Евгений Шкиль - Надежда на прошлое, или Дао постапокалипсиса (СИ)

Наступила тишина, если не считать убаюкивающего потрескивания веток в костре. Глядя на языки пламени, Юл вдруг осознал, что не хочет расставаться с Хоной. Когда она называла его рабом, он жаждал избавиться из-под ее опеки, когда она освободила его, он возжелал остаться с ней. Можно было найти тысячи причин, почему так происходит, но парень не стал их искать. Он просто честно признался самому себе: девушка ему невероятно нравилась. Вот и весь ответ.

Завтра Хона продолжит свой путь на юг, к выродкам. И разве можно отпускать ее одну?

- Я поеду с тобой, - сказал он тихо.

- Поедешь? - удивилась байкерша. - Почему?

Почему... отвечать не имело смысла. Как можно объяснить тысячью или пускай миллионом слов то, что происходит внутри тебя? Юл впервые встретился с подобной проблемой. Как это выразить. И он нашел способ.

Парень подсел к девушке и коснулся губами ее губ. Коснулся неумело, ибо никогда в жизни не целовал девчонок. Хона ответила на поцелуй, ответила нежно и страстно, дыхание ее участилось. Она, с затуманенным взглядом, коснулась щеки Юла, погладила ее, а потом вдруг резко оттолкнула парня.

- Я те йенг оттяпаю! - выпалила байкерша. - Думаешь, если я тебя освободила, то все можно?!

Младший правнук отодвинулся от юной воительницы на приличное расстояние и произнес:

- Я все равно поеду с тобой...

- У нас один байк на двоих, и если я захочу, я от тебя ускачу. Нужен ты мне больно!

- Так ты хочешь уехать без меня?

- Посмотрим, - хмыкнула байкерша, - спать ложись.

- Ответь мне...

- Отвали! Все, нам пора спать. И только попробуй до меня дотронуться, сам знаешь, что будет!

- Ты не ответила, - Юл упорствовал.

- Отвали, я сказала! Все, спим! Завтра рано вставать. И зачем я только с тобой вожусь, от тебя одно разорение.

Улыбнувшись, Юл прилег возле костра. Он поедет вместе с ней...

Гексаграмма 23 (Бо) - Разорение

И могучие дубы ломаются от ветра

В мертвом городе байкеры чувствовали себя неуверенно. Чрезвычайно медленно они продвигались по довольно-таки широкой улице, покрытой высокими травами. Вир Златорукий, Неп Дальнозоркий, Ява Бесноватая и еще несколько наездников ушли далеко вперед. Они искали следы Хоны и беглого раба с дурацким именем. Что и говорить, уйти в разведку в этом гиблом месте - поступок, достойный восхищения. Ведь дома древних, высокие многоэтажные клети, частично закрытые деревьями, частично разрушенные, заставляли нервничать даже такого бывалого воина, как Урал Громоподобный.

- Зря мы сюда заехали, - сзади послышался шепот.

Президент Дэнджеров оглянулся. Это был юный номад из клана Вилсов Дукат Великолепный. Перепуганные глазища таращились из-под круглого шлема на стены, иссеченные огромными трещинами и покрытые вьюнами и лианами, на черные проемы прямоугольных окон, в которых мерещились призрачные тени, на ветки, зловеще покачивающиеся на ветру.

Где-то пронзительно закричала птица. И ей тут же ответила другая. Заметно потемнело. Солнце клонилось к закату.

- Это проклятые места, - вновь прошептал Дукат, - Вилсы ушли из Новочека, чтобы никогда не возвращаться, и вот мы здесь накликаем беду на становища...

- Небесный Харлей, заткни свою поганую пасть! Своей трусостью ты призовешь души умерших от безумия! - проворчал род-капитан Рекс Неустрашимый, ехавший неподалеку. Синяк под глазом придавал ему вид зловещий и комичный одновременно.

Ури ухмыльнулся. Все-таки неплохо его приложил кегль. И как только Рекс не получил сотрясение? Пожалуй, Неп Дальнозоркий прав, сказав, что там просто нечему сотрясаться.

Словно в ответ на мысли Ури впереди показался разъезд, возглавляемый президентом клана Вампиров. Разведчики возвращались.

- Что там? - спросил Ури.

Вместо Непа Дальнозоркого ответил Вир Златорукий:

- Мы прошли огромную поляну, на которой растет шиповник, такие поляны раньше назывались площадями. Там стоит высокий дом с куполами. Мой отец говорил, что такие дома называли церквями и мечетями, храмами, помогающими держать бычье и телок в повиновении...

- Баггерхелл! Ты можешь говорить по существу! - рявкнул Ури.

- Прости. В купольном доме мы обнаружили следы борьбы. Скорее всего, прошлой ночью там перекантовались твоя дочь и Юл. Мы обнаружили след нападавших, и вышли к их становищу. Они нас не заметили. Это племя каких-то недоносков и, по-моему, они промышляют человечиной.

- Что?! - Ури почувствовал, как к щекам приливает кровь.

- Мы не видели там ни Хоны, ни беглого раба...

- Сколько их?

- Полагаю, - задумчиво произнес Вир, - вместе с женщинами и детьми шесть десятков или около того.

- Они тупые отродья мертвого города, они даже дозоры не выставляют, - вмешался в разговор Неп Дальнозоркий, - мы их перебьем в два счета. Какими бы страшными уродами они ни были, мы выкорчуем эту мразь.

- Да, - согласился Рекс Неустрашимый, - согласно завету Харлея Изначального, всех потомков баггеров мы должны валить не раздумывая. А тот, кто ест человечину, может быть только баггером.

- Это вымирающее племя, - подтвердил Вир, - вырожденцы.

- А вдруг они не люди? - испуганно произнес Дукат. - Вдруг они неубиваемые духи-людоеды? Бабка мне о таких рассказывала...

- На твоем месте, - Неп, сощурившись, плотоядно засмеялся, - я бы беспокоился не о злых духах, а о своей любимой нажопнице. Пока ты здесь бред несешь, ее уже по десятому разу шпилят.

Юнец с только пробивающейся растительностью на лице, казалось, мгновенно забыл о всех своих страхах и схватился за акинак.

- Полегче, сопля! - сказал Неп, впрочем, беззлобно. - Ты только из шустрил выбился, а уже забываешься, кто перед тобой.

- Ты президент не моего клана! - с нажимом выдавил из себя Дукат. - И я волен вызвать тебя на бой!

Предводитель Вампиров засмеялся, а Ури рявкнул на парня:

- Какой еще бой? Что за дерьмо у тебя в башке! Хочешь подраться? Я сейчас предоставлю тебе такую возможность.

Главарь похода не обманул юного шатена. Байкеры без долгих обсуждений решили напасть на становище людоедов с налета. Они разделились на группы по восемь-десять всадников, и одновременно с четырех сторон ворвались в стан каннибалов. Боем это нельзя было назвать. Это было избиение.

Дикари, разделывающие человеческие туши возле костра: гиганта и толстяка с разрубленной почти надвое головой, видимо, готовились ко сну или, может, к каким-то ритуальным пляскам, и для них стало полной неожиданностью нападение байкеров.

Ури несся вперед, размахивая своей любимой секирой с остро заточенным обухом. Первой дикарке, попавшейся на пути, он лихо снес голову, да так, что та, плескаясь кровью, закатилась в костер. Истошно орущий каннибал метнул в предводителя Дэнджеров копье, которое лишь черкануло по доспехам, не сумев пробить толстую просоленную кожу, к тому же покрытую шкурой угреня - мерзкого гигантского сома, обитающего в реке Пагубь. В следующий миг людоед-неудачник был разрублен от ключицы до копчика. Какой-то оборванец, по виду подросток, попался под лошадиные копыта и был затоптан. Байкеры никого не жалели: ни женщин, ни стариков, ни малых детей. Кочевники испытывали трансцедентный ужас перед теми, кто, живя в запретных местах, поедает себе подобных, и потому убивали жестоко и без оглядки. Древо первобытного зла, выросшее на руинах мертвого города, следовало уничтожить под корень. Ури ощущал это каждой клеточкой своего организма и знал, что то же самое чувствует любой из его соратников.