Екатерина Бердичева - Скошенная трава [СИ]

— Да, Глеб. Что ты задумал?

— Девочка моя, если срастется то, что я задумал… Придет Степан, посмотрим.

Глеб взглянул на часы. Вид у него был отрешенный и сосредоточенный одновременно.

Айка вздохнула, посадила Полинку и Беллу лепить, а сама вывалила на стол запас медикаментов.

— Перевязочные материалы в отдельный рюкзак. Туда же в стерильной коробке шприцы, спирт, иглу, нить и скальпель.

Немного постоял у стола, глядя на склоненную головку дочери.

— Ай, — позвал он девушку. Та подняла голову. — Если что, ты ее не оставишь?

Айка холодно посмотрела на мужчину:

— Хоть ты умный человек, Глеб Анатольевич, но — дурак.

— Спасибо, Аюшка. — Глеб улыбнулся и ушел.

Через три часа вернулся довольный Степан с полным рюкзаком. Посмотрев на катающуюся по площадке публику, он фыркнул и изрек: — Цирк! Только собачек с бантиками не хватает! — И нырнул в люк. За ним — Глеб.

Из-за покрышек неподалеку поднялись кончики мохнатых ушей.

Вечером, после ужина, Глеб и Степан зашли в кладовую. А через несколько минут вышли в черной оккупантской форме, с черными же автоматами. На голове у каждого вместо привычного капюшона — шлем с ушами.

— Вы куда? — дружно выдохнули все.

— Спасать наши задницы. — Гордо задрал нос Степан.

— Велосипеды забираем, — сказал Глеб. — И если вы, молодые люди, их некачественно собрали…

— Вы придете и сделаете а-та-та. — Кивнул головой Артем.

— Аюшка, — подошел к ней Глеб. — Спите, нас не дожидайтесь. В лучшем случае, вернемся завтра, в худшем — через пару дней. И с нами точно ничего плохого не случится! Ben beklerim bizim toplanti! (Я буду ждать нашей встречи — турец.)

— Geri d'on… (возвращайся — турец.)

Глеб и Степан вышли в ветреную черноту ночи. Включили на шлемах фонарики.

— По коням? — Степан схватился за руль.

— Пока конями поработаем мы. — Глеб взвалил на себя велосипед, и, внимательно смотря себе под ноги, стал выбираться в сторону Дмитровского шоссе.

Через полчаса, уставшие, они, наконец, поставили велосипеды у железнодорожных путей.

— Сейчас перейдем, там будет асфальт. — Отдыхиваясь, сказал Степан. — О чем ты говорил с Айкой?

— Когда? — Глеб взял велосипед за раму и начал шагать через пути, кое-где заваленные обломками эстакады.

— Перед выходом. И на каком языке вы говорите?

— А-а. На турецком. Однажды захотелось проверить правильность своего предположения касательно ее национальности.

— А спросить?

— А если бы соврала?

— Айка не врет!

— Ну, не сказала бы… А мне интересно.

— Откуда ты знаешь турецкий?

— Вырос в Крыму. Там тоже живут турки. Дружил. Учился.

— О чем ты с ней говорил?

— О любви!

— Врешь!

— Зачем спрашиваешь, если не веришь?

— Как ты к ней относишься… черт…

— Что?

— Ногу подвернул. — Степа остановился и растер ногу. — Норм. Пошли.

Они снова подхватили велосипеды. И минут через двадцать уже стояли на более-менее ровном асфальте.

— Поехали?

— Может, фонари выключим?

— Нет, я бойцам сообщил, что едем. Стрелять не будут. Да тут и недалеко, километра четыре — пять.

Они сели на велосипеды и поехали рядом. Асфальт хоть и потрескался, и из разломов торчала трава, все-таки можно было ехать спокойно.

— Глеб, — снова начал Степан прерванный разговор, — мне Айка очень нравится. Если в нашей жизни все устроится, я женюсь на ней.

— Мне велосипед тоже нравится. Но это не значит, что я буду ездить на нем всю жизнь. Она хоть раз говорила тебе о своих чувствах?

— Нет, ей просто не до того. Но если все выгорит…

— Вот когда выгорит, ты с ней и поговоришь.

— А зачем ты говоришь с ней по-турецки?

— Это язык ее отца. Ее второй родной язык. Ей приятно говорить на нем.

— А-а…

— А если ты хочешь связать с этой девушкой свою судьбу, то не прижимайся к Татьяне.

— Так она сама… жмется!

— Я предупредил.

— Да ладно, Айка умная!

— Тогда не надо делать из нее дуру.

Они подъехали к бывшему Хлебниковскому мосту. От широкой и длинной эстакады остались сиротливо стоящие в воде опоры и огромные куски бетона, хаотично рассыпанные в воде. Оставив велосипеды в кустиках, они спустились вниз. Степа свистнул. От большого дерева отделилась фигура в черном.

— Степ, Глеб?

— Да, Макс, мы.

— Пошли.

Ступая за Максом в след, они спустились к воде.

— Здесь — трос. Два — для рук, один — для ног. Справитесь? С той стороны, как поднимитесь, справа, стоит аппарат. Зажигание автоматическое. Управление — рычаги. Есть ночное видение. Разберетесь, не сложно. Удачи!

Макс растворился в черноте прибрежных кустов.

— Я — первый. — Сказал Глеб. — Перейду, свистну.

Он нащупал руками верхние тросы. Потом поставил ноги. Одну — прямо, другую — боком. Выключил фонарь, привыкая к ночной картинке.

— И тебе советую выключить. Так виднее. Свистеть не буду, моргну фонарем. Все, я пошел.

И Глеб легко заскользил по качающемуся тросу, перебирая руками. Степан положил руку на один из них. Трос вибрировал. Страшно — то как! Но, в конце концов, не страшнее рабства! И когда с того берега мигнул фонарь, Степан, не колеблясь, встал на шаткий «мосток». Медленно, стараясь не обращать внимания на то, что варилось под ногами и страшно шумело водоворотами, он продвигался все ближе к противоположному концу. Темный силуэт берега медленно разрастался в размерах и, наконец, на него пахнуло ночной свежестью мокрой зелени. Он сделал последние шаги и спрыгнул на тропу.

— Штаны не намочил? — поинтересовался Глеб.

— Нет! — с вызовом ответил Степа.

— А меня вот всего обрызгало каким-то порывом ветра! — пожаловался тот. — Даже рубаха мокрая.

Степка усмехнулся: — Мне повезло!

— Тогда идем.

И они начали подниматься вверх, оставляя позади темные радиоактивные воды канала им. Москвы.

Сто метров по старой дороге и они снова вышли на асфальт.

— Видишь, где аппарат?

Оба завертели головами по сторонам и скоро обнаружили темный прямоугольник, наполовину съехавший в кусты.

— Лезем! — Глеб прыгнул на черную броню БТРа, и включил фонарик. Немного повозившись, открыл крышку люка и махнул Степке рукой: — Прыгай ко мне!

Сам же подтянул ноги и скользнул внутрь. И скоро оттуда потусторонним огнем вспыхнул красноватый свет приборов. Степан последовал за Глебом, прикрывая за собой люк.

— Забрался? Молодец, присаживайся! — Глеб щелкнул переключателями и нажал на кнопку пуска. Мотор зарычал с пол оборота. Степка поднял большой палец. Глеб повозил пальцем по сенсорной панели, выстраивая маршрут. Потом включил инфракрасный прибор ночного видения и взялся за рукоятки.

— Поехали?

— Вперед!

Мотор плавно набрал обороты, Глеб повернул рукоять. Гусеничная машина легко развернулась на месте и выползла из кустов на асфальт, а потом, ускоряя ход, поехала по шоссе, подминая юные деревца и легко перескакивая ямы.