Александр Калмыков - Спасатель 2 (СИ)

— Вы, если конечно такова будет ваша воля, отправите в Геную уполномоченное посольство и там оговорите условие, что предлагаемый союз не направлен против римской империи. Среди генуэзских благородных семей немало сторонников Фридриха - Грили, Дориа, Спинола и много других родов. Они охотно замирятся с императором, чтобы уничтожить своих извечных торговых соперников - венецианцев. Но сделать это надлежит как можно скорее. Латинянский архиерей, - голос священника при упоминании римского папы гневно задрожал, - восседающий на кафедре ошибочной догмы, настраивает всех подданных императора против своего господина и пытается объединить сильнейшие морские державы Италии - Геную и Венецию.

— Гавриил предрек, - воскликнул на ломаном греческом Проня, - что если вы не договоритесь с генуэзцами до зимы, то потуги римского бискупа увенчаются успехом!

На этот раз Иоанн Ватац откладывать дело в долгий ящик не стал. Если, к примеру, Иконийская держава могла послужить грекам оплотом против татарского нашествия и к вопросу о ее судьбе стоило отнестись взвешенно, то с генуэзской проблемой все было проще. Лучше вместе с Генуей воевать против Венеции, чем враждовать с обеими республиками сразу.

— До зимы ждать не станем, - констатировал император. - На днях снарядим посольство и немедля отправим в путь.

Византийские вельможи молча переглянулись, прикидывая, кто лучше подойдет для такой миссии, а Ватац ласково поблагодарил посланцев великого князя и объявил, что желает почтить их по достоинству. Тотчас слуги внесли две хлены - роскошные пурпурные мантии, вытканные золотом. Послы поднялись, и им на плечи накинули царские подарки. В теплом плаще боярину сразу стало жарко, но он понимал, что этот дар свидетельствует об особой чести, оказанной императором, и потому продолжал обливаться потом, не осмеливаясь скинуть мантию.

Некоторое время о делах забыли. Все собравшиеся с аппетитом ели изысканные яства, запивая их дорогими винами, но потом снова потихоньку принялись обсуждать мировые проблемы.

— Как я слышал, - начал издалека отец Григорий, - султан разрешил Мануилу покинуть Атталию.

— Верно, - подозрительно прищурился император, сразу поняв, о каком Мануиле идет речь. - Мануил Дука Комнин, наш дорогой родич, гостит у нас. Мы встретили его с честью, подобающей деспоту (* титул Мануила), и сейчас он развлекается охотой где-то в горах.

— И наверно, - предположил посланник, - он просит дать ему полдюжины длинных кораблей и отрядить несколько сотен воинов, чтобы вернуть Фессалонику, откуда его изгнали негодные братья.

— Был такой разговор, - с улыбкой признался Ватац, вспоминая, как семья Мануила отправила несчастного деспота к туркам, надеясь никогда больше не увидеть. Но султан, на удивление, отнесся к изгнаннику на диво милостиво, а потом и вовсе отпустил в Никею. - Он клялся подчиняться мне во всем и подвести свои отвоеванные владения под мою руку. Правда, я не очень-то этому верю.

— Его брат - Феодор Ангел Дука Комнин Эпирский уже давал клятву верности никейскому императору, - напомнил Димитрий Торник Комнин, - и не сдержал ни одного слова. Вряд ли Мануил окажется честнее.

— Безусловно, - подтвердил отец Григорий. - Когда за Мануилом будет стоять верное ему войско эпирцев, то его братья Феодор и Константин сразу вспомнят о родственных узах и предложат брату полюбовно разделить владения. Тогда он непременно помирится со своей семьей, а союз с Никеей разорвет не задумываясь.

— Значит, советуешь Мануилу не помогать, верно я тебя понял? - уточнил Андроник Комнин Палеолог.

— Не совсем, - с лукавой хитринкой улыбнулся протоиерей. - Нам же возвращать Грецию под руку василевса все равно нужно, не так ли?

— Разумеется, нужно, - возмущенно вскликнул великий доместик, - однако это не просто. Посчитайте, уважаемые послы, сколько наших врагов ныне обитает в Элладе: Латинянская самозваная империя в Константинополе, франкские княжества в Ахайе и Аттике, болгары во Фракии. А в Эпире и средней Греции целых четыре повелителя: Феодор Дука Комнин - бывший император. После того, как болгары его ослепили, титул императора Солуньского (* Солунь - сокращенное название Фессалоники) он передал своему сыну Иоанну Дука, а сам остался править Македонией. Константин Комнин Дука - господин Никополя. Михаил Комнин Дука - государь Эпира, нагло величающий себя “моя царственность”.

— Похоже, что от царей и императоров в Греции просто прохода нет, - несколько громче, чем приличествовало достойному боярину, рассмеялся Проня, успевший продегустировать местные хмельные напитки. К счастью, перевести свое высказывание на греческий посланник великого князя забыл, и вельможи его реплику не уразумели. Конечно, Иоанн Ватац, проведший всю жизнь среди солдатских палаток, понимал множество наречий, в том числе и славянских, но не в его характере было одергивать собеседника.

— Подытожу, - повысил голос, чтобы перекричать хмельного боярина, протоиерей, - что возвращать Балканы силой оружия долго и затратно, причем воинское счастье переменчиво, и наши, в смысле никейские, войска тоже иногда проигрывают битвы. К тому же население западных греческих городов зачастую считает своим повелителем не нашего никейского василевса Иоанна Дуку Ватаца, а своих правителей - эпирских Дук, коим охотно подчиняется. Для этого Мануил нам и нужен. Он одним своим появлением привлечет на свою сторону много фессалийских вельможных людей и полководцев. Конечно, возвращаться сразу в Солунь ему ни к чему. Тамошние императоры крепко держат власть в своих руках. Но вот высадиться подальше от Халкиды, где-нибудь на юге Фессалии, пожалуй, можно. Там Мануил созовет своих сторонников, и наверняка ближайшие города и крепости откроют перед ним ворота. Вещий Гавриил предрекает, что беглый деспот без труда покорит без боя обширную область размером не менее четырехсот стадий. Но, конечно, все гарнизоны там потребуется сменить на лояльных нам воинов, чтобы Мануил не забывал о данных им клятвах.

Андроник тотчас же мысленно прикинул требуемое количество войск и помрачнел:

— В гарнизоны потребуется посадить не менее пятисот человек и то при условии, что эпирцы будут соблюдать прочный мир. В противном же случае там нужно оставить полторы или две тысячи. А у нас война с латинянами еще не закончена, и лишних тысяч взять неоткуда. Одно дело дать на время пару сотен воинов, и совсем другое - выделить пару тысяч на постоянной основе.

— И афинский герцог будет раздражен появлением у своей границы новых соседей, - задумчиво заметил Контофре, - да и вообще, я уверен, что он обязательно воспользуется поводом вторгнуться в Фессалию.