Андрей Двинский - Структура

— Что с ногой, Рыжик? — шепнул я ей на ушко.

— Осколком… задело… — всхлипывая, пробормотала она.

Всех найду, подумал я. И позавидуют они тем, кто сейчас на улице под машинами валяется…

Конец июля — как раз то время, когда в Латвии тепло. Почти каждый год две недели стоит теплая и солнечная погода, позволяющая, хотя бы немного, понежится на берегу Рижского залива и искупаться в море, вода в котором редко бывает теплее восемнадцати градусов.

Впрочем, сейчас мы от моря были далеко. Солнце палило немилосердно, и я, поморщившись, кивнул, когда сидевший рядом с водителем Игорь, раз седьмой, укоризненно посмотрел на меня.

— Включай, включай свой кондиционер, — недовольно пробормотал я, откидываясь на спинку своего сидения и очередной раз вытирая салфеткой лоб. — Только, блин, ставь не меньше двадцати!

— Как скажешь, командир, — заметно повеселев, боец закрыл окно и начал колдовать над пультом климат-контроля. Ветерок, обдувающий всех нас, прекратился, но вскоре по ногам потянуло прохладным воздухом.

Что делать, не люблю я кондиционеры. Болеть начинаю. Сам не включаю и другим не даю, а народ мучается. Но сегодня действительно было очень жарко, больше тридцати. Уже сорок минут, как мы выехали из Риги, и попутчики мужественно держались, распахнув все открывающиеся окна микроавтобуса. Но, в конце концов, я и сам сдался. Единственно, кто поддерживал мою нелюбовь к кондиционеру — это Лика. Малышка никогда не жаловалась на жару. А вот с холодом у нее были проблемы. Впрочем, не только с холодом.

После памятной битвы за «Цитадель» девочка стала моей тенью, наотрез отказывавшись оставаться без меня где-либо. Один момент я стал здорово уставать от ее постоянного присутствия. Но когда, однажды, я попытался оставить ее дома, отправляясь на одну из деловых встреч, которыми были насыщены последние два месяца, Дима развернул меня с полдороги обратно. На Лику напала такая «паническая атака», что пришлось обращаться к врачу, который теперь всегда дежурил на базе. Вернувшись, я нашел ее трясущуюся, в слезах и соплях, свернувшуюся калачиком под одеялом в нашей спальне. Девочка рыдала в голос, и лишь спустя час мне удалось ее успокоить, и то с помощью трех ампул транквилизатора, которые наш эскулап вколол ей прямо в вену.

И, конечно, я не смог ее оставить, когда Дима сообщил, что ему удалось договориться об окне на границе. Там, в Литве третий месяц жили Ольга с Дашей, и до этого дня нам никак не удавалось провезти их домой.

Граница была полностью перекрыта.

Начиная с Бауски [30] Бауска — небольшой городок недалеко от латвийско-литовской границы. , то тут, то там вдоль дороги виднелись палатки, а перед границей образовался огромный лагерь, в котором можно было разглядеть не только матерчатые, но и фанерные и пластиковые «дома». Здесь же, прямо на полях вдоль дороги сотнями стояли машины. В нескольких местах нашей колонне пришлось затормозить, потому что на шоссе образовался затор — несмотря на то, что граница была закрыта аж с мая, люди по-прежнему ехали сюда, пытаясь выбраться в Литву.

Первый затор удалось разрулить уговорами. Литовские пограничники и бойцы натовской группы быстрого реагирования не пропускали людей, однако фуры с едой и товарами первой необходимости свободно проезжали через КПП. Как раз такая машина появилась со стороны границы и беженцы сами сдвинулись на обочину. Многие из этих грузовиков разгружались прямо в Бауске, а потом этими продуктами кормили собравшихся здесь людей. Из отчетов Гордеева я знал, что эта деятельность плотно контролировалась тремя охранными предприятиями. Так же тут работал и Красный Крест, помогавший детям и совсем бедным людям, которых здесь с каждым днем становилось все больше и больше.

На второй затор мы нарвались перед самой границей. Две легковые машины, относительно нестарая «БМВ» и крепко потасканный «форд» нос к носу стояли прямо на шоссе, плотно перегораживая дорогу. Вокруг машин толпились несколько откровенно уголовных элементов, которые при нашем появлении вышли на дорогу, продемонстрировав двуствольный обрез и АК-74.

— Здесь Голова, ситуация «три», — пробормотало у меня в наушниках.

— Работаем по плану, — ответил Дима, щелкая предохранителем автомата. — Узнайте, чего хотят?

Наш головной джип резко затормозил, как было предусмотрено в таких случаях, и встал поперек дороги, прикрывая своим корпусом микроавтобус. Бойцы дозора тут же высыпались из машины, занимая позиции. Следовавший за нами «гелендваген» тоже тормознул, из его салона к палаткам рванула снайперская пара.

— Все помнишь? — Спросил Дима, открывая боковую дверь.

— Помню, помню, — успокоил я его, крепче обнимая начавшую трястись Лику. — Тихо, девочка, тихо… Все хорошо, никто на нас не нападает, — при обстреле следовало упасть на пол, корпус и стекла автобуса были бронированы, но при интенсивном огне стекло могло все же треснуть и рассыпаться, а вот ниже было относительно безопасно.

— Голова, я хочу слышать переговоры, — проговорил Гордеев, выскакивая из автобуса в июльское пекло.

— … даю минуту на освобождение дороги, потом командую пулеметчику, и он превращает ваши жестянки в дуршлаг. И вас заодно. Я понятно выразил свою мысль? — Послышался в наушниках характерный говор Гунтиса, именно он у нас был «Головой». Месяц назад Гордеев нашел парня в одной из больниц, оплатил лечение и перевез в «Цитадель» его семью. Когда-то Лицитис служил заместителем командира группы «омега», латвийского антитеррористического спецназа, охоту за бойцами которого до сих пор вел комитет национального спасения. Он же нашел и привел к нам и двоих своих коллег с семьями, которые тоже скрывались от бандитов.

— Ладно, ладно, мы все поняли, — пробормотал кто-то ему в ответ. Картинки происходящего я не видел, обзор загораживал джип. — Мы думали вы тоже беженцы…

— А если и тоже, это что, причина дорогу перегораживать?

— У нас тут очередь, — буркнул какой-то другой голос. — Если Евросоюз квоты согласует, первые приехавшие и уедут первыми…

— Сорок секунд…

— Все, все, освобождаем…

— Ну вот, все хорошо, — шепнул я Лике, поправляя выбившуюся прядку волос за ухо. — Сейчас дальше поедем…

Впереди взревел двигатель, потом второй и послышался звук разъезжающихся машин. Гордеев заскочил внутрь, снова поставил автомат на предохранитель и уселся на свое кресло.

— Игла-один, по коням, — буркнул он в микрофон, вытирая пот со лба. — Через минуту продолжаем движение. Нихрена не будет никаких квот, — сообщил он, поворачиваясь ко мне. — Скорее наоборот, они собираются сюда перенаправить поток арабов, которые все еще едут в Германию с Ближнего Востока.