Александр Калмыков - Спасатель 2 (СИ)

— Это вон в том храме, что впереди? - предположил боярин, указывая на собор, высившийся в центре города в полутора верстах впереди.

— Нет, что ты. Тогда церквей вообще было мало, и вместить всех делегатов мог только дворец. Там-то они и собирались. А этот собор воздвиг Юстиниан. Когда он построил в Константинополе храм святой Софии, то решил сделать в Никее такой же, только поменьше. Вот Второй Никейский собор, вернувший православным иконы, проходил уже в нем.

— И там обитает патриарх? - предположил Василий Дмитриевич.

— Увы, нет, - вздохнул отец Григорий. - Храм был порушен землетрясением, а потом его захватили турки и началась година бедствий. Конечно, собор святой Софии понемногу отстроили, и я сам когда-то помогал его расписывать. Но резиденция патриарха находится в монастыре Иакинфа, и как раз в этой святой обители добрые монахи и предоставят нам кров.

— Мы поселимся бок о бок с патриархом, - потрясенно прошептал боярин и, дернув левый повод, поворотил коня, торопясь проверить, все ли дружинники и наемники выглядят достойно.

С привратной башни запоздало загремели трубы, извещая жителей о прибытии посольства, и никейцы высыпали на улицы посмотреть, кто к ним приехал. Некоторые даже успели вывесить на балконах яркие ковры и узорные полотенца, приветствуя дорогих гостей, хотя в полутьме узорочье было плохо видно.

В сгущающихся сумерках, тьму которых едва разгонял свет факелов и масляных ламп, русские витязи казались сказочными богатырями, сошедшими со страниц древних легенд. Греческая свита послов громко выкрикивала славу победителям монголов, и никейцы радостно подхватили клич, прославляя доблестных защитников православия. При этом к реальным подвигам добавлялись иные, о которых послы и не подозревали. Русичам приписывались и разгром турок, и уничтожение крестоносцев, и даже победа над Венецией.

Патриарх Герман, наплевав на церемониал, самолично встретил протоиерея во дворе и трижды облобызал гостя в щеки. Они уже несколько десятилетий не виделись, лишь изредка обмениваясь посланиями, и с трудом узнали друг друга. Впрочем, к удивлению отца Григория, некоторые никейские экзархи вдруг начали “вспоминать” его и даже подробно рассказывали, при каких обстоятельствах они когда-то встречались. Особенно старался игумен Иакинфского монастыря Мефодий, по негласному табелю о рангах являвшийся первым кандидатом на пост вселенского патриарха, если патриарший престол вдруг овдовеет.

Игумен протоиерею решительно не понравился. Если Герман был просто идеальным патриархом для нынешних трудных времен - умным, образованным и при том твердым в вере, то Мефодий явно отставал по всем пунктам. Единственным сомнительным достоинством пресвитера являлась как раз посредственность и бесхарактерность, позволявшая ему стать компромиссным кандидатом, если различные группировки выборщиков вдруг не смогут договориться.

Все воинство вместе с приживалами разместили в монастырском странноприимном доме, хорошенько накормив. Кмети уже было обрадовались, что вместо похлебки из сала смогут питаться вкусным супом, а в придачу еще и вареными овощами с рыбой, но их поджидал новый сюрприз. Для посланников Великого князя приготовили большой дом, видимо служивший в качестве временного пристанища иностранных посольств и рассчитанный как раз на два десятка человек. Вот вся дружина послов там и разместилась, оставив наемников и самозваную свиту в ксенохейоне.

На следующий день вся знать греческой столицы собралась в монастырской церкви Успения Богородицы на благодарственную службу в честь победителей монголов, причем самому протоиерею в молебствии отводилась почетная роль.

Странно, но особого удовольствия от совместного с патриархом молебна, да еще в греческой столице и в присутствии императора, отец Григорий не испытывал. Задумавшись, отчего так, посол вдруг понял, что так и не научился воспринимать Никею как столицу империи. Вот если бы служба состоялась в Царьградской Святой Софии, то тогда бы Григорий, без сомнения, почувствовал умиротворение. Впрочем, содействие в возвращении Константинополя было одной из целей посольства, и осталось только дождаться встречи с императором. К счастью, ждать долго не пришлось. Заинтригованный событиями, творящимися на далеком севере, император Иоанн III Ватац не стал тянуть и назначил аудиенцию буквально на следующий день.

Подарки от великого князя, как водится, выставили для всеобщего обозрения во дворце. Среди даров, конечно, преобладали военные трофеи - украшенные мечи, сабли, брони, шеломы и даже полный конский доспех. Греки, которых недавно тревожили вести о татарском нашествии, с любопытством и тревогой осматривали монгольское оружие, гадая, все ли воины великого хана вооружены так же хорошо.

С утра послы вместе со всем своим вооруженным отрядом и даже с некоторыми добровольными волонтерами, прибившимися к посольству в Никомедии, тщательно принарядились, готовясь предстать пред императором. Вместе с ними собрались идти во дворец и русские купцы, обитавшие в Никее, хотя лишь пара из них могла с некоторым основанием назвать себя подданными Ярослава.

В назначенный час прибыли дворцовые стражники в блестящих кирасах, чтоб сопровождать послов во дворец. Проне и отцу Григорию подвели самых лучших коней, которые только нашлись в имперских конюшнях. Правда, священник немного поколебался, раздумывая, не пересесть ли на ослика, но махнул рукой и поехал на лошади.

Жители Никеи тоже подготовились к празднику и на всем пути ко дворцу русичей встречали радостными криками и вывешенными на окнах узорными полотнищами. Затем посланники вместе со своим немаленьким эскортом проследовали по дворцовым переходам, причем у каждой двери их останавливали придворные и снова чествовали. Наконец утомившиеся путешественники добрались до большого зала, где их взору предстал невысокий помост, на котором за роскошным балдахином скрывался трон.

И вот занавесь раздвинулась, и все пали на колени перед повелителем древней империи.

Первый прием у императора представлял собой чистую формальность. Послы вручили басилевсу грамоту, обменялись с ним подарками и взаимными любезностями, а также ответили на расспросы о здоровье своего князя. После первой, вступительной, части начался пир. Обоих послов, их десятников, а также вятших купцов усадили за Т-образным столом в соответствии с рангом, и гости начали чинно вкушать под торжественную музыку.

Рядовые же члены посольства, равно как и купцы попроще, обедали отдельно. Яства и вина им подавали не такие изысканные, но все равно вкусные, зато обстановка была непринужденнее, а музыка играла повеселее. У византийцев не было привычки есть много мяса, и повара, в основном, готовили птицу и рыбу, но и свиных блюд имелось в достатке, так что жаловаться русичам было не на что. Не обидели никого и после пира, когда рядовым дружинникам отсыпали в подарок немного серебра, а десятникам и важным купцам вручили аж по золотой монете.