Роман Глушков - Бешеный мир

На первый раз, правда, обошлось — удар пришелся в переднюю часть автомобиля. Две или три пули звякнули по тарану-рассекателю, еще одна угодила в бронированную пластину на капоте и застряла в ней. Тем не менее ошибка стрелка, сидящего за многие километры от нас, была незначительной. Сдвинь он прицел чуть влево и продырявь крышу кабины, кому-то из нас сейчас точно не поздоровилось бы.

Нельзя было предугадать, на сколько заходов у беспилотника хватит патронов. Но если так пойдет дальше, однажды он точно не промахнется. Проследив за его очередным виражом, я прикинул, с какого направления он атакует нас снова. После чего взял пулемет и покинул машину, велев Ананасу продолжать кружить вокруг березняка, укрываясь от воздушных налетов.

Цельсия я с ним, разумеется, не оставил. Не хватало еще, чтобы тот, оказавшись без присмотра, огрел водителя по затылку и задал деру, пока я буду находиться на другом краю леса. Вытащив пленника из машины за шиворот, я приказал ему держаться рядом со мной. На сей раз обошлось без тумаков. Наркобарон и сам прекрасно осознавал, что бегает гораздо медленнее пуль, которые я выпущу ему в спину, если он побежит не в ту сторону.

Упав в траву и велев Цельсию сделать то же самое, я перевернулся на спину и занял изготовку для стрельбы лежа по летящей цели. В точности так, как меня обучали этому еще в советской школе на уроках начальной военной подготовки. Сейчас беспилотник, я и Большой Вождь находились на одной линии, только между мной и джипом был лес. А между приближающимся самолетом и мной — ничего. И оператор вел его прямо на меня, понятия не имея, что я подкарауливаю его в высокой траве, как охотник — утку.

Я был почти уверен, что оператор БПЛА не заметил, как мы с Цельсием высадились из машины. А иначе он открыл бы по мне огонь еще издали — с такой высоты оптика летуна позволяла разглядеть на земле не только пулеметчика, но и все родинки у него на лице. Но «гегемон» вывел беспилотник из виража и сосредоточил свое внимание на Большом Вожде, собираясь всадить в него новую очередь. И он пока не подозревал, что кто-то внизу тоже строит сейчас коварные планы, только уже в отношении него самого.

Сунув пулеметный приклад под мышку и уперев его в мягкую землю, я поймал в прицел самолет, сделал примерное упреждение и выпустил короткую очередь. Разумеется, промахнулся и все пули ушли в небо. Но зато, пристрелявшись, я знал, как надо действовать дальше. И, внеся нужные поправки, повел огонь уже по всем правилам. То есть также — короткими очередями, — но с минимальными промежутками между ними, в ходе которых я корректировал прицел с учетом скорости и вектора движения цели.

Чем ближе она ко мне подлетала, тем точнее я по ней бил. И когда оператор понял, что происходит, и, забыв об автомобиле, открыл по мне ответный огонь, мы с Цельсием уже спрятались за стволами ближайших деревьев.

Истратив впустую не меньше полусотни пуль, БПЛА промчался над лесом, но теперь его полет был не таким уверенным, как раньше. Его левый двигатель чихал и дымил, поскольку я успел-таки его повредить. Также, очевидно, мне удалось повредить механизмы управления, потому что самолет пошел на разворот уже не по ровной горизонтальной параболе. Теперь он то клевал носом, то снова выравнивал свой полет, однако до базы, возможно, еще дотянул бы. Вот только он, похоже, туда не собирался и был не прочь продолжить драку.

— Получил, сука! — злорадно процедил я, поднимаясь из-за березы, что послужила мне укрытием. — Ну все, хватит выеживаться — давай, проваливай отсюда, пока винты вращаются!

Враг не расслышал мой дельный совет. Описав в небе третью, на сей раз отнюдь не идеальную петлю, беспилотник все же сумел взять курс на наш березняк и снова пошел в атаку. Усвоив урок, он начал осыпать нас пулями еще издали. Это было неэкономично для боеприпасов, зато эффективно в психологическом плане. Я и Цельсий снова поспешили спрятаться за деревьями, поскольку бежать через прошиваемый пулями лес было боязно. Они хлестали по листве, словно градины, то и дело срезая с берез целые ветки. И иногда проносились в опасной близости от нас, что вмиг поумерило мой боевой пыл. А мой пленник, казалось, и вовсе был готов от страха зарыться с головой в мох. И зарылся бы, не мешай ему корни дерева, за которым он отсиживался.

Надо полагать, это была предпоследняя или последняя атака БПЛА, раз он решил побыстрее избавиться от остатков боекомплекта. Я мог бы не высовываться и не мешать ему сбрасывать свинцовый балласт. Вот только тот свинец по-прежнему сыпался на наши головы и грозил оставить нас без транспорта. В ленте моего «Хеклер-Кох-221» еще оставалось десятка два патронов, и я решил последовать примеру врага. В смысле, тоже сбросить этот балласт, пускай он меня и не тяготил. Или, точнее говоря, не сбросить, а подбросить его вверх, прямо навстречу беспилотнику.

Собственно, высовываться и не пришлось. Продолжая оставаться за деревом, я вскинул пулемет, задрал его ствол вверх и истратил все оставшиеся патроны за одну длинную очередь. По принципу скорострельного зенитного орудия — не ловя самолет на мушку, я просто образовал у него на пути заграждение из множества пуль. На которые пронесшийся над лесом БПЛА и нарвался. Не мог не нарваться. Он летел слишком быстро и низко, и потому не имел шанса уклониться от взметнувшегося перед ним, свинцового гейзера.

7,62-миллиметровые пули вспороли легкому самолетику брюхо и разнесли один из хвостовых килей. С учетом, что беспилотник уже держался в воздухе практически на одном двигателе и с барахлящими рулями, этот урон стал для него фатальным. Перелетев через березняк, он больше не смог набрать высоту для нового виража. Полет изрешеченного пулями БПЛА продолжился по нисходящей траектории, прорисованной в воздухе оставляемым им, черным дымовым следом. И завершился километром южнее — на дальнем краю поля, у опушки тамошнего леса.

Имейся у этой техники пилот и не успей он катапультироваться, столь жесткую посадку он бы не пережил. Самолет взорвался сразу же, при ударе о землю. Полыхнули остатки горючего, а вслед за ним рванули остатки пулеметных патронов. Хвостовая часть фюзеляжа отвалилась от передней и, описав в воздухе дугу, упала на кроны деревьев. Передняя же часть смялась в лепешку, а горящие крылья оторвались и, разлетевшись в стороны, продолжили полыхать уже сами по себе…

Впрочем, эта картина была не такой страшной, как ее фон, который изменился всего за пару минут. Пока я выгонял трясущегося от страха Цельсия из березняка и дожидался Ананаса, лес вокруг рухнувшего беспилотника начал шевелиться. Не так, как обычно шевелятся деревья на ветру. Нет, это было нечто совсем другое! Сами деревья вроде бы оставались на местах, но странным образом раскачивались у корней. И не падали, хотя от такой раскачки даже толстые стволы наверняка треснули бы и сломались.