Роман Глушков - Бешеный мир

Спустя два года со дня появления в Москве первого копателя Зов наконец-то донесся до всех без исключения уголков планеты. Этого события давно и с содроганием ждали, к нему готовились, но никто был не в силах его предотвратить. Разве что характер бедствия, охватившего обе Америки, Австралию и прочие земли, отделенные от материковой Евразии морями и океанами, был другой. Там Зов не сгонял копателей отовсюду в одно место, а играл роль легендарного флейтиста-крысолова из Гамельна. Правда, этот «крысолов» манил за собой и губил не только детей, но и взрослых. И делал это в таких масштабах, что вряд ли могли пригрезиться авторам гамельнской легенды в самом жутком кошмаре.

Американские, австралийские и иные копатели шли на Зов и со временем неминуемо выходили к океану. После чего бросались в воду и отважно пускались вплавь, продолжая удерживать курс на Москву. Только туда, и никуда больше, даже если пловец-зомби стартовал с берегов Новой Зеландии, Мадагаскара или Фолклендских островов. Сначала десятки, затем — сотни, а после — тысячи пловцов стали отправляться в путь по океанским волнам. И, разумеется, в конце концов тонули, хотя среди них попадались «чемпионы», умудрившиеся отмахать водные марафоны в сотню-другую километров.

Поначалу такие массовые самоубийства вызывали у обычных людей шок. И они пытались активно с этим бороться: обносили побережья заграждениями, ставили охрану, отлавливали копателей и упекали их в такие же карантинные лагеря, что некогда строились в Подмосковье. Но все попытки сдержать угрозу провалились, как и предыдущие. Барьеры в итоге рушились, а охрана разбегалась, будучи не в силах противостоять усиливающемуся натиску зомби.

Чтобы хоть как-то сократить количество безумных утопленников-самоубийц, власти США и некоторых другие стран пошли на беспрецедентные меры. Они стали загонять копателей на океанские лайнеры и, не мудрствуя лукаво, толпами перевозили их за океан. Само собой, Россия и прочие европейские и азиатские страны наотрез отказывались принимать у себя тысячи новых копателей. Но все эти возражения были проигнорированы. Капитаны перевозящих зомби судов просто-напросто отпускали своих пассажиров на свободу в нескольких километрах от берега — расстояние, которое копатели могли без особого труда преодолеть вплавь.

Учитывая, что на этой половине мира уже царил форменный бардак, никто не противодействовал высадкам зомби-десанта. Остатки верных присяге армий сбивались с ног, пытаясь сохранить хоть какой-то порядок, а также удерживая под охраной стратегические объекты и коммуникации. Да что там — даже подать официальный протест против такого вопиющего нарушения международных норм было некому. Дипломатические связи между странами разрывались, исчезая вместе с государственными границами, законами и прочими «пережитками» цивилизованной эпохи.

В общем, стараниями обеих Америк и Австралии ( корабли с копателями-нелегалами шли в основном оттуда ), ситуация в Евразии только усугубилась. Новые орды зомби, которых сплавили к нам под благовидным предлогом сохранения их жизней — чтобы они, не дай бог, не утопились у себя на родине! — бросились отнимать уже наши жизни. И мы — здешние чисторукие, — в долгу не остались, позаботившись о нелегалах так, как они того заслуживали. Объединяясь, вооружаясь и строя укрепления, мы повели войну, которую можно было по праву назвать Третьей Мировой. И пусть в ней не применялось ядерное оружие, количество жертв этой войны возрастало день ото дня. Впрочем, скоро их и вовсе перестали считать, поскольку делать это стало некому.

Москва…

Когда до нее добрели первые копатели из Юго-восточной Азии, Индонезии, Индии, Аравийского полуострова, а также северной и центральной Африки, все нормальные жители столицы и ее окрестностей были эвакуированы, а сама она перешла под власть зомби. Лишь в отдельных ее стратегических районах все еще хозяйничали чисторукие. Но ощущали они себя за двойными и тройными оборонительными периметрами и высокими бетонными стенами почти как в концлагере. А покидали свои убежища либо на вертолетах, либо под усиленной охраной солдат и бронетехники.

Размеры Котлована к тому моменту могли впечатлить кого угодно. Его диаметр вырос до трех километров, а глубина в центральной части достигала трехсот метров. В зоне ПКК ( Повышенной Концентрации Копателей ), как ее называли военные, находились не только Большой театр, Государственная дума, здание Московской мэрии, Лубянка, спортивный комплекс «Олимпийский», Государственный исторический музей и многие другие достопримечательности, но и северная оконечность Кремля! Кремлевские башни Угловая Арсенальная и Никольская, соединяющий их, отрезок стены, а также половина здания Арсенала обрушились. Их обломки валялись на южном краю Котлована и продолжали разбираться копателями. А на Красной площади громоздились гигантские отвалы земли, перемешанной с асфальтом и обломками других зданий. Все это также постепенно вручную, без какой-либо техники, сдвигалось в сторону Москвы-реки. Впрочем, при взгляде на миллионы копошащихся в Котловане зомби, пропадали все сомнения насчет того, что они могут своротить и не такие горы. Причем намного быстрее, чем это можно было себе вообразить.

С водой у этой самой гигантской в истории артели землекопов проблем не было — река Москва протекала неподалеку. А вот с едой дела обстояли гораздо хуже. Поначалу организующие рабочий процесс поводыри регулярно отпускали ту или иную стаю на промысел, и она в поисках пропитания могла отсутствовать по нескольку дней. Но запасы продуктов в эвакуированной Москве при таком наплыве прожорливых едоков быстро закончились. Поэтому все копатели Котлована обратились от безысходности к тому источнику пищи, который был для них неиссякаем — начали поедать друг друга. Каннибализм на раскопках превратился из эпизодического в повальный. И глина, которую гребли миллионы пар копательских рук, стала мокрой от крови тех, кто был съеден собратьями во благо общего дела.

Как и в любом сообществе животных-каннибалов, в первую очередь зомби пожирали самых слабых и немощных особей, калек и раненых. Бывало, достигшая Котлована, новая стая зомби-паломников сразу лишалась чуть ли не половины своих членов — тех, кто доплелся до цели на последнем издыхании. Их при молчаливом попустительстве надсмотрщиков-поводырей обгладывали до костей местные «ветераны труда». Ну а новички, которые были полны сил и желания рыть землю, вливались в эту огромную, трудолюбивую семью. И вскоре сами обагряли свои руки — а также рты и желудки, — кровью тех, кому не повезло стать источником протеинов для занятых тяжелым физическим трудом копателей.