Бронислав Кузнецов - Права мутанта

Горан толкнул створку ворот - оказывается, заперто. Снаружи висел амбарный замок. Ничего себе! Близнец гибнущего Зорана забарабанил кулаками в ворота, крикнул:

- Мамедов, открой!

- Кто стучится? Бегич? Ну, сейчас выпущу, - часовой принялся ковыряться в замке ключом.

Когда спустя минуту Горан Бегич осторожно выглянул из-за створки ворот, уже ничто не указывало направления, в котором скрылся человек, назвавшийся доктором Гроссмюллером.

Как поглядишь на живот Зорана Бегича, так и вздрогнешь. Вздулся, что твой футбольный мяч. Помнится, замазывая его заживляющим гелем при оказании первой помощи, Погодин чуть не любовался своей работой: "забетонировал" на совесть! Упрятал все ужасы кишечного месива под слоем вещества с благопристойным запахом - и радовался, что вскрывать рану придётся кому-то другому. Вот уж не зря сказано: не рой другому яму!

Эх, знать бы заранее, что упаковываешь подарочек самому себе...

Да нет, сделал-то всё правильно. Всё, что положено при оказании первой помощи. Рану по возможности промыл, закрыл, обеспечил возможность транспортировки пациента. Предполагал, конечно, что путь в операционную будет дольше желаемого, но не до такой же степени!

Да, рана чуток нагноилась ("чуток" - это юмор), но ведь не вскрывать её по дороге, в антисанитарии душного БТРа! Тогда бы Зоран уж точно концы отдал - и задолго до Березани. А с другой стороны, в животе-то у парня - разодранный кишечник, а в нём антисанитария куда похуже! И вся эта гадость бродила внутри брюшной полости, никуда не сливалась.

В дороге Погодин мог успеть несколько раз поставить дренаж. Другое дело - сперва провонял бы весь БТР, затем - привлёк бы запахом раны хищное зверьё и падальщиков со всех окрестных лесов...

А кроме того - ленился Погодин! Имел право. Ибо нечего баловать хирургов в операционных. Привыкнут, понимаешь, что башенные стрелки всё им облегчат, а они на готовенькое, да ещё с понтами.

Ну, а сами башенные стрелки - они хирурги без понтов.

Потому заткнём потуже ноздри - да и приступим. Раз, два, три!

- Скажите, Фабиан, вы часом Ниагарский водопад не видали? Нет? Ну, не много и потеряли. Ага, подставляйте тазик.

Всех впечатлило. И Шлика, и Гаевского. Даже зануда Хрусталёв не стал допытываться, видал ли ниагарский водопад сам Погодин. Кстати, видал - на репродукции картины Айвазовского.

- Кто спрашивал меня о диагнозе? - Погодин окинул притихших ассистентов покровительственным взглядом. - Никто не спросил? Всё равно отвечу: гнойный перитонит, сиречь воспаление брюшины. С осложнением в виде сепсиса, сиречь заражения крови.

Гаевский, Хрусталёв и Шлик молча внимали. Ага: главврач сказал!

Само собой, перитонит - кто бы сомневался? И фаза его развития - далеко не ранняя. Первую-то, реактивную фазу болезнь миновала ещё в БТРе - и задолго до того, как Калинин догадался, что заблудился. Вопрос в том, какая фаза идёт сейчас: токсическая, либо уже терминальная. Если последняя, может, милосерднее больного не мучить? Потому как всё равно не успеем.

Тьфу, опять гноя натекло - и откуда только берётся?

- Выживет? - Гаевский с явным сомнением потянул воздух.

- Как сказать? Вероятность остаётся. А умереть мог и в первые сутки.

Помнится, в кудрявом двадцатом веке врач по фамилии Спасокукоцкий вывел для перитонитов закономерность: операция в самые первые часы дает девяносто процентов выздоровлений, в первый день - пятьдесят, на третий - всего десять. Но для Зорана и десять процентов - роскошь.

Трудное дело - разорвать кольцо патологии, если оно уже установилось. Легче было предотвратить. Когда-то, в самом начале беды, всё зло несли в себе только клыки свиньи мутанта. Раз - и порваны кишки. Теперь свинья давно не интересна, зато кишки работают сами. Выбросили в брюшную полость своё содержимое и бактериальную флору - теперь и они могут отдохнуть, дальше по эстафете - работа кишечной палочки. Она-то и вызвала нагноение брюшины, откуда инфекция попёрла в кровяное русло - вот вам и сепсис! И за что теперь первое хвататься?

- Может, начнём? - робко спросил Фабиан Шлик.

- Пожалуй!

Оказывается, Погодин опять медлил, откладывал момент своего вмешательства в слаженный патологический конвейер. А внимание усыплял досужими мудрствованиями.

За что хвататься - и ежу понятно. Да, удаляем гной, санируем брюшную полость, но главное - устраняем причину перитонита. Это значит, не только режем, а запасаемся терпением и тупо шьём. Из тех лоскутов, которые накроила мутантская тварь, надо вновь воссоздать кишечник.

Разобраться бы только, что здесь к чему пришивать!

- Гаевский, вы пазлы когда-нибудь собирали? - с таким ироническим пафосом недолго заслужить репутацию великого комика.

- Бывало, доктор, - в тон Погодину отозвался тот.

- Значит, поможете в поиске подходящих деталей.

С этой шутки начался долгий, изматывающий процесс. Устали ноги, ныла спина. Периодически накатывал сон. Пару раз Погодин ловил себя на том, что шьёт с закрытыми глазами. В третий раз его деликатно потряс за плечо Фабиан Шлик:

- Простите, герр Погодин, этот кусочек сюда пришивать неправильно.

- Почему же?

- Потому что кишечный тракт завершится слепо.

- Да? Действительно...

Как ни хотелось "отстреляться", справиться с портняжным занятием в один присест, но увы - организм с настойчивостью потребовал отдыха. Пришлось "прервать сборку пазла на самом интересном". Отваливаясь от операционного стола, Погодин предложил:

- Если кто-то хочет продолжить шитьё - милости прошу!

- Спасибо, мы лучше дождёмся вашего пробуждения, - почти в один голос ответили ассистенты.

- Не забывайте про дренаж! - напутствовал их Погодин, а сам уже предвкушал, как он вот-вот приляжет и забудется полностью.

И да не приснится ему ни одна медицинская проблема.

Приятно бывает иногда проснуться. Глаза откроешь - а ты ещё жив.

А уже почти не ожидал с собой свидеться. Ну, с возвращением, Юрий Михайлович! Будьте в себе, как дома.

За последние неизвестно сколько дней капитан Багров уже приходил в сознание по крайней мере трижды. Ненадолго. И всё в разных местах.

То он видел себя на броне БТРа в позе раненного полководца, руководящего сражением: "Туда, туда!" - и бравые полки отвечают: "Есть!", а БТРы ползут ромбом к победе в великой битве.

То он вдруг перепрыгивал внутрь БТРа, хотя точно помнил, что сам туда не залезал. И уже никто с ним не советовался. Погодин бесцеремонно ставил свои градусники, мерил давление и даже не считал нужным сообщить командиру результат. Битва проиграна?

То бронемашина вокруг Багрова растворялась, сквозь её стенки властно просвечивали неприятельские хвойные берёзы, закрывали верхушками небеса с целью перехвата. В отсутствии очертаний БТРа дизельный его мотор тоже глох, но капитана подхватывали рядовые. И он всё равно продолжал двигаться к заветной цели, пусть лёжа в бессилии, но покуда головой вперёд, это таки обнадёживало.