Вадим Проскурин - Путь феникса

— Слушаю и повинуюсь, повелитель, — отозвался Топорище Пополам.

— Тащи сюда маленький опечатанный сверток, — приказал Питер.

Через пару минут он держал сверток в руках. Сломал печать, распутал веревки, развернул грубую холстину.

— Пистолет, — прокомментировал Шон.

— Скорее, пистолет-пулемет, — уточнил Хайрам.

Питер улыбнулся и сказал:

— Берите выше. Это бластер.

— Ого! — воскликнул Шон. — Я и не знал, что такие артефакты еще сохранились.

— Ты до сих пор этого не знаешь, — сказал Питер. — Ты его не видел. Ты, Хайрам, тоже не видел.

Питер сдвинул предохранитель и поднял ствол на уровень глаз. В очках появился крестик прицела, он мелко подрагивал, отслеживая колебания ствола. Питер совместил крестик с едва различимым силуэтом лежащего орка, силуэт изменил цвет и перестал пульсировать — цель захвачена.

— Отец высокорожденных! — внезапно вскрикнул орк-проводник.

Питер вернул предохранитель в исходное положение и опустил бластер. Поднял очки на лоб и посмотрел на орка.

— Чего орешь, жаба? — спросил Питер.

Орк гримасничал и дергал руками, мучительно пытаясь родить какую-то длинную фразу.

— Быстрее, жаба, — сказал Питер. — Меня не радует смотреть на твои судороги.

— Черная трава, — начал говорить орк. — Лошадь ест. Лошадь есть обучаема есть черную траву. Я умею. Я научился. Два Воробья умеет. Я научил. Ученик мой юный умеет. Нет, лошадь его умеет, ученик не умеет черную траву есть, а лошадь умеет. Лошадь не боится черной травы. Если научить — не боится. Я умею учить.

— Не понял, — сказал Питер. — Ты хочешь сказать, что научил какую-то лошадь не бояться аборигенной растительности?

Орк быстро-быстро закивал головой.

— Да, научил, — сказал он. — Любую лошадь научил. Особая педагогическая методика, владею я ею. Инновация такая. Сам разработал.

Некоторое время Питер молчал и думал. А кода понял, в чем дело, расхохотался.

— Да ты, парень, не жаба, — сказал он, отсмеявшись. — Ты, парень, полукровка! Ловок ты, однако, придуриваться!

— Я не полукровка, — заявил орк. — Полукровка нельзя. Полукровку экстерминируют. Меня нельзя экстерминировать.

— Второй раз попалился, — констатировал Питер. — На самом деле в третий, но первый раз не считается, я его сразу не заметил. Ты не просто полукровка, а грамотный полукровка! Книги читать умеешь. Ты скрываешь свой разум не так, как обычные полукровки, а по-другому, более умно. Ты не просто тупую скотину изображаешь, а тупую скотину, которая сама себя считает очень умной. Вставляешь книжные слова в свои косноязычные речи, люди от этого веселятся и не принимают тебя всерьез. Но иногда ты забываешься и произносишь слова, которые нельзя услышать в устной речи, их можно только в книгах прочесть. Я даже догадываюсь, какую книгу ты читал. «История древних эпох», учебник для средней школы, правильно?

— Я ничего не читал! — воскликнул орк. — Повелитель высокорожденных, я не умею читать!

— Конечно, не умеешь, — сказал Питер, ласково улыбаясь. — Так мы тебе и поверили. Поклянись именем Никс.

— Чего? — переспросил орк.

— Поклянись именем Никс, — повторил Питер. — Что ты не полукровка и что неграмотен.

Дальнейшее произошло очень быстро. Орк сделал неуловимое движение рукой, в воздухе что-то промелькнуло, Топорище Пополам рванул лошадь вперед, взмахнул топором…

— Отставить! — заорал Питер во всю глотку. — Проводник мне нужен живым!

Топор опустился, проводник сдавленно охнул и выпал из седла. Питер с удивлением обнаружил, что держит перед собой бластер, уже снятый с предохранителя и направленный туда, где только что находилась голова полукровки, а теперь находится широкая спина Топорища Пополам. Хорошо, что на спусковую кнопку не успел нажать, бластер, говорят, на короткой дистанции опаснее для стрелка, чем для противника.

Питер опусти бластер и спросил:

— Дерево, ты оглохло?

Его голос звучал спокойно и рассудительно, так мог бы говорить Смерть, если бы он был не достоверно определенным мифическим персонажем, а реальным богом.

Топорище Пополам обернулся и быстро сказал:

— Никак нет, повелитель. Обухом в грудину, осмелюсь доложить, отец высокорожденных.

Лошадь, на которой только что сидел орк-проводник, опустила голову и стала пастись, показывая всем видом, что внутренние разборки человекообразных ее не интересуют. Питер увидел, что проводник лежит на боку и корчится, но крови на нем нет. Похоже, Топорище Пополам сказал правду.

— Хорошее дерево, — сказал Питер.

Обернулся, увидел Шона и вздрогнул. Правая щека рыцаря была взрезана до кости, лицо, руки и куртка были густо залиты кровью. Хайрам держал в руках индивидуальный перевязочный пакет и никак не мог решить, как его приладить к голове раненого, с какой стороны начать накладывать повязку.

— Дерево, помоги ему! — приказал Питер.

Спрыгнул с лошади, подошел к лежащему полукровке, обнажил меч. Полукровка перестал дергаться, сделал вид, что потерял сознание. Питер отступил на шаг и стал говорить:

— Слушай внимательно, как тебя там… Суслик. Если хочешь жить дальше, ты ответишь на кое-какие вопросы. Не ответишь — будешь умирать долго и мучительно.

Орк открыл глаза и сказал:

— Мне все равно как умирать. Смерть — лишь мгновение, а посмертия я не боюсь. Никс знает правду.

Он говорил легко и свободно, совсем не так, как раньше, когда изображал тупую жабу. Как настоящий человек говорил. Да он и есть настоящий человек, понял вдруг Питер. Вряд ли в его жилах течет больше одной четверти орочьей крови. Человек с зеленой жабой на челе и ланитах.

— Зачем ты метнул нож в Шона? — спросил Питер.

Питер не рассчитывал получить ответ, но полукровка спокойно сказал:

— Он убил мою жену.

— Жену, — повторил Питер и хихикнул. — Распустились вы тут в Оркланде… Погоди! Та танцовщица — ты с ней жил? У вас есть дети?

— Детей у нас нет, — сказал полукровка. — Шелковая Лоза была бесплодна.

— Жаль, — сказал Питер. — Значит так, Суслик, слушай меня внимательно. И ты, дерево, тоже слушай, в свидетели тебя призываю, пока рыцари заняты. Я, дьякон Питер Пейн, клянусь именем Никс, именем Альберта Эйнштейна и именем Тины Минервы, и да ввергнут они мою душу в Нифльхейм, ежели нарушу я сию клятву. Клянусь я в следующем. Не казнить и не пытать сего полукровку, что передо мною лежит, не причинять ему вреда, заботиться о нем и оберегать его, как если бы он был подчиненным мне рыцарем. Действует сия клятва до завершения экспедиции в Плохое Место, как бы сия экспедиция ни завершилась. Потом означенный полукровка будет отпущен живым и невредимым на все четыре стороны. Условия сей клятвы таковы. Первое. Означенный полукровка повинуется мне так, как если бы был подчиненным мне рыцарем. Второе. Означенный полукровка оказывает экспедиции всю возможную помощь словом и делом, и не препятствует ее целям ни действием, ни бездействием. И честно отвечает на любые мои вопросы, ничего не скрывая. Третье. Означенный полукровка не причиняет вреда никому из участников экспедиции, включая оскорбившего его рыцаря Шона. Четвертое. Означенный полукровка приносит симметричную клятву немедленно. Таковы мои слова и да будут они услышены и восприняты вышеупомянутыми богами!