Андрей Демидов - Рекруты Натоотваля - хроника войны

— Как мы уместимся? — спросил Эйхбергер, что-то прикидывая в уме.

Дыбаль взял из рук Маклиффа листок и принялся его изучать.

— Эти контейнеры больше чем старинные американские «Меркурии». Теплоизоляция умнётся. В одном контейнере будем мы втроём, плюс один немец, а в другом контейнере разместятся остальные немцы с доктором и мёртвые, — сказал Уайтгауз.

— Может быть сдаться? — предложил Эйхбергер.

— После расстрела «Слова Пророка»? — скептически заметил фрн Конрад, — арабы с таким трудом тайно строят свои станции, они им дороже золота, а мы их в металлолом. Замучают нас.

— Что за разговор? Вы же офицер! — Уайтгауз потёр грудь.

— С арабами проще договориться, чем с гравитацией… — Эйхбергер повернулся к Дыбалю.

— Тут надо было квадратный корень извлекать, а не корень третей степени, — Дыбаль, щёлкнул пальцем по листку, и лицо его просветляется, — может сработать эта хреновина! Мы можем спастись! Теоретически!

— Теоретически… — задумчиво повторил Эйхбергер.

Со стороны грузового модуля послышался удар и станция заметно повернулась вокруг своей продольной оси. Часть иллюминаторов теперь смотрела на земную поверхность с брызгами огней ночных мегаполисов, а другая часть иллюминаторов в чёрное космическое пространство. Шаттл дёрнулся, послышался скрежет и иллюминаторы левого борта оказались закрыты телом корабля «Утро псового лая». Исламистская станция притёрлась к «Independence» бок к боку, как когда-то это делали парусные корабли, сходясь для абордажного боя.

Эйхбергер схватил Уайтгаузу за рукав:

— Давайте сдадимся!

— Уже поздно! — фон Конрад, с видом самурая, расстегнул молнию на пакете с телом Лейзехельда и вытащил оттуда автоматический пистолет «Спейс-Люгер». Сжав оружие в кулаке, он развернулся в сторону шлюза.

— Что вы ещё с собой пронесли в пакете с мёртвым? Ядерную бомбу? — мрачно спросил Уайтгауз.

Он взял у Дыбаля листок с расчётами, покрутил в руках, равнодушно глядя на строчки дифференциальных уравнений, и прислушался к внутреннему голосу, выручавшему всегда. Однажды, в детстве, по дороге от бабушки он свернул с привычной дороги в тёмный двор, а через минуту на улице началась перестрелка между бандами наркоторговцев. После бойни полиция подобрала девять трупов гангстеров и прохожих. Ещё раз внутренний голос помог ему в колледже не поддаться на уговоры съесть таблетку с синтетическим героином, вызывающим сильнейшую зависимость. От неё он никогда не смог бы избавится, и стал бы не астронавтом, а бомжом. Внутренний голос спас его в Форт-Штрезе, на учебной базе 51-го крыла ВВС САС, куда он не прибыл из увольнения вовремя, напившись в ресторанчике у ворот базы, в то время, когда его всепогодный перехватчик разбился под управлением другого пилота из-за неисправности. Ещё раз внутренний голос спас его в центре осаждённой исламистами Анкары, когда Уайтгауз вместе с рейнджерами проник на командный пункт 11-ой ударной дивизии исламистов, набранной из добровольцев Северного Кавказа. Они оказался в логове врага, под толщей армированного бетона за несколько минут до локальной ядерной атаки союзников, когда весь район был сметён ядерным ударом. Сейчас Уайтгауз не слышал внутреннего голоса. Работал мозг, проворачивая огромное количество информации, выдавая ответы и советы, один другого ужаснее и нелепее.

Со стороны грузового модуля теперь слышалась возня, шаги по наружной обшивке, гул резаков и стук — исламисты начали вскрыватьт люк.

Маклифф облачился в скафандр и стал надевать скафандр на беспомощного Айдема.

Дыбаль последовал его примеру.

Уайтгауз объявил:

— В один контейнер грузим погибших и немцев, а в другой всех остальных.

Если упадём в воду, в горы, в Арктику, Антарктику, тайгу, то мы покойники. Но если нет — еда и вода могут пригодиться.

Свет аварийных ламп медленно угасал, придавая лицам лихорадочно работающих людей мертвенный оттенок. Последний аккумулятор берегли для обеспечения пуска. Сейчас внутри станции слышалось только натруженное дыхание людей, монотонные сигналы высотомера, меняющего убывающие цифры. С каждой минутой становилось всё более душно — регенераторы дыхательной смеси остановились. Повсюду витал гадкий запах остывающий теплоизоляции. Арабские астронавты, срезав наружный люк, попали в шлюзовую камеру грузового модуля, и уже скрежетали алмазными бурами, вскрывая внутреннюю мембрану грузового отсека. Кто-то хозяйничал в наружных агрегатах двигательного оборудования, а по иллюминаторам снаружи скакали капли топлива из пробоины в баках.

— Обезвоженная гусиная печёнка. Берём? Рис. Берём? Шоколадный порошок? Ананасовый джем? Оставим арабам. Блок памяти с результатами опытов? Берём, — Уайтгауз и Гофман лихорадочно грузили в контейнеры упаковки продуктов, части приборов, блоки памяти и жёсткие диски компьютеров.

Внутрь одного из контейнеров были помещены мёртвые тела Лейзехельда, Фуджиёки и Дюнуа. Тяжело раненного Эйхбергера разместили тут же. Ещё одно место предназначалось для Гофмана. Маклифф с Дыбалем подтащили сюда и капитана Айдема.

— Мертвецы не шевелится и мешать ему не будут. И ему особо шевелиться не надо. А мы в свой контейнер побольше водопроизводящих элементов возьмём! — сказал Маклифф, оглядывая связанные скотчем тела мертвецов.

— Он сюда не влезет, — Дыбаль завис с упаковкой сливочного масла в руках, — нужно вынуть обратно часть припасов, но нет времени. Давайте капитана в наш контейнер, вместо части продуктов.

— Вместо продуктов? А если мы приземлимся в разных местах с первым контейнером, что мы есть будем? — Маклифф начал рыться в карманах, ища расчёт.

Гофману тем временем занял место между Эйхбергером и телом Фуджиёки, и показал большой палец руки в перчатке:

— Я на месте. Как тут что работает?

Маклифф склонился к нему через край люка и похлопал по шлему:

— Если не хочешь, чтобы капсулы разнесло при посадке на сотню миль, слушай внимательно. Сначала сверим время на таймерах. На моём пятнадцать сорок одна-две-три… Успел выставить секунды? В момент старта обнулишь таймер. Когда на таймере набежит семь минут пятнадцать секунд, нажмёшь кнопку под локтём. Откроется щит атмосферного торможения и отстрелятся первые парашюты. Капсулу тряхнёт. Вторая пара парашютов сама выйдет и автоматически произойдёт выравнивание давления. Если всё сделаем синхронно, с учётом существующего положения шаттла, мы сядем не далее полумили друг от друга в районе восточной Польши. Если нет, то сядем далеко друг от друга, и неизвестно где. Если при касании поверхности появится символ 020, значит сели на грунт. Можете сразу с Эйхбергером выбираться наружу. Если появится символ 010 — значит сели на воду. Тогда смотри на экран системы GPS-Speys. Телеметрия убогая, но не подведёт. На воде люк не открывайте, а включайте радиомаяки. Ждите. То же самое, если датчик покажет температуру, ниже двадцати градусов по Фаренгейту. Кислорода у вас на двадцать часов. Время есть для спасателей. Итак, семь пятнадцать — падаем, десять — спуск на парашютах. Всего семнадцать минут и мы спасены!