Александр Калмыков - Спасатель 2 (СИ)

- От Никеи до Вероны чуть ли не тысяча миль, - наставительно напомнил отец Симеон, - а вещий Гавша говорил, что первый год почтовых голубей дальше, чем на двести миль пускать нельзя.

*

- Да помню я, - недовольно скривился Эццелино. - Просто помечталось немного.

- Но если ваш император такой знаток ловчих птиц, как про него рассказывают, - вспомнил Ратча, - то он и голубей сможет быстро выдрессировать. И тогда, если крестоносное воинство пересечет границу Германии, греческий василевс будет знать об этом уже на следующий день.

Разговор перешел на тему быстрых способов коммуникаций, и русские послы с веронским князем попробовали посчитать, сколько молодых голубей понадобится для организации эстафеты от Греции до Италии. А со временем, глядишь, голубиная почта сможет доставлять весточки и по всей Европе. Но тут, конечно, потребуется внедрить современные методы защиты информации, чтобы записку с посланием не могли прочесть чужие люди. Гавша обещал в будущем разработать простые, но в то же время надежные способы шифрования текста, а пока предлагал использовать кодовые таблицы для основных событий. Например, “угрожает напасть” - 1, “объявил войну” - 2, “предлагает вести переговоры” - 3, “заключил мир” - 4. Страны также шифруются условными буквами. И тогда запись, скажем, “Г3” будет означать, что Генуя предлагает вести переговоры, а код “Г1В” расшифровывается, как “Генуя готова объявить войну Венеции”. И, конечно, таблицы должны регулярно меняться. Или по утвержденному заранее графику, или же в начале письма просто будет проставляться номер страницы шифроблокнота, по которому следует раскодировать сообщение.

Люди во все времена любили все таинственное, а еще больше тайны любили правители, которым действительно было что скрывать, так что на эту тему Да Романо мог бы рассуждать еще долго. Однако разговор был прерван слугами князя, доложившими, что его срочно хочет видеть паж, посланный Фридрихом:

- Император сзывает придворный совет, - сразу с порога шатра провозгласил парнишка, а затем повторил тоже самое на ломанном итальянском, на случай, если адресат плохо знает немецкий язык. - Немедленно! Да, и городецких сеньоров, как я слышал, тоже зовут.

Эццелино поднял брови, взглядом спрашивая, что случилось, и гонец охотно пояснил причину такой спешки:

— Из Брешии прибыл епископ Гуал. Верно, будет вести переговоры о сдаче города.

Пока Эццелино собирался, Тимофей, Альберт и отец Симеон взгромоздились на своих верховых животных и потрусили в сторону имперской ставки. Было очень кстати, что этикет вынуждает их передвигаться верхом даже на маленькие расстояния. Резиденции веронского сеньора и германского императора располагались на сухих пригорках, но между этими холмиками после дождей осталась огромная лужа, заполненная черной грязью. После преодоления грязного водного препятствия пешком парадное платье послов неминуемо пришло бы в негодность, а подобный урон чести был недопустим.

Дождавшись, пока явятся все созванные на совет придворные и вожди союзных отрядов, Фридрих немедля приказал впустить Гуала. После вежливого, но максимально краткого вступления, император в преддверии переговоров уточнил у епископа:

— Пришел ли ты по своей воле, или послан ко мне негодными горожанами Брешии?

Епископ, оказавшись перед лицом знатных вельмож, осаждавших подопечный ему город, не стушевался и держался спокойно и даже величественно, словно на церковных торжествах. Раболепствовать перед Фридрихом он также не собирался. Гуал хотя и подчинялся полностью воле римского императора, но не забывал о своей принадлежности к клиру, и отвечал с достоинством, полагающимся его сану, медленно роняя латинские слова. То, что не все присутствующие владели священным языком, епископа не трогало. Необразованные глупцы сами виноваты в собственном невежестве.

— Я помню ваши наставления о том, что не стоит торопить брексианцев со сдачей, пока их дух не смириться, - голос брешинаского бискупа гремел на весь шатер, и лишь в паузах между словами был слышан шепоток ученых аристократов, переводивших речь своим менее образованным коллегам. - Но день этот настал раньше, чем мы полагали. Слухи о мудрых советниках - победителях татар, присоединившихся к вашему войску, чуть поколебали решимость коммуны, а вознесенный к небу шар с человеком убедил в правдивости этих слухов.

— Да, мой любезный брат Ярослав прислал нам своих искусных людей. - Фридрих указал на городецких послов, улыбнувшись им настолько любезно, насколько только умел. - Они помогли нам установить такой порядок в войсках, с которым возможно разбить даже доселе непобедимых татар, не говоря о жалких горожанах.

Боярин со священником потрясенно слушали комплименты в свой адрес, не веря своим ушам. Если верить императору, то они подобны самому архангелу Михаилу на пару с Александром Македонским, и готовы сокрушить мятежные ломбардские города, рассеяв их жителей по всему свету.

Епископ едва не улыбнулся, позабавленный растерянностью “грозных воителей”, но похвальбу императора запомнил в точности, чтобы передать колеблющимся горожанам. Дождавшись, пока Фридрих закончит восхвалять своих военных советников, Гуал продолжил свою речь:

— И еще брексианцы немало настрадались от чумы, обрушившейся на них летом, когда в переполненном людьми и скотом городе царило зловоние. А пленные, коих время от времени удавалось захватить, в один голос твердили, что в вашем лагере больных почти нет. И мы видим, что ваши силы с каждым днем только растут, а наши тают. И вот, собравшись на совет, брексианцы порешили отправить меня к вам умолять о мире.

— Значит, - с нескрываемым ехидством рассмеялся император, - тщеславные безумцы брешианцы, доселе пребывающие в слепоте, все же заметили, что владеющая ими жадность втягивает их в грех, не давая подчиняться справедливому закону? Неужели они пожелали стать нашими верными подданными и платить подать? Так что же именно тебе поручили сказать?

— Меня послали обсудить размер выкупа. И скажу откровенно, что предложенная коммуной сумма в семьдесят тысяч золотых это все, что горожане могут собрать, хотя при необходимости я готов добавить церковное имущество.

— Им повезло, что они не стали казнить пленников, захваченных во время вылазок, - проворчал император, - иначе бы условия сдачи были весьма суровы. Ладно, наша мудрость полагает разумным помиловать брешианцев. Мы не станем казнить или заточать в узилище за мятеж и прошлые преступления никого из граждан Бреши. Но, разумеется, отныне брешианцы не смогут выбирать себе капитана и обязаны принять нашего наместника. - На конфискации храмовых ценностей Фридрих настаивать не стал, но лишь потому, что пока планировал остаться союзником понтифика.