Валерий Большаков - И залпы башенных орудий...

— Они согласны! И высылают легкий крейсер!

— Займешься стыковкой…

— Есть!

Корабли сходились.

— Слушайте все! По местам! Окончательное торможение! Гравикомпенсаторы на минус два «же»!

Суперкрейсер остановился и повис в пустоте. Слева сиял Ахернар, справа клубилась Гелла, вся в кипени протуберанцев.

— Планетарный осветитель включить! Зажечь посадочное освещение правого борта!

Исполинская громада «легкого крейсера» — всего-то полкилометра в длину! — подошла к самому борту «Рюрика». Суперкрейсер выставил с правого борта гигантские причальные упоры, коснулся ими корабля таоте и погасил остаток инерции. Две соединительные трубы-галереи выдвинулись и сошлись переходными камерами.

— Есть стыковка!

Над передней частью легкого крейсера, на круглой, огражденной площадке верхнего обзора показался рептилоид в пузырчатом скафандре с суставчатыми конечностями. Он медленно поднял руки вверх и резко опустил их, разводя в стороны и сгибаясь в поклоне.

— Таоте приветствуют хомо! — пояснил Така смысл телодвижения.

— Ну, что ж, — сказал Середа, — хозяину полагается встретить гостей. Пошли, Така, будешь подсказывать.

Прихватив эскорт в полдюжины десантников, флагман спустился в четвертый шлюз, откуда тянулась швартовочная галерея, и стал ждать. Ожидание не затянулось — зашипело в малом кессоне, потом открылся внутренний люк, и на палубу шагнули трое рептилоидов — таоте. Насколько помнил Середа, подобные встречи происходили всего дважды — таоте не были расположены к контактам. Середа с любопытством разглядывал чужих. Таоте напоминали тритонов или гигантских саламандр. Кожа у них была чешуйчатой, зеленой, лицо — плоский овал с двумя глазами-блюдцами, а вот руки почти человечьи, только трехпалые.

Мода таоте не отличалась оригинальностью — от пояса и ниже колен рептилоиды прикрывались длинной юбкой наподобие саронга или парео, на узкие плечи они накидывали пелеринки или короткие пончо, а ноги до колен покрывали обмотками.

Таоте, стоявший впереди троицы, повторил движение привета — воздел руки и раскинул их в низком поклоне.

Середа поклонился в ответ. Таоте, ворочая яблоками глаз, произнес на очень чистом русском языке:

— Здравствуйте, добрый день, привет!

— Я приветствую уважаемых таоте на борту моего корабля, — ответил Середа.

Рептилоид замер на секунду, словно соображая, и представился:

— Я Эо из семьи Коа, начальствующий над пятью манипулами кораблей. Кто ты?

— Я Виктор Середа, флагман Доброфлота… начальствующий над сорока манипулами кораблей.

Така удовлетворенно кивнул, подтверждая верность звания. Таоте переглянулись.

— Будем говорить здесь, Виктор, — решил Эо. — Согласен?

— Вполне. Говорить о чем?

— О нас, о вас, о себумах.

— Я слушаю.

— Себумы ведут войну. Они победили кхацкхов, они хотят победить твои миры, они будут стремиться победить планеты таоте.

— Верно.

— Себумы сильнее кхацкхов, сильнее хомо, сильнее таоте.

— Точно…

— Если корабли таоте будут вместе с кораблями хомо и кораблями кхацкхов, мы станем сильнее себумов.

— Сильнее, — согласился Середа, — или сравняем силы.

— И тогда, — заключил Эо, — уже мы победим себумов.

— Совершенно верно!

— Наш разведдиск наблюдал сражение у звезды Тайя, где твой крейсер разрушил два мегадестроера себумов. Мы сделали вывод, что крейсер ранее принадлежал себумам.

— Да, мы захватили его.

— Крейсер неспособен одолеть даже один мегадестроер… — медленно выговорил Эо.

Середа усмехнулся.

— Мы, хомо, — мягко возразил он, — ужасные драчуны и забияки. Мы не сдаемся более сильному, мы ввязываемся с ним в драку. И побеждаем.

Таоте затряс головой, и Середе оставалось лишь догадываться, было ли это выражением, тождественным смеху, или удивлению. Ксенологи потом объяснят ему.

— Виктор Середа согласен быть начальствующим над кораблями таоте? — спокойно спросил Эо.

— Если таоте пообещают исполнять мои приказы, — медленно проговорил Середа, — и подчинятся общей для всех дисциплине, то я дам свое согласие.

Таоте застыл секунды на две и потряс головой.

— Таоте будут исполнять отданные тобою приказы, — заверил он флагмана, — и подчинятся правилам дисциплины.

— В таком случае я согласен.

Теперь уже все трое таоте затрясли головами.

— Рад, — сказал Эо, — горд, восхищен! Жду твоего приказа, флагман.

— Готовься выходить в подпространство, Эо. Мои корабли и эскадра кхацкхов пойдут на соединение с основными силами в системе Солнца. Группа флотов себумов готовится к вторжению на Землю. Твоя задача — напасть на одну из их планет, чтобы оттянуть на себя один из флотов себумов.

— Будет исполнено, флагман, — четко ответил Эо. — Прощай, до свиданья, пока!

— Пока, начальствующий. Удачи!

Таоте воздели руки и поклонились. Разом повернувшись, они вышли в кессон, а еще через пять минут Середа ощутил слабый толчок — легкий крейсер рептилоидов расстыковался с «Рюриком».

Середа стоял с громко бьющимся сердцем. Вздрогнув, он достал коммуникатор и торжественно отчеканил:

— Слушайте все! Приготовиться к переходу в подпространство! Финиш — планета Земля!

Тэцуро Васэда в кимоно выглядел на манер сёгуна, воинственного и жестокого воина, с этакой твердостью в чертах и суровым блеском в очах. Разве что рукоятка меча-катаны не торчала за поясом. А вот в обычном костюме Тэцуро на самурая не тянул — так себе, заурядный чиновник, коих немало шатается по Токио. Среднего роста, средних способностей. Посмотришь на лицо, отвернешься — и забудешь. А скажи кому, что Васэда-сан был представлен к награждению орденами «Восходящего солнца», «Ашока Чакра», «Льва и Солнца», «Почетного легиона», так не поверят же! И зря — орденских планок у Тэцуро хватало.

В ПНОИ Васэда был на хорошем счету. Начинал он полевым агентом, но после ранения перевелся в аналитический отдел, где серьезно преуспел. Его даже прочили в заместители начальника отдела, а там, глядишь, и до шефа дорос бы — с амбициями у Тэцуро все обстояло, как надо.

Приглаживая растрепавшиеся волосы, Васэда подошел к прозрачному парапету, ограждавшему плоскую крышу билдинга, и глянул вниз. Внизу была Гиндза, центр токийской сутолоки. Небоскребы, соединяясь воздушными коридорами на высоте двадцати этажей, зажимали потоки атомокаров на эстакадах и толпы пешеходов на всех ярусах полидуков. Крыши машин толклись почти впритык друг к другу и казались сверху ползущей зернистой икрой, разноцветной и лаково-блестящей. А людская масса вполне подчинялась законам броуновского движения и течения жидкостей — пеший народ табунился несколькими потоками, завихрялся у входов в офисы, в распределители, в клубы, комитеты и салоны, стекал в подземные переходы по эскалаторам и тянулся вверх по пандусам.