Фарход Хабибов - Дон-16. Часть 2 (Освободительный поход) (СИ)

- Какое количество боеприпасов к танкам?

- Боеприпасов у нас нет, мы на танках не воюем, мы танки ремонтируем, тем более через две недели, наше предприятие должно было быть эвакуировано в Остланд, ой, извините, в СССР.

- Майор Венцель, хотите жить?

- Да господин офицер, у меня дети и внук, я согласен выполнить ваши условия, только не убивайте меня.

- Понятно, тогда пока мы тут, вы будете помогать, нашему инженеру, когда мы будем уходить, гарантирую оставить вас живым, а так же всех остальных лояльных к нам немцев, все понятно герр майор?

-Так точно господин офицер.

- Вахаев, ведите майора в цех, пусть сдает хозяйство Прибылову, кстати, чей полк дежурит сегодня?

- Полк Савина.

- Понятно, я тогда посплю, до утра ребята, немец пусть в цеху спит, третий рейх временно кончился.

На заводе суки-немцы использовали рабский труд наших военнопленных, до того как пленили много бойцов РККА, тут работали поляки. Но поляки народ гордый, потому заводская администрация уже с 25 июня вытребовала себе наших военнопленных у своего командования, и вот 30 июня ребята сюда поступили. Месяцок отработали на нациков, бац и мы их освободили. Всего из ста двадцати оказывается лояльных присяге сто восемь бойцов, (двенадцать предателей), ну что ж, у нас пополнение, еще на роту.

А Нечипоренку, говорит, что освобожденные красноармейцы, в основном танкисты, ну стрелки, радисты, мехводы, и большая часть ремонтники. Как раз, у нас прибыло танков, теперь будут у них экипажи, тут от Легостаева пришел сержант Нигматулин, мол, что-то интересное у особиста.

Нигматулин, привел меня в бывшую казарму немцев, где в трех комнатах, Легостаев устроил "особый отдел".

- Ну, сержант УГБ НКВД Легостаев, капитан Каримов по вашему приказанию прибыл!

- Товарищ капитан, я вас не вызвал, я вас пригласил, посмотреть на удивительного персонажа. Вот знакомьтесь, капитан Каримов Абдувахоб. Может это ваш родственник?

Внимательно всматриваюсь, на незнакомого бровастого брюнета, нет, никогда не видел (а может это родственник настоящего Каримова?). Хотя, где-то я это лицо видел, но вот где и когда, да и в какой шкуре, здесь или там, в будущем.

- Нет Легостаев я этого, человека не знаю.

- Представляете, этот капитан, верный помощник Венцеля, бывший танкист РККА.

- Капитан Каримов, вы откуда? - спрашиваю у сидящего, потупив глаза бровастика.

- Ничего не скажу, красные собаки, великий Гитлер вас всех победит, и я стану в нашем независимом Туркестане большим человеком.

- Дерьмом собачьим станешь ты, и не в Туркестане, а прямо здесь и сейчас понял, ты кто: узбек, таджик, туркмен?

- А ты кто такой, что бы я тебе отвечал, грязный кафир?

Тут Легостаев не выдержал, и привстав во всю легостаевскую кулаком влепил моему почти тезке в глаз. Глаз второго капитана Каримова зацвел всеми цветами радуги, и начал пухнуть прям не по дням, а по секундам.

- Встать сука, когда с командиром дивизии говоришь, - по энкаведешному грозно крикнул Легостаев, и полутезка оторвал свой базис от стула.

- Капитан Каримов Абдувахоб, командир роты Т-26, N-ской танковой дивизии.

- Откуда ты экскапитан, кто по нации?

- Таджикская ССР, узбек, Ленинабадская область, Пролетарский район, кишлак Бароз (блин, моя малая родина, родители мои оттуда).

- Почему ты капитан, считаешь меня воюющего за свою страну кафиром, а себя перешедшего к Гитлеру хорошим мусульманином? Эмир Саид Алимхан, который держал моих предков впроголодь, и в невежестве значит хороший мусульманин, а Ленин и Сталин, которые накормили нас, дали нам образование и веру в завтрашний день кафиры? А не пошел ли ты вместе со своим эмиром и гитлером в...

Минут пятнадцать я матерился, тупо, грязно, скверно и совсем не по джентльменски, у кажого джентльменТа уши бы не только отввяли-завяли, но и отвалились бы нахрен. Легостаев и Абдувахоб смотрели на меня с открытыми ртами, ибо я матерился на трех языках: русском, узбекском и таджикском, причем ни разу не повторяясь (даже не переводя), еще и немецкими и английскими фразами из порно.

- Легостаев, расстрелять, не видишь, человек осознанно перешел к врагу, что простительно красноармейцу, то непростительно капитану РККА.

- Слушаюсь, - коротко сказал Легостаев, и Абдувахоб упал на колени.

- Бубахшед рафик командир, бубахшед ахмакро, ман то охири умрам барои ватану, барои Сталин хизмат мекунам. (Простите товарищ командир, простите дурака, я до конца жизни буду служить Родине и Сталину).

- Барои Ватан, ва барои Сталин, хизмати ту даркор нест, фахмиди, ту хоин хасти, ту авлодхои худро, Ватани худро, хокимияти худро фурухти, фахмиди? (Ни Родине, ни Сталину, твоя служба не нужна, понял, ты предатель, ты предал своих предков, свою Родину и правительство). Нега менга тожикча гапирасан, менам узбек? (Почему ты со мной говоришь, по-таджикски, я тоже узбек)

- Ман дигар хоини намекунам, охир ман дар шароити вазнин будам, агар ба немисхо хизмат намекардам маро мекуштан (Я больше не предам, я был в очень трудной ситуации если бы я не стал помогать немцам, меня бы убили). Акажон, кечирин мени, мен яшашни хохлайман, ота-онам кари охир. (Простите меня уважаемый, у меня же родители старые)

- Бывший капитан Каримов, прекратите истерику, хватит, ты командир РККА и с тебя спрос другой, понятно. Но хорошо, я готов простить тебя, если по твоей вине не погиб не один человек ясно?

Легостаев, опросить всех остальных, если этот человек повинен в смерти хоть одного нашего бойца, расстрелять без суда и следствия!

- Слушаюсь товарищ комдив.

Капитан Каримов испортил мне настроение, и было слышно, как он рыдал, но не имею права, я его ни защищать, ни поддерживать, предатель есть предатель. Но конечно, если он не виновен в смерти людей, то возьмем простым бойцом, а жаль было бы два капитана Каримова, но даже если это был мой брат, то и тогда я не имел прав его защитить.

И тут мне в голову, паровозом влетает мысль, это же Вахоб-немис, из кишлака моих родителей. Как-то мы с дедом (по матери) пошли на колхозный рынок (в году 89-90), и там при входе на рынок, дед грубо толкнул мирно стоящего благообразного старика, с белой бородой. При этом дед, который до того момента, для меня был воплощением восточной воспитанности, тут выматерился очень грязно, причем примешивая русские, узбекские, и еще какие-то ругательства.

Я если честно испугался, представьте, что ваш близкий, вдруг открывается вам, с незнакомой стороны, причем так радикально. Я от деда мата никогда не слышал, а тут...

Потом приехали мы с рынка, а дед вытащил из холодильника бутылку водки "Столичной", которая с длинным горлышком была, нарезал огурчиков с помидорками, тоненькими ломтиками порезал холодное вареное мясо, и ушел в свою комнату.