Александр Михайловский - Вихри враждебные

На этой почве между братьями Шендриковыми и большевистским Бакинским комитетом РСДРП начались нелады. Дело в том, что «шендриковцев», как и всяких меньшевиков, не устраивал строгий централизм и дисциплина в организации нашей партии.

В общем, есть мнение, что именно эти братья-разбойники и создадут нам в Баку наибольшую головную боль. Я внимательно изучил историческую литературу, имеющуюся у наших друзей из будущего. Из нее я узнал о том, что «шендриковцы» в декабре 1904 года начнут всеобщую стачку на нефтепромыслах, а когда большевики, создав свой стачком, вступят в переговоры с нефтепромышленниками, то «шендриковцы» начнут поджигать нефтяные вышки. К тридцатому декабря они сожгут двести шестьдесят пять вышек, после чего нефтепромыслы Баку будут надолго выведены из строя.

– Так вот, значит, как все может случиться, – озабоченно произнес император. – Господин Джугашвили, господин Тамбовцев, господин ротмистр, я прошу вас принять все меры для того, чтобы НА ЭТОТ РАЗ ничего подобного не произошло. Возьмите с собой всех, кого считаете нужным, я подчиню вам на местах всех жандармов и полицию, в случае необходимости – и армейские части, но погромов и пожаров в Баку быть не должно!

Вас, Александр Васильевич, я попрошу подготовить справку по положению дел в Баку в частности и на Кавказе вообще. Пора уже зачистить тамошние Авгиевы конюшни…

5 июля (22 июня) 1904 года, поздний вечер.

Петербург. Новая Голландия

Ирина Андреева, набросив на плечи тонкую кружевную шаль, стояла у окна и с высоты третьего этажа смотрела, как под перламутровым светом питерской белой ночи медленно текут, сливаясь, воды Мойки и Крюкова канала. Была уже полночь, тишина и благорастворение. Лишь изредка процокает копытами по брусчатке лошадь, везущая пролетку с запоздалым пассажиром. Эту идиллию нарушают только звуки полуночной работы расположенных неподалеку верфей Нового Адмиралтейства и «Галерного острова», там в три смены достраивают уже спущенные на воду новейшие эскадренные броненосцы «Бородино» и «Орел».

Кстати, по итогам первого этапа расследования «дела Осляби», инициированного лично императором Михаилом, в Новом Адмиралтействе теперь новое начальство, а старое сменило уютные кабинеты в заводоуправлении на камеры в Новой Голландии и теперь кается в своих грехах. В их деле теперь уже фигурирует не только бракованный «Ослябя», но и еще недостроенный броненосец «Бородино». По сравнению с построенным на Балтийском заводе броненосцем «Император Александр III», закладка «Бородино» состоялась на две недели позже, спуск на воду отстал на пять недель, а вступление в строй состоялось аж на одиннадцать месяцев позже «Александра III». За это время Балтийский завод успел заложить, спустить на воду, достроить и сдать в казну второй заказанный ему броненосец этой серии «Князь Суворов». Ну как тут новому императору обойтись без репрессий?

Коба тихо подошел сзади, бесшумно ступая ногами, обутыми в мягкие кавказские сапоги, и обнял Ирину за плечи.

– О чем ты думаешь, дорогая? – негромко спросил он.

– Да так, Сосо, – ответила Ирина, – о тебе, обо мне, о нашем будущем ребенке, обо всех этих людях, что мирно спят сейчас в своих постелях, и о том, что мы несем здешней России и всему этому миру.

– О нашем ребенке? – удивленно переспросил Коба.

– Да, Сосо, – ответила Ирина, ласково прижимаясь к Кобе, – похоже, что через восемь месяцев ты станешь отцом.

– Дзалиан каргад (Очень хорошо), дорогая! – воскликнул Коба с прорезавшимся вдруг кавказским акцентом, что случалось у него лишь в случае большого волнения.

– Я боюсь, Сосо, – тихо призналась Ирина, – боюсь за нашего еще не рожденного сына или дочку, боюсь за тебя, боюсь за весь этот такой хрупкий мир, в который мы пришли.

– Не бойся, дорогая, – сказал Коба, – ведь я с тобой.

– Понимаешь, Сосо, – сказала Ирина, – мы ведь хотим изменить этот мир к лучшему, а он нам сопротивляется. И мы тогда ломаем его об колено, приговаривая: «Не хочешь по-хорошему – будет по-плохому».

– А может, так и надо? – сказал Коба. – Это далеко не самый лучший из всех возможных миров, поверь мне. А Петербург – это еще не вся Россия. Сделать этот мир более справедливым для простых людей – это святое дело.

– Пойми, Сосо, – сказала Ирина, – заставить людей быть счастливыми невозможно. Счастье из-под палки… А нужно ли будет людям такое счастье? Был в нашей истории один косноязычный персонаж, который отлил как в бронзе фразу: «Хотели как лучше, а получилось как всегда». Так вот, Сосо, если ломиться, не выбирая дороги и не глядя под ноги, то может получиться не просто «как всегда», а даже еще хуже. Мы, женщины, тонко чувствуем это.

Ирина высвободилась из объятий и повернулась к Кобе лицом.

– Сосо, – сказала она, глядя ему в глаза, – я знаю, что ты скоро уедешь в Баку. Так вот, пообещай мне, что там ты будешь очень осторожен.

– Осторожен в чем, дорогая? – удивленно спросил Коба.

– Во всем, Сосо, – ответила Ирина. – Делая что-либо, не забывай – чем все это может закончиться. И не станет ли потом от этого только хуже. Сейчас в твоих руках сосредоточена очень большая власть. Ты – личный представитель императора, и тебе многое будет позволено. Ни жандармы, ни охранка, ни обычная полиция не посмеют тебя тронуть. За твоей спиной будет стоять не только император, но и все мы.

– И за что мне такая честь, дорогая? – спросил немного растерянный Коба.

– А ты, Сосо, еще этого не понял? – вопросом на вопрос ответила Ирина. – Если с императором Михаилом что-нибудь, не дай бог, случится, то все наши станут тянуть наверх именно тебя. И даже если все дальше будет идти нормально, то лет через пять-семь должность главы правительства и обязанности второго лица в государстве тебя все равно не минуют. Ты же у нас «проверенный вариант». Я бы хотела, чтобы от всех этих государственных дел и свалившейся на тебя власти ты не ожесточился, а остался бы тем милым и добрым Сосо, которым ты являешься сейчас.

– Даже так, – задумчиво сказал Коба, – вообще-то, я не хочу себе власти и не ищу ее. Но если она мне все-таки свалится на шею, то я буду считать большим грехом отказаться от нее и не использовать данную мне возможность для свершения добрых дел. Если такова судьба, то, значит, тому и быть. А чтобы я не ожесточился, ты по-прежнему продолжай любить меня таким, какой я есть, и того, кто я сегодня, и того, кем я стану завтра.

– Да, Сосо, – сказала Ирина, – возможно, что ты и прав. А за мою любовь не беспокойся – она всегда будет с тобой. Пообещай и ты мне, нет, не любить меня вечно – в этом я не сомневаюсь, а то, что ты будешь осторожен и не позволишь себя по-глупому убить.