Семен Кожанов - Противостояние

Левченко вытащил оружие и разложил его на полу, с виду все было целое и рабочее, но надо все равно все проверить.

В корпусе стиральной машинки прибыли боеприпасы — четыре цинка «пятерки» для АК-74М, два цинка «семерки» дл РПК и четыре коробки — «сотки» для ПКМ, пистолетные патроны 9/18 лежали в бумажных коробках. Вытащив патроны из корпуса стиральной машинки, Змей раздраженно нахмурился — не было гранат для «подствольников». Уроды! Видимо, тот кто отправлял посылку «замутил» боеприпасы для карманной артиллерии. Нет, все-таки эту страну уже не спасти!

Казалась бы самая опасная часть операции — доставка оружия, а прошла на удивление легко. Самые надежные вещи те, которые самые простые. Как тот лом, его ведь нельзя сломать потому что он состоит всего из одной детали — металлического стержня. Так и с доставкой оружия, зачем было придумывать хитрые тайники или тащить «стволы» на себе через топи Сиваша, если можно было просто отправить оружие службой доставки. Так просто, и так надежно — упаковали оружие и боеприпасы в корпуса от бытовой техники… и отправили в Крым, где его и получил Змей. Левченко слышал, что через блок-посты «Чонгар» и «Турецкий вал» пробовали прорваться несколько машин снаряженные оружием, ни у одной ничего не вышло. А вот у Змея все получилось. Легко и просто!

Так, оружие есть, транспорт есть, несколько запасных квартир есть. Люди? Людей мало… но это пока, завтра, крайний срок послезавтра должны прибыть дополнительные силы, и тогда можно начинать! Надо только выбрать цель для удара. Змей определил несколько таких целей, но пока не знал какую именно выбрать. Ударить можно только один раз, больше не дадут, поэтому бить надо наверняка, чтобы — раз! и в цель!

Закончив осмотр оружия и боеприпасов, Левченко покинул квартиру и отправился в круиз по городу — в его планы входило посетить не менее десятка мест: надо было увидеть собственными глазами блок-посты и «вежливых людей», надо было «отметиться» в «генеральном штабе» крымского ополчения, ну и закупить обмундирование и амуницию.

«Блоки» вызвали двоякие чувства — вооруженные до зубов люди, которые при этом радостно улыбаются и очень часто смеются. Это было очень не похоже НА ТО, что видел Змей в Киеве, там было все по-другому, там силовики были злые и хмурые, не то, что здесь. Да и сам народ на улицах особо не выглядел встревоженным и угрюмым, вокруг было много улыбок и радости на лицах. Это было странно, Змей представлял себе здесь несколько иначе — запуганные оккупантами гражданские, которые бояться высунуть нос на улицу, но нет, дети гуляют, взрослые смеются, с оккупантами все фотографируются. Что за дела?!

А вот штаб народного ополчения Крыма несказанно порадовал — в нем царила такая суета и бардак, что в этом сумасшедшем водовороте можно было спрятать не то, что маленькую группу диверсантов, но и пехотный батальон в полном составе.

До самого вечера Степан разъезжал по городу, изучая возможные варианты. Мест для удара было более чем предостаточно, только по той информации, что добыл Тарик, Левченко насчитал более десятка достойных целей. Но ошибиться нельзя. Надо сделать все так, чтобы камешек брошенный Змеем и его командой обратился волной камнепада, сметавшей все на своем пути. Мало было просто большого числа жертв или, к примеру, наглости и показухи… нет, надо было действовать наверняка! Еще будучи в Киеве и размышляя над предстоящем делом Левченко пришел к выводу, что лучше всего ударить либо по крымским татарам, либо по воинским частям, которые еще не перешли на российскую сторону. Оба варианта имели как свои плюсы, так и минусы. У татар была хорошая самоорганизованность, задор и пыл, а вот оружия у них не было, зато у вояк оружия было более чем достаточно, зато явно не хватало смелости и решимости, иначе они самого начала «сбросили в море» зеленых человечков. Эх, хорошо бы совместить эти два фактора. А, что это мысль! Левченко тут же набил в планшете необходимый алгоритм поиска и отправил его по электронке Тарику.

Ночью Степан не захотел возвращаться к своим и решил заночевать в Симферополе, в той самой квартире, которая была арендована посуточно и стоила по сотне долларов за ночь. Дом стоял в элитном районе, застроенном многоэтажками из стекла и бетона. Пять домов, стояли полукругом, образуя самостоятельный и обособленный квартал, в центре которого располагалась детская площадка застроенная детскими горками, качелями и песочницами.

Прислонившись лбом к холодному стеклу панорамного окна, занимавшего всю стену, Змей мрачно осматривал двор. Несмотря на позднее время, на горках и качелях еще катались дети. С колясками прогуливалось несколько мамаш. Во двор заехал серебристый внедорожник, который своим видом вызвал бы приступ восторга у любого безработного жестянщика — смятые передние крылья, погнутая крыша и заклеенное пленкой заднее стекло. Из остановившегося внедорожника вылез мужчина богатырского телосложения, увидев которого Левченко напрягся — старинный друг Вовка Словник, по кличке Слон, собственной персоной. О, как! Уж, кого, а Слона здесь Левченко никак не ожидал увидеть. Интересно! А самое интересное, что Словник был в полной армейской сбруе — бронежилет, разгрузка, с карманами, набитыми автоматными магазинами, автомат и пистолет — все это Змей рассмотрел через объектив мощного цифрового фотоаппарата. И еще один нюанс — на амуниции и одежде Вовки не было ни единого опознавательного знака, да и сама форма вызывала уйму вопросов — та самая российская «цифра от Юдашкина». Это что ж, получается, что Слон один из тех самый «вежливых людей»? Слоник нежно обнял девушку, которая гуляла с детской коляской — Левченко признал в ней жену Владимира, то-то она издалека показалось ему смутно знакомой.

Парочка по обнималась еще пару минут на холоде и скрылась в одном из подъездов. Нелепейшее сочетание мирной и военной жизни — молодой мамы с младенцем в коляске и вооруженного мужика, который совершенно открыто носит автомат, ничуть не смущаясь, что вокруг мирный город… пока мирный город. Только сейчас Змей осознал, ЧТО он планирует устроить и какие последствия это повлечет за собой. Эти мысли терзали его до самого утра, Левченко так и не смог уснуть, даже выпитые триста грамм коньяка не помогли забыться. За двадцать минут до установленного на таймер будильника Степан провалился в холодный липкий омут забытья, который так и не принес облегчения — приснился какой-то жуткий кошмар, в котором Левченко поливал из ранцевого огнемета детскую площадку, забитую гомонящей ребятней. Кошмар был настолько реалистичный, что Левченко закричал в голос и свалился с дивана, благо на полу был мягкий ковер с длинным ворсом.