Валерий Большаков - И залпы башенных орудий...

А потом Середа увидел и людей. Они стояли в длинной очереди к распределителю. Очередь волновалась, а сервис-оператор что-то втолковывал ожидающим. Наверное, что-нибудь типа: «По кг колбасы в одни руки! Второй раз не занимать!»

Грустные картинки нужды… Словно уловив его мысли, Дана с пренебрежением произнесла:

— Да разве это лишения? Я вот читала, в Великую Отечественную клейстер ели! Картофельную шелуху варили! Суп из лебеды, а для навара — ремни кожаные… Это же так невкусно!

— Да уж… — буркнул Середа.

На космодроме было людно, собралась многотысячная толпа. Собственно встречающих было мало, они терялись в массе любопытствующих бездельников.

Все поле было очищено, все корабли возлеземного сообщения отогнали на резервные площадки, и огромная мощеная равнина лежала голая и открытая, только тени облачков пробегали по ней.

Атомокар Верховного координатора выехал на ВПП через спецзону и остановился, сел на брюхо.

— Тютя в тютю успели! — сказал Середа, покидая салон. — Дустом бы этих паци!

— Летит! — донеслось издалека.

— Летит! Летит! — завопила Дана, тыча рукой в небо.

А там, в теплой лазури, обозначилось темное пятнышко и стало расти, расплываясь в овал, разгоняя тучки. Овал рос и рос, увеличивался и увеличивался. Дана смолкла, потрясенная зрелищем надвигающегося колосса. Линкор планетарного подавления накрыл собой все поле, бросив густую тень, и замер без движения, украсившись цепочками и окружностями огней. Неожиданно запищал коммуникатор. Середа вытащил плашку и сказал:

— Слушаю!

— Мой Координатор! — послышался взволнованный голос. — Это инспектор Гаев говорит! Тут задержанная Гомес… в общем, она утверждает, что на космодроме намечается теракт! Я не понял сначала, потом посмотрел в информарии… Словом, пацифисты хотят напасть на линкор!

— Вот ведь сволота какая! — с чувством выразился Середа. — Так, Гаев. Срочно вызови Мтбевари и передай ему то, что мне сказал! Но сначала найди свое руководство, прикажи, чтобы немедленно высылали патрульных на космодром! Приоритет — единица! Ты все понял?

— Так точно!

— Исполняй!

Координатор запрыгнул на капот атомокара, вскарабкался на крышу и внимательно оглядел поле. И сразу увидел подозрительное шевеление у пакгаузов. Из-за приземистых складов вырывались вездеходы на гравиприводе, в их открытых кузовах стояли и сидели люди. И ворочали какими-то тупорылыми штуками вида весьма опасного.

— Вызываю «Максимус»! — заорал Виктор в коммуникатор. — Вызываю «Максимус»! Ответьте, прием!

— Кто вызывает? — ожил приборчик.

— Координатор Середа!

— Витек! — заорали на том конце канала связи. — Здорово! Это я, Анастас!

— Привет! Слушай сюда! У «Макса» под днищем десятка полтора вездеходов!

— Это встречающие?

— Это нападающие! Паци!

— Да что они нам могут сделать?!

— Вам, может, и ничего! А тут знаешь сколько людей собралось?!

— Ага… — задумался Григорян. — Только ведь у нас этих биопарализаторов не водится!

В этот момент паци открыли огонь. Пять или шесть ослепительных, ярко-фиолетовых лучей геологических лазеров ударили по днищу линкора, потом заработала парочка стационарных пульсаторов. Сегментированная поверхность «Максимуса» украсилась россыпями красных брызг и метелочками синих искр.

— Анастас! — проорал Середа. — Бей на поражение! Это приказ!

— Есть! Да я и сам…

Растворились несколько донных люков, и оранжевые струйки плазмы злобными буравчиками прошили вездеходы. Стрельба заглохла, и лишь с крайнего вездехода в зенит поднялся бледный столб ионизации. В следующий миг сверхсолнечная вспышка высветила все днище — сработал аннигилятор. Глаза жгло даже сквозь сомкнутые веки. Когда Середа проморгался, он увидел раскаленную докрасна вмятину в днище корабля, струйки биокерамики, стекающей на поле, и догорающие остатки вездехода.

Над головами обалдевшей толпы пронеслись патрульные глайдеры и сели, окружая горящие вездеходы. Побежали, пригибаясь, спецназовцы. Зачиркали голубые лучики парализаторов. В ответ ударили бласты.

— Живучие… — процедил Середа.

Голубое чирканье участилось и «заштриховало» ответный огонь.

— Сопротивление подавлено! — доложил в эфире задыхающийся голос.

— Благодарю за службу, — пробурчал Координатор.

На поле примчались аварийные киберы и мигом убрали горящие обломки. Роботы медслужбы унесли тела.

— Давай-ка к линкору! — скомандовал Гумму Середа.

Атомокар приблизился к синему столбу гравилифта, и Середа снова вышел. По гравилифту заскользили смутные тени, вырываясь наружу друзьями и знакомыми.

— Кэссиди! Никак ты? Во, рожу наел!

— Командир! Ну, ты вообще!

— Кого я вижу! Таппи собственной персоной!

— Толян!

— Витюха!

Сразу набежали встречающие, а потом из толпы выбежала Варя. Все притихли. Девушка смущенно улыбнулась, подошла к Середе и чмокнула его в щеку.

— А в губы? — сморщил нос осчастливленный Координатор.

— Я еще подумаю… — важно заявила Кутейщикова.

Середа убрал перепонку на входе в салон и усадил Варю на заднее сиденье — Даны нигде не было видно. Сел рядом и сказал:

— Трогай!

Гумм-на-Взат ухмыльнулся и взял с места.

— Господи, — прошептала Варя, — неужели я снова с тобой?

Две слезинки сбежали у нее по щекам, но девушка зажмурилась и приказала себе не плакать.

У эмбриодома машина остановилась и высадила пассажиров. Охрана из боевых роботов и живых космопехов деликатно отошла в сторонку. У лесенки, ведущей в дом, остался один Ур.

— Вот здесь ты будешь жить, — показал ей на свою резиденцию Середа. — Прошу!

Варя взбежала по ступенькам и остановилась в восхищении.

— Как здорово! — воскликнула она. — А мебели совсем нет? Не расставили еще?

— А ты сядь, — предложил ей, улыбаясь, Координатор.

— Куда?!

— На диван!

И Виктор стал падать спиной, ощущая холодок опасения: вдруг не сработает?! Сработало. Пол поднялся, формируя мягкий диван. Выгнулась спинка, растопырились подлокотники.

— Сказка! — восхитилась Варя. — Я о таком только читала… До войны.

Она отбежала к другой стене, изящно присела — и ей навстречу устремилось пухлое кресло.

— Ой, как здорово! — воскликнула девушка и бросилась по лестнице наверх. Вскоре ахи и охи донеслись до первого этажа.

Середа внимал девичьим восторгам, и его улыбка понемножку таяла. Не этого он ждал. И не на это надеялся. Он вез Варю не к дому, а к себе. И рассчитывал на повышенное внимание к своей персоне, а не к чудесам эмбриотехники. Куда только радость девалась? Как в окаменевших деревьях органика замещается кремнием, так и его подъем заместился тоской. А тут и раздражение пожаловало…