Бронислав Кузнецов - Права мутанта

Теперь на месте БТРа и берёз нарисовалась эта тёмная комната с нависающим потолком, не похожая даже близко ни на брянскую травматологию, ни на сверкающую огнями надежд еврооперационную. Стало быть, новый прыжок в иную жизненную эпоху.

Капитан Багров чувствовал себя персонажем какого-то жестокого мультипликационного фильма, где всё, что понарошку - происходит всерьёз, а жизнь порезана при монтаже на отдельные кадры. (Погодин, что ли, отвечал за монтаж?). И ритм показа кадриков ускоряется, пока из мелькающих картин не образуется одна подвижная, фатально влекущая мультяшного персонажа в окончательный штопор...

Однако, на этот раз - вроде иначе. Нет ускорения, вышибающего дух. Наоборот - чуток устаканивается. Видать, добрались, куда, хотели, раз можно теперь спокойно лежать - под этим гаденьким щелевидным окошком. Впрочем, варианта не лежать попросту нет: капитан просто впечатан в постель всем своим обесточенным телом. Слабость такая, что и головы не повернуть. Окошко, капельница, негромко гудящий серый аппарат - вот и весь наблюдаемый мир.

О! Вслед за гудением серого аппарата в наблюдаемый мир ворвались и знакомые человеческие голоса. Всё те же: Хрусталёв, Гаевский, Погодин... Что, и капитан Сергеев тут? Значит, удалось, значит, встретились...

Багров попытался повернуть голову в сторону голосов, но - видать, сперва для того полагалось накопить энергии. Нет, не повернулась.

- ...Считаю, что это должен увидеть каждый из нас, - тихо, но значительно проговорил Сергеев, - чтобы ни у кого не осталось иллюзий, с кем мы имеем дело. Всё более чем серьёзно, и удастся ли нам выбраться...

Что такое надо увидеть? Вот Багрову теперь - даже головы не повернуть, чтобы разглядеть самого Сергеева.

Кровь застучала в висках раненого капитана, перебивая звуки далёкого голоса. Что, что же он там показывает? Багров поднатужился и из последних сил мотнул тяжеленной головой. Успешно: голова перекатилась, появилась возможность взглянуть на противоположную сторону комнаты. Но и только: пока Багров собирался с силами, капитан Сергеев успел увести Хрусталёва, Гаевского и Погодина в коридор, мелькнувший за приоткрытой дверью.

Опоздал! Досада ли тому виной, или сверхусилие для перемещения головы, но капитан Багров опять отключился.

Очнулся на том же месте, с головой, всё так же повёрнутой к двери. Только резко поменялось освещение - а значит, и время суток.

Четверо товарищей Багрова по оружию как ушли, так, по-видимому, и не возвращались. Вместо них в помещении оказались новые люди, среди которых капитану был знаком только один - Горан Бегич. Остальные трое облачились в белые халаты. Видать, врачи, коли не шутят.

- О, вы очнулись, капитан! - тут же окликнул Багрова знакомец Бегич, как только встретился с ним взглядом.

- Да-а...- не стал отпираться Багров. Шершавый язык его царапал по совершенно сухому нёбу. Водички бы...

- Вот и прекрасно! Мы уже волновались, но, к счастью, кризис миновал. Уважаемый доктор Гроссмюллер, - при этих словах Горана один из людей в белых халатах важно кивнул, - за этим проследил.

- Йа-йа, - согласился немецкий доктор, - вам есть очень крупно повезло. Я есть устранил грубые ошибки ваш доктор Погодин и привёл герр капитан от смерти к жизнь! Операция есть была сложная...

Под впечатлением от сложности операции доктор Гроссмюллер тут же перешёл на родной немецкий, а ещё один из "белых халатов" немедленно принялся переводить. Речь шла об ошибках при оказании первой помощи - и об умелой операции, о незнании некоторыми основ фармакологии - и о правильно выбранном курсе антибиотиков, об убогом снабжении русских больниц - и о новейшей аппаратуре из "Евролэба".

Хвастает, понял Багров. Но спаситель жизни имеет право.

Впереди расстилалось холодное болото. Сопля предупредил, что посуху дороги нет аж до самого Кабаньего острова - но профессор Щепаньски не роптал. Так уж повелось, что в России мутанты живут на труднодоступных территориях, чаще всего заболоченных. Дружишь с народом - дружи и с его ареалом обитания.

Хотя важно не переусердствовать в любви к болоту: что занадто, то не здрово. С народами дружить легче, когда их ареалы обитания тебе не нужны. Хороша ваша лужа, панове мутанты, но сидите в ней лучше сами. За дружбу мы ещё потребуем от вас земель, но - не пугайтесь, не ваших.

А вот северного соседа придётся уплотнить.

- Пшепрашу пана бывшего полковника, будем уплотнять! - прозвучало злорадно, но без особенного ликования. Сейчас, когда многое можно и вслух сказать - пропал всякий азарт. Кому говорить, если никто не обидится?

Из Березани вышли очень укороченным составом. Мало того, что разом отделались от всех русских, так оставили даже четверых своих: обоих близнецов Бегичей, Панайотова и Грдличку. Отделались от балласта, и экспедиционный отряд пошёл гораздо легче. В моральном плане, так уж точно.

Теперь их восемь, если считать с проводником. Перед профессором вышагивали по болотной тропе проводник Сопля и Карел Мантл, сзади - Братислав Хомак, Вацлав Клавичек и трое югославян. Ну, последних пан Щепаньски тоже бы с удовольствием потерял.

Да чёрт с ним, с составом экспедиции. Важно, что сам пан Кшиштоф наконец-то приближается к Столичной Елани. А в той Елани его ждёт...

- А скажите, пан профессор, какая она - Дыра? - поинтересовался Хомак.

- Дыра - она... необычна!

Разве словами опишешь?

- Как видно, эта мутантка вас впечатлила, раз вы её запомнили.

- Вы правы, Братислав. Впечатлила.

Ещё сутки, и пан профессор увидится с Дырой. Пан предвкушает радостный миг, он заранее томится наедине с нескромными желаниями и мыслями о предстоящей встрече.

- Наверное, у этой мутантки яркая внешность? - спросил Хомак.

- Не каждый Дыру сразу разглядит. Но ценитель - он понимает.

Что понимает ценитель, оставим Хомаку додумать самому. Но с "яркой внешностью" он уже дал маху. Не смазливенькие крали, а смелые воительницы идут в своих женственных желаниях до истинных краёв и пределов. И лишь такие женщины возвеличивают ценителя.

- Что я слышу, пан профессор? Вы хотите сказать, что были близки с мутанткой? О ужас, что бы сказала пани Агнешка? - на самом деле Хомак заткнулся уже после прошлой реплики, но пан Щепаньски сам прочитал все эти пошлости, оглядываясь на лицо идущего сзади коллеги.

Ну да - был близок. Пан Кшиштоф как раз принадлежит к ценителям, и ему ни чуточку не стыдно. Ради некоторых буйных чувств и фантазий иногда не мешает потерять панский облик. Да что там панский - человеческий! Снизойти до божественного скотства, как некогда похитивший красавицу Европу крупный рогатый Зевс.

А пани Агнешка... Не важно, что бы она сказала. По правде говоря, для истинной пани она слишком кричаще одевается - так кого может интересовать её мнение? Только её саму.