Роберт Рик Маккаммон - Граница

— Возможно, вам надо нарисовать на нем белые точки и повесить на зеркало заднего вида, — сказал Дейв, который начал осознавать, что здесь действительно нет ничего, что могло бы победить Горгонов и Сайферов, чьи корабли сейчас витали у них над головами. И, вероятно, в Белый Особняк им придется вернуться ни с чем — если удастся вернуться. А ведь в том убежище было уже совсем не безопасно.

Итан подумал об этом объекте. Он также не мог проникнуть в него и понять, что внутри, но…

— Это тоже подарок, — сказал он. — Должно быть. Вопрос в том, что он должен подарить?

— Похоже, мы этого никогда не узнаем, — пожал плечами Бил.

— Похоже на страх, — вдруг сказал Итан.

— Что? — на этот раз вопрос задал Джефферсон.

— На страх. Маленький черный куб страха. Это явление, которое заставляет прорастать семя идеи. Скажите мне… кто-нибудь, скажите мне, чего боятся все люди вашей планеты?

— Инопланетного вторжения, — мрачно ответил Дейв. — Или двух инопланетных рас, которые стали бы вести войну на нашей территории.

— Чего-то большего, — упорствовал Итан. — Некоторые боялись, что эта идея… которой они боятся, может свершиться на самом деле. Довольно долго боялись.

— Полного уничтожения, — предположила Оливия.

— Каким образом? — Итан продолжал изучать куб и ждал ответа.

— Ядерными взрывами, — пожал плечами Джефферсон, — или… не знаю… все боялись Конца Света. Что нас всех убьют, как динозавров.

— Как удар огромного астероида, — добавил президент. — Даже сейчас… я хочу сказать, до того, как всё это… мы знали, что где-то там есть что-то, что может нас уничтожить. Некоторые астероиды пролетают достаточно близко, но мы стараемся не афишировать это перед населением. Ученые полагают, что если хоть один из таких астероидов столкнется с Землей, всему придет конец.

— И вы беспомощны против этого, — сказал Итан, хотя он уже знал ответ.

— У нас есть аварийные планы, но у нас будет всего один шанс их осуществить, потому что, если мы провалимся, все будет кончено.

Итан почувствовал, что вот-вот снова закашляется кровью. Как долго это тело сможет протянуть? Он не знал.

Страх… удар астероида… конец жизни на Земле… один шанс… если провалимся… все будет кончено.

Что-то резонировало внутри него. Он не мог проникнуть в куб, не мог понять, как это устройство должно работать, но — как с мыслями о Белом Особняке — он теперь не мог вывести из своего сознания эти слова. Страх, удар астероида, конец жизни на Земле, один шанс, и если мы провалимся, все будет кончено.

— Я должен использовать это , — сказал Миротворец гулким голосом.

И только он произнес свою короткую речь, как начала мигать сирена, и механический женский голос заговорил:

Внимание! Нарушитель на первом уровне…

Внимание! Нарушитель на втором уровне…

Внимание! Несколько нарушителей!

ТРЕВОГА! Нарушители на ВСЕХ уровнях…

Итан знал, что они пришли убить его. Время заканчивалось для всех в этой комнате, и для каждого человека, который надеялся на лучшее, во всем этом отравленном войной мире. Они были уже рядом и не собирались ждать, пока Миротворец накопит силы, чтобы дать отпор.

Черный куб сидел на ладони.

Боже, подумал Итан, конец жизни на Земле… один шанс… ОДИН…

Они приближались.

— Это невозможно! — глаза Била в страхе округлились. — Ничто не может проникнуть сюда!

ТРЕВОГА! Нарушители на ВСЕХ уровнях…

Женский голос продолжал сообщать о проникновении, и его механизированная бодрость в данной ситуации была совершенно неуместна.

ЭХО СЬЕРРА. ПОВТОРЯЮ: ЭХО СЬЕРРА

— А это еще что значит? — требовательно воскликнул Дейв.

— Сценарий худшего случая. Все остаются на местах, в закрытых лабораториях, а солдаты специального подразделения отправляются на зачистку… но сейчас их здесь нет, — Бил кивнул и оставил остальных в комнате с артефактами, чтобы поговорить с Уинслеттом и Дерриманом, которые выглядели так, словно от собственного страха готовы были лезть на стену. Капрал Суарез занял позицию, с которой мог наблюдать за стальной дверью, держа винтовку наготове.

— Он говорит, что ничто не может сюда проникнуть, — пролепетал Джефферсон, лицо его превратилось в потное белое полотно. — Но он и о Белом Особняке так думал. Итан, ты знаешь, где они и сколько их?

— Мне приходит много сигналов, — ответил Итан, хотя сейчас он уделял большее внимание концентрации на черном кубе. Сирена все еще звучала на высоких частотах. Боль мешала Миротворцу сосредоточиться на своей основной задаче. — Они… недалеко от этой комнаты, — добавил он. — Прямо сейчас они сражаются друг с другом. Это дает нам некоторое время.

Дейв снял предохранитель со своей автоматической винтовки и передал Оливии пистолет. Она охотно взяла оружие.

— Я знаю, что этот куб — подарок, — пробормотал Итан. — И он должен каким-то образом открываться.

— К моменту, как ты это выяснишь, мы все погибнем, — Джефферсон пристально смотрел на пистолет в руке Оливии. — А мне оружие не положено? Как насчет того, чтобы и мне что-нибудь выдать?

— Меня вполне устраивает все, как есть, — отозвалась она.

— Можешь подержать это, — Итан передал Джефферсону куб.

— Я не хочу держать эту хрень! Она пугает меня до чертиков.

— Пожалуйста, возьми его. Мне нужна свободная рука.

Джефферсон с нескрываемой неохотой принял куб и вытянул его перед собой на правой ладони.

ЭХО СЬЕРРА. ПОВТОРЯЮ: ЭХО СБЕРРА

Компьютерный голос продолжал возвещать о необходимости начала операции зачистки, но никакого спецназа не предвиделось.

— Сколько, ты думаешь, у нас времени? — спросил Дейв, наблюдая за дверью и стенами.

— Не имею…

Понятия, хотел сказать он. Но в тот же самый момент его поразила одна мысль. Время.

Величайший дар.

Через несколько секунд в его разуме произошло несколько тысяч перестановок. Были взвешены миллионы возможностей, комбинаций и шансов. Он посмотрел на цифровые часы на дальней стене, они показывали 20:52.

— Я собираюсь кое-что попробовать, — сказал Итан. — Каждая цивилизация разделяет концепцию позитива и пустоты, что для вас идентифицируется как единица и ноль. На вашем языке это называется бинарным кодом. Что бы ни случилось, — последние слова он адресовал Джефферсону, — не урони его.

— А что должно случиться?

Итан проигнорировал вопрос. Часы все еще показывали 20:52.

Он спокойно проговорил последовательность символов двоичного кода:

— Один, ноль-ноль-ноль, ноль-ноль-ноль, ноль-ноль-ноль, ноль-ноль.

Куб не открылся.

Джефферсон ничего не почувствовал, никакого движения или пульсации внутри неизвестного артефакта.