Вячеслав Сизов - Штурмовой батальон

– Согласен. Тем не менее предложи Канарису вариант засылки диверсионной группы именно в Тамбов. По-моему, это наиболее выгодный и реальный вариант. Он банально ближе к фронту, чем Куйбышев и Саратов. В отношении Саратова – считаю, об этом рано говорить. Русская контрразведка должна учитывать возможность нашей попытки возбудить и использовать в своих целях немцев Поволжья. А р, аз так, то они настороже и быстро отследят высадку нашей группы.

– Согласен. Ты не хочешь заработать Мечи к своему Железному Кресту, возглавив группу, направляемую в Тамбов? Со своим знанием России ты как нельзя лучше подходишь для этого.

– Увы, нет. Мы с тобой стали стары для подобных кульбитов. Здесь нужны молодые. Группе предстоит много бегать по лесам, скрываясь от егерей НКВД. Мне таких нагрузок уже не выдержать. Раз уж мы заговорили о «мясниках» и их егерях… Есть о них что нового?

– Почти ничего. Макс продолжает собирать о них информацию. Ее очень мало, и ты о ней знаешь. Мы теперь знаем опознавательные знаки этой части и то, что Сталин с Берией ей благоволят. Что многие из солдат и офицеров награждены орденами и медалями. Для их поощрения с наградами не скупились, особенно это видно на фоне других частей. По сообщению агента, дали всем представленным, в том числе и высшие награды, что само по себе показывает расположение высшего руководства Советов.

– Верно. Сталин не часто выезжает на фронт, стараясь держать руку на пульсе и демонстрируя стиль кабинетного руководителя. По нашим сведениям, он всего три раза выезжал на фронт. Первый раз это было в июле. Он выезжал под Малоярославец. После этой поездки русскими было принято решение о создании Можайской линии обороны. И еще дважды в сентябре. С первой поездкой все ясно. Сталин снова посетил передовые позиции Можайской линии обороны. А вот со второй не совсем понятно. Если помнишь, в одном из номеров «Красной Звезды», посвященном поездке Сталина, Калинина, Берии и Ворошилова на фронт, были размещены фотографии, где неясно видны лица награждаемых. Так вот наши парни считают, что они сделаны именно в этой части. Жаль, что мы поздно узнали об этом, можно было бы решить сразу кучу проблем одним налетом наших бомбардировщиков. Охрана Сталина, опасаясь за его жизнь, не повезла бы его в непроверенную часть. Так что это еще одно подтверждение привилегированного положения «Батальона».

– Так бы русские дали им прорваться туда! Сбили бы еще на дальних подходах. Насколько мне известно, они развернули десяток своих радиолокаторов на подступах к городу и оперативно реагируют на появление наших самолетов. В остальном с тобой согласен, но наши агенты не всегда могут оперативно сообщать о таких событиях. Кроме того, по информации из НКВД, туда должен был выехать только Берия. В качестве еще одного доказательства можно считать информацию о том, что на базе «Батальона» ведутся конструкторские разработки новых образцов оружия и вооружения. Пока мы ничего необычного на вооружении Красной Армии не отмечаем, но это пока. Возможно, что Сталин новые образцы оружия приберегает для применения в обороне своей столицы. А в «Батальоне» сейчас ведется обучение личного состава применению этого оружия и наработка методик его использования. В любом случае в район расположения «Батальона» направлено несколько наших разведгрупп.

– Ты все еще считаешь их «Батальоном»?

– Нет, ты это прекрасно знаешь! Усиленная бригада или мотострелковая дивизия, подготовленная для рейдовых операций и диверсионных действий в нашем тылу. Обеспеченная всем необходимым, в том числе собственной авиацией, артиллерией и бронетехникой.

– Особенно с учетом нашей «помощи» в обеспечении этим!

– Русские просто воспользовались удачным шансом на наших аэродромах. Мы не знаем, что у них было на вооружении до войны. До сих пор не удалось добыть штатного расписания «Батальона». Но нам достоверно известно, что там идет подготовка егерских, снайперских и штурмовых подразделений, тяжелой панцирной пехоты для НКВД. Часть из них уже отметилась на фронте. Остальных, я думаю, Сталин будет использовать на подступах к своей столице и в ходе городских боев.

– Что ж, вполне реально. Боюсь, что нашим парням при встрече с «мясниками» придется трудно. Ты знаешь, я хотел бы поговорить с тобой о русских военнопленных и их положении в наших лагерях. Охрана слишком жестко относится к ним, устраивает массовые расстрелы заключенных, кормит отбросами. Среди пленных очень большая смертность.

– А почему тебя это заинтересовало? Раньше ты на это не обращал внимания! Да, там действительно все очень плохо. А отношение охраны к пленным полностью соответствует положениям «Правил обхождения с советскими военнопленными», утвержденным 8 сентября 1941 г. генерал-лейтенантом Рейнеке: «Большевистский солдат потерял всякое право требовать, чтобы к нему относились как к честному противнику. При малейшем признаке непослушания должно быть дано распоряжение о безжалостных и энергичных мерах. Непослушание, активное или пассивное сопротивление должно быть немедленно сломлено силой оружия (штык, приклад, винтовка). Всякий, кто при выполнении этого распоряжения не прибегнет к оружию или сделает это недостаточно энергично, подлежит наказанию. При попытке к бегству – стрельба без предупреждения. Употребление оружия против военнопленных, как правило, законно». И еще: «…при каждой попытке к бегству должно быть применено оружие без предварительного предупреждения, причем попадание в бегущего должно быть точным. Каждый военнопленный считается беглецом, если самовольно находится вне лагеря или указанного места работы».

Насколько мне известно, Адмирал выступил против использования подобной практики. 15 сентября он обратился к начальнику штаба ОКВ и начальнику общего управления вооруженными силами с рядом замечаний по поводу принятых «Правил обращения…». Шеф отмечал, что, согласно «Правилам», немецкая сторона не рассматривает военную службу советских граждан как выполнение ими воинского долга, тем самым отрицая применение исторически сложившихся военно-правовых норм в отношении советских военнопленных. Из утвержденных «Правилами» случаев применения оружия в случаях неповиновения военнопленных караульным командам невозможно понять: является ли неисполнение приказа результатом недоразумения или сознательного неповиновения, так как военнопленные не знают немецкого языка, а караульные – р.,? усского. Таким образом, караульные, не разбираясь в причинах неповиновения, применяют оружие без всякой ответственности. Главное, на что Канарис пытался обратить внимание: в результате жестокого обращения с советскими пленными «воля к сопротивлению Красной Армии будет чрезвычайно усиливаться». У нас, напротив, «отпадает возможность протестовать против плохого обращения с германскими военнослужащими, находящимися в русском плену. Эти распоряжения вызывают большое сомнение как с принципиальной точки зрения, так и из-за вредных последствий в области политической и военной, которые могут наступить».