Вячеслав Сизов - Штурмовой батальон

Следующим звонком стало появление конных упряжек, тянувших две сорокапятки и орудийные расчеты, спешащие за ними. Большинство бойцов были в бинтах, но держались молодцом. Командовал ими пожилой старший сержант. Это было все, что осталось от противотанкового дивизиона, державшего оборону в Новомихайловке. Артиллеристы оставили свои позиции, когда кончились снаряды, а немецкие стрелки ворвались на их позиции. По словам старшего сержанта, стрелковый батальон, что держал оборону там же, рассеян и отступает на восток. Со снарядами для их орудий у нас проблем не было, натаскали из брошенных автомашин, и мы могли с ними поделиться. На предложение присоединиться к нам они согласились и развернули свои орудия у перекрестка дорог. Общее командование артиллеристами взял на себя Михайлов. Ну а потом все завертелось.

Поток беженцев внезапно иссяк, а самые последние из них с паническими возгласами: «Немцы! Немцы!» – стали напирать на впереди идущих. Это была обычная разведка. Три мотоцикла и бронеавтомобиль БА-6 метрах в пятидесяти от них. Головной мотоцикл снял из «дегтяря» Леонов, а идущие следом за ними – бойцы Ермакова. Бронемашина немцев, огрызаясь пулеметным огнем, попыталась откатиться назад, но была подбита из противотанкового ружья…

Железнодорожный вагон мерно покачивался и стучал колесными парами на стыках рельсов. Мы ехали домой. В Москву. Туда, где теперь расположена наша база. Рейд, длившийся почти два месяца, наконец закончился. Под утро предоставленный нам для эвакуации эшелон оставил железнодорожную станцию Энгельгардовская и тронулся в путь. Лежать на животе было не очень удобно. Надо же было ухитриться и получить ранение в спину. Люфты устроили ночной налет на аэродром «Шаталово» и ж.-д. станцию. Несмотря на все потуги зенитчиков, они смогли неплохо отбомбиться. Бомбы легли кучно, повредив разгружавшийся эшелон с танками. Досталось и нам. Как итог налета только у нас пять убитых и двадцать пять раненых, в том числе и я. Куча осколков впилась в спину. Вот ведь какое дело. Столько боев было, а в тылу ранение получил. Ведь самое обидное – осколки словил случайно. С Никитиным как раз возвращались от коменданта и проходили мимо танкистов, когда начался авианалет. Бомба упала в метрах двадцати от нас, залегших среди путей. Ну и попотчевала меня осколками. Никитину вон они только слегка форму попортили, а мне досталось. Вроде и не больно. Так, словно град по спине прошел и землей присыпало. Вот и все. Только неприятно и горячо спине стало, и подняться с земли сразу не смог. Витька шум поднял, народ позвал, до санитарного поезда дотащили. Там врачи осмотрели, осколки повытаскивали, продезинфицировали и предложили остаться у них. Я не согласился, что мне госпитале делать? В батальоне дел по горло! Военврач поддался на уговоры и, проведя инструктаж Елены, что и как мне делать, отпустил нас восвояси. Погрузка личного состава и имущества к тому времени практически была завершена, документы оформлены, и мы ждали только сигнала на отправление. Слабость расплылась по всем частям тела. Сильно хотелось спать, глаза закрывались сами собой. Возложив на Горохова дальнейшее руководство эшелоном, я уснул.

Проснулся уже за Рославлем от бомбежки. Немцы бомбили мост в нескольких сотнях метров от эшелона. Зенитные пулеметы и орудия захлебывались в своем стремлении отогнать «воронье». Наши расчеты тоже участвовали. По докладу Петровича, один штурмовик сбили. Чувствовал себя уже более или менее. Перстень светил ровным желтым светом. Напившись сладкого холодного чая, выслушав доклад о положении дел, вновь уснул. В следующий раз проснулся уже в Сухиничах, проспав почти сутки. Раны под бинтами усиленно чесались, терпеть мочи не было. Камень перстня стал бледно-зеленым. Эшелон шел достаточно быстро, почти не выстаивая на полустанках. Не литерный, конечно, но тоже неплохо. Таким макаром через двое суток в Москве будем.

Уставившись в стену купе, я вспоминал прошедшие дни. Кавалерия, как всегда, успела вовремя…

После разгрома разведки над нами появились бомбардировщики. Часть из них ушла к переправе, а остальные высыпали груз на наши бедные головы. Бомбы упали в районе фермы и на позиции роты Леонова и батальона Кулакова…

Немцы со стороны Шевердино не заставили себя долго ждать. Атаковали как на параде – танки, бронемашины в шахматном порядке выдвинулись на поле, за ними волнами двигалась пехота.

– Красиво идут, – прокомментировал Никитин, стоя рядом со мной на КП.

…А дальше все завертелось, загрохотало, задымило. Прямой наводкой наши артиллеристы ударили по танкам, а пехотинцы пулеметным огнем старались отсечь пехоту. Не знаю, чего накурились немецкие стрелки, но перли они буром. Тем не менее их удалось опустить лицом в землю и заставить окапы ваться.

Михайлов со своими пушкарями смог поджечь три танка и один бронеавтомобиль. Остальные, обнаружив позиции противотанкистов, сосредоточили свой огонь на них. Сразу несколько танков развернулись в сторону артиллеристов и обстреляли из башенных орудий. На позициях ПТО выросли фонтаны взрывов. Одновременно они подставили свои борта для расчетов противотанковых ружей, а те не пропустили такой шанс. Еще два танка застыли, коптя небо дымом. Получив по заслугам, под прикрытием своей артиллерии и огня пулеметчиков, танкисты вроде стали отступать.

Бойцы, посчитав, что атака врага закончилась, прекратили вести огонь. Воспользовавшись этим, 4 «троечки», прикрывшись дымом, рывком проскочили вперед и, прорвавшись к нашим окопам, стали их утюжить. Часть бойцов не выдержали и бросились в тыл. Снова активизировалась немецкая артиллерия, боясь зацепить своих, перенесшая огонь в глубь нашей обороны. Тем не менее почти сразу же два танка были подбиты гранатами. Оставшиеся танки, не рискуя приближаться к окопам, прикрывшись подбитыми машинами, расстреливали ферму. Атаку танкистов поддержала немецкая пехота. До взвода врага ворвались в окопы и попытались тут закрепиться. Остальных все же остановили пулеметным огнем с флангов. В траншее завязалась рукопашная, в которой немцы были перебиты…

Из своего окопа Леонов из «дегтярева» бил короткими очередями по подходившим немецким подкреплениям. Танк, обстреливавший до этого ферму, добрался до окопа, в котором находился Леонов. Крутанулся на месте и застыл с перебитой гусеницей. Кто подбил этот танк – не было видно. Единственный оставшийся целым танк, обстреливая обнаруженные пулеметные гнезда, стал пятиться назад, но тоже был подорван из окопов гранатами. После этого немцы дрогнули и стали откатываться назад. Замолчала и немецкая артиллерия, оказавшаяся под обстрелом моих минометов, до этого стоявших под охраной разведчиков в засаде в лесу.