Андрей Васильев - Ученики Ворона. Огни над волнами

— Ладно, — наконец успокоился Мартин. — Я так понимаю, ты сейчас Гракху будешь рассказывать о том, что к чему? Тогда я спать. Тем более все равно его очередь стражу нести.

— В смысле? — не понял я.

— Да эти бдения в темное время суток он сам и придумал, — ткнул в сторону Мартина пальцем Эль Гракх. — Мол, не дело, если ночью никто не будет поглядывать по сторонам и все спать будут. Мало ли кто придет, что удумает? А наставнику только подкинь идею, которая нам может испортить жизнь, он ее тут же на вооружение возьмет. Вот теперь мы с ним и дежурим по полночи. Нас же тут только двое ребят.

— Еще есть Эбердин, лично я уверен, что она парень, осталось только заглянуть ей в штаны и убедиться в том, что я прав, — хохотнул Мартин. — Так что ее тоже можно на стражу ставить. Но Гракх уперся и не хочет этого делать. Все, я наверх. И не забудьте Геллу разбудить, как рассветет, сегодня она кашу на завтрак варит. Ох, чует мой желудок недоброе!

Эль Гракх широко улыбнулся, и я понимаю, чему именно. Стряпню Геллы я помнил еще по замку, она все время что-то да путала — то сахара в суп сыпанет вместо соли, то рыбу в одной кастрюле с мясом сварит. А как-то раз осенью, когда у нас яблок было много, она решила на улице компот сварить, причем успешно справилась с этой задачей. И пахло здорово, и на вкус он вышел неплохой, Фриша успела его попробовать. Она же сдуру и посоветовала Гелле его процедить. Та и процедила — немедленно сунула Фрише в руки сито и вылила всю кастрюлю прямо на землю. В результате мы ели яблоки из компота, недоуменно таращась на эту чудачку, которая еще и интересовалась, вкусно ли нам.

— Разбужу и уеду, — пообещал он. — А вам — приятного аппетита.

— Ага. — Мартин почесался. — Хуже нет без завтрака остаться, пусть даже такого. Фон Рут, ты потом тоже хоть пару часов поспи. Нынче времена такие, что не знаешь, чем день кончится, потому мастер прав — голове отдых нужен, иначе надорвешься. Ты как с Гракхом поговоришь, на второй этаж иди. Там всего две комнаты, наша та, у которой стены не трясутся.

— В смысле? — не понял я.

— В одной мастер спит, в другой мы. У нас стены ходуном от храпа не ходят, — пояснил Эль Гракх.

Мартин кивнул, хлопнул его по плечу, пожелал удачи и ушел в дом.

Я же просидел с пантийцем до рассвета, рассказывая ему о принце, его замашках и о том, кто есть кто в свите. Поди знай, что там случиться может, лучше уж попытаться все предусмотреть. Поведал и о том, почему он должен заменить меня — тайны из этого делать не имело ни малейшего смысла.

— В общем, на вид принц — свой парень, но верить ему не стоит, — закончил я. — Я об этом и раньше догадывался, а теперь наверняка знаю.

— Совершенно не удивил. — Эль Гракх встал и потянулся. — Мне это и без тебя известно. Все, кто корону носит или собирается ее надеть, таковы. Это ты еще легко отделался, поверь. У меня дядю, двоюродного брата отца, четвертовали на главной площади столицы, и на это смотрели все знатные люди Южного Панта. Все без исключения. А он тоже был Эль Гракх, и наша фамилия звучала с эшафота. «Казнокрад Эль Гракх», «Вор Эль Гракх», «Эль Гракх, обманувший пресветлого эмира». Как тебе? Имени нет, только фамилия, и ощущение такое, что это не про одного человека говорят, а про весь наш род. Мой отец — потомственный нобиль, мой прапрапрадед рубился в битве при Эрии по левую руку от прапрапрадеда эмира. Какой позор! А знаешь, в чем было дело?

— В чем? — тут же спросил я.

На моей памяти это были первые откровения, что я слышал от пантийца. Он вроде иногда о чем-то разговаривал с Агнесс де Прюльи, лица при этом у обоих были очень серьезные, но о чем у них шла речь, не знал никто. С остальными же о себе он не говорил ни полслова. Шутил, рассказывал о Панте — Южном и Северном, об их обычаях, преданиях, но о себе и семье — ничего. Даже про то, что он сын нобиля, то есть очень высокопоставленного чиновника при дворе эмира, мы узнали от Ворона.

— Он был казначей, — продолжил Эль Гракх. — Эмир брал деньги у купцов в долг, а мой дядя выдавал им расписки со своей подписью. «Ты казначей, — говорил ему эмир. — Не мне же на них ставить свое имя?» И дядя верил ему, это же эмир, он совесть и правда нашей благословенной земли. А потом купцы пришли к эмиру и сказали, что все сроки прошли и им нужны деньги. Власть — она от неба, от богов, но деньги — это деньги.

— А эмир сказал, что ничего не брал и впервые об этом слышит, — продолжил я его рассказ. — Если с кого и спрашивать, то с того, чье имя стоит на расписках.

— Именно так, — невесело усмехнулся пантиец. — Долгов было очень много, там такие суммы были, что дядя сразу понял: ни его денег, ни даже денег всего нашего рода на их погашение не хватит. Мы все пойдем по миру, но долг так и не отдадим. Дядя сказал купцам, что они ничего не получат, смеялся над ними и хлопал себя ладонями по заду.

— А это зачем? — удивился я.

— Так делают обезьяны, это мерзкое подобие человека, — объяснил Эль Гракх. — В наших краях это очень серьезное оскорбление. За такое убивают.

— И тогда купцы, которые все уже поняли, попросили у эмира голову твоего дяди? — предположил я.

— Именно, — подтвердил пантиец. — Еще они разорили его дом, выгнали жену с детьми на улицу, но другие семейства нашей фамилии не тронули, не посмели. Через неделю дядю казнили, и эмир лично командовал этой казнью. Так что мне про честность королей, принцев, эмиров и султанов ты можешь не рассказывать.

— А с семьей дяди что стало? — поинтересовался я.

— Как что? — даже удивился Эль Гракх. — Они живут в нашем доме, его дочери теперь дочери моего отца, а жена дяди стала его младшей женой. У нас так принято.

— Хороший обычай, — признал я. — В наших краях не так. Здесь каждый сам за себя, о других мало кто думает.

— У нас тоже особо о посторонних не пекутся, — разочаровал меня пантиец. — Ты просто меня недопонял. Они не чужие, они родные.

— Так у нас и о своих особо не беспокоятся, — пояснил я. — Родные, не родные… Главное, чтобы самому было тепло и сытно.

— Ты не такой, — положил мне руку на плечо Эль Гракх. — И Монброн не такой. И Луиза. И Аманда. И Мартин. Мы все не такие. Мы семья. Я это давно понял, и ты — тоже. Я еду к принцу не потому, что это велел сделать Ворон, а потому, что ты — моя семья. Даже если бы он не отдал такой приказ, я бы все равно это сделал. И все на этом. Мы мужчины, нам не пристало долго и красиво говорить. Наша сила — в делах. Короче, буди Геллу, а мне пора, скоро совсем рассветет.

Я встал с крыльца, сделал очень серьезное лицо и торжественно произнес:

— И то. Пойду будить.

Мы рассмеялись, а после я проводил его в путь, напоследок сказав:

— Осторожней на дороге через лес, там такие колдобины! Лошади ногу сломать проще простого.