из синего стекла, которую тут же ловко откупорил и разлил содержимое по бокалам.

- Абрикосовое, шестилетнее, – сказал он. – Ну что же, за прекрасный день и за нашу милую встречу! – он первым наполовину осушил свой бокал, немного погодя то же сделала и Ривелсея. Сладковатое и нежное, с чем-то таким хорошим от майского горячего утра во вкусе, – ну, Стекольщик, видимо, разбирался.

Помолчали совсем немного – Стекольщик заметно торопился, и ему нужно было лишь чуть-чуть времени, чтобы собраться с мыслями.

- Ох, Ривелсея, – сказал он. – Удивляешь, сильно удивляешь ты меня. Ты даже не знаешь, наверное, насколько много есть шпионов и всяческих тайных разнюхивателей, которые постоянно шастают по городу и всеми способами ищут, как бы что-нибудь такое вызнать. Кто-то из них кому-то служит, кто-то для себя просто старается, и вот те из них, кто не очень удачлив и умён, в общем-то, тоже не очень, иногда захаживают в мою лавочку – и не за посудой отнюдь! Думают, что я им всё скажу, что я всё знаю, а что я знаю – да ничего я… – Стекольщик замолчал на секунду, сам понимая, что сбился с мысли и просто поддался постоянной своей привычке. – И вот здесь я сильно, как теперь вижу, в тебе ошибся, – он вздохнул. – Денежки с тебя только взял немножко, – и то сказать, абсолютно не богат я стал в последнее время – но тебя серьёзным человеком не посчитал, и очень горько оттого, что так ошибся. А ты между тем кашку-то крепкую сварила, такую, что просто добро пожаловать к завтраку, как говорится. Как раз вот этого-то я от тебя и не ожидал. Ты, как выяснилось, оказалась такой… такой…