Сергей Савинов - Первый игрок

— Чего ты так на меня смотришь, сынок, будто самого Гитлера увидал?

Нельзя ему говорить, что я вижу, сколько времени он тут пробыл. Так что…

— Это не из-за вас, — нарочито расслабленно сказал я. — Просто перепугался, когда думал, что вниз рухну.

— Надгробие-то твое где? — спросил Дмитрий Валерьянович. — Наверху где-нибудь?

— Ага, — кивнул я. Опасный вопрос, неприятный, ну да сделаем вид, что я под наплывом адреналина ничего не заметил.

— А вот мое здесь, — как мне показалось, с горечью произнес старик. — И никак не выбраться. Все исходил вдоль и поперек.

Вот прямо хочется верить — голос искренний, проникновенный. Но только в то, что бессмертный за несколько десятков лет не смог выбраться на поверхность — не верю. В крайнем случае за такое время можно туннель ложкой прокопать, как граф Монте-Кристо.

— А давно вы тут? — осторожно спросил я.

— Не знаю, Вася, — вздохнул старик. — Ох, не знаю.

Неожиданно лицо его перекосилось, и он заплакал.

— И не самоубиться даже, — проговорил он сквозь слезы. — А… а камень свой проклятущий разбить не могу.

— Почему? — спросил я, про себя искренне восхищаясь разворачиваемой передо мной миниатюрой. Как играет — да, сколько разнообразных талантов успело попасть в этом мир.

Но старик просто усмехнулся:

— Рука не поднимается, Вася. Долгая жизнь, она, знаешь ли… Останавливает от таких дел. Надеждой питает. И вот сбылись надежды мои — ты появился.

— Что, неужели, никого здесь не было больше? — поразился я. Что ж, старик, ты ждешь, что я тебе поверю, так в эту игру можно играть вдвоем.

— Да был один, — махнул рукой Сёмин. — Убить меня пытался, правда. Опыт, видимо, получить хотел. А я его самого грохнул.

Шестьдесят, подумал я в этот момент. Не пятьдесят, а шестьдесят лет старик находился в этом мире. Неужели, все это время он был здесь, в подземелье, как говорит? Наверное, все-таки нет. Любой бы с ума сошел на его месте.

— Ты сам-то давно здесь? — спросил дед.

— В подземелье? — уточнил я. — Сегодня только попал…

— Да нет же, — поморщился Сёмин. — В мире этом проклятом.

— С месяц, наверное, — с легким сомнением в голосе произнес я. А ведь, правда, сколько я уже тут?

— Ох! — воскликнул старик. — Молодой совсем. Слушай, — начал он, — а кто у нас там в Москве заседает?

Наверное, он президента имеет в виду, решил я, и назвал ему фамилию.

— Ясно, — кивнул Сёмин и пожевал губами. — А на Луне были?

А может быть, он просто псих? Псих, который на самом деле провел тут долгие-долгие годы. Наверняка то же самое он спрашивал у тех, с кем встречался до меня. И, судя по реакции, ответы были другими.

— Американцы — да, мы — нет, — сказал я.

— Все так же, — с серьезным видом покивал Сёмин. — Понял.

— Надо выбираться отсюда, — предложил я. — Думаю, вместе у нас получится.

Старик издал какой-то нечленораздельный звук и махнул рукой.

— Попробуем, — без особого энтузиазма в голосе произнес он.

— Где ваше надгробие? — спросил я, сделав вид, что не обратил внимание на его скепсис.

— Брахиозон, — невпопад ответил старик.

— Что? — спросил я.

— Давай за мной, быстро! — ответил Сёмин и ускоренным шагом двинулся по карнизу.

Обернувшись туда, куда только что смотрел старик, я увидел чьи-то светящиеся немигающие глаза.

— Не смотри на него, — громким шепотом сообщил мой проводник. — Только не смотри на него.

Я почувствовал, как ноги будто налились свинцом, передвигаться стало намного труднее. И, черт побери, мне очень хотелось обернуться и вновь посмотреть в эти немигающие глаза. Казалось, я бреду по густой воде. Может ли вода быть густой? Может, если добавить в нее загустители.

Что там говорит этот дед? Нет никакой воды? Да он бредит. Вот же она, у меня даже ноги промокли. Кстати, странно, вода же густая. Видимо, я ее топчу, и она лопается, капельки проливаются, будто сквозь сито. И крысы. Маленькие серые крысы копают в воде свои норки. Будто бы их это спасет от коварства коричневых водорослей. Водоросли ведь коварные, правда Дмитрий Валерьянович? О чем вы? Какой, к чертовой матери, брахиозон? Что вы мелете? Тут вода густая как кисель, а вы со своими домыслами. Да не могу я идти быстрее, вот ведь пристал, старый осел!

…С глаз будто спала пелена, идти сразу стало легче. Боже мой, о чем я сейчас только думал, что за бред был у меня в голове! Густая вода, вот ведь накрыло!

— Давай, Вася, давай! — подгонял меня дед. — Если он нас увидел, теперь не отстанет.

— Он что — гипноз какой-то использует? — спросил я, стараясь не отставать от быстро шагающего впереди Сёмина.

— Что-то вроде того, — ответил старик. — Мороки насылает. Я-то уже привык, на меня не действует… Ну, почти что. Бороться я с ним научился. А вот тебя запросто захватить может.

— Неужели, к такому можно привыкнуть, — пробормотал я.

Старик нырнул куда-то в сторону и, высунувшись на секунду, затащил меня за собой. Он был, действительно, очень сильный, несмотря на свой небольшой рост и почтенный возраст. И пальцы настолько крепкие, будто узлы из проволоки.

— Он меня уже столько раз убивал, Вася, — сказал старик, продолжая движение. — Не счесть, сколько. Тут не захочешь, а привыкнешь. А тебе нельзя, нельзя тебе…

Сёмин перешел на невнятный шепот, потом почему-то зарычал и тут же следом всхлипнул. Резко остановившись, он повернулся и посмотрел мне прямо в глаза. Что-то в них отражалось, я никак не мог разобрать, что именно. Вообще, откуда здесь свет? Мы шли по темноте, потом стало светлее. Что здесь дает это странное свечение?

— Стены, — сказал старик, будто прочитал мои мысли. — И потолок. Он высоко, его не видно, но он светится. Беги, — неожиданно добавил он. — Беги, видимо, не судьба мне выбраться отсюда.

Возможно, в прошлой жизни мне стало бы стыдно за то, что я побежал. Но этот мир изменил меня. Когда ты умираешь и вновь воскресаешь, начинаешь еще больше ценить жизнь, как ни странно. Я ничем не рисковал, ведь мое надгробие было наверху, в относительно безопасном лагере. Этот непонятный брахиозон, который преследовал нас, мог меня убить, и я бы все равно снова ожил. Но мне просто не хотелось вновь испытывать это неприятное ощущение. А еще надо было разобраться, что это за место, в конце концов — почему-то казалось, что стоит мне выйти, как назад дорогу уже будет не найти.

Внезапно позади меня раздался жуткий, оглушающий крик, выворачивающий наизнанку всю мою человеческую сущность.

— Нееет! — истошно орал старик. — Нееет, не надо, неееет!

Что-то полыхнуло, будто кто-то зажег костер. Сердце бешено стучало, виски были готовы вот-вот лопнуть. Я обернулся и застыл в ужасе: что-то похожее на прозрачную тень двигалось в мою сторону, сверля немигающими глазами. А под ними, под этими жуткими бельмами, в воздушном мешке плавали дымящиеся останки старика.