Александр Быченин - Егерь. Последний билет в рай. Котенок (сборник) (litres)

– Там… мррр… Стррранное?..

Тягучий синтезированный тенор необъяснимым образом сумел передать вопросительную интонацию, но я и так видел, что напарник не на шутку озадачен. Включив «стереорежим» и развернув окошко камеры ППМ на ползабрала, я уточнил задачу:

– Цель. Наблюдение.

Петрович мотнул рыжей башкой, отчего изображение на левой половине дисплея дернулось, и уставился куда-то на вершину скалы.

Надо сказать, что вблизи она уже не походила на некий мужской орган – видимо, из-за размера: с моей позиции я видел уходящую почти вертикально вверх изъеденную ветром базальтовую стену, самой природой приспособленную под птичий базар. Но пернатые почему-то думали по-другому и облетали каменюку стороной. По крайней мере, даже следов помета я на ней не обнаружил, не говоря про гнезда. Судя по показаниям сканера, с нашей стороны «палец» возвышался на тридцать два метра и имел в диаметре у основания около пятидесяти, постепенно сужаясь к вершине. Активировав рабочее пространство, я вывел на свободную половину дисплея трехмерную модель острова и принялся вращать ее вокруг оси, рассматривая со всех сторон. Точно, ракурс неудачный. Если скалу обойти, то можно и схулиганить: оставить на какой-нибудь ветке оптический датчик, навести его на вершину, а самому подняться наверх. Фотка получится пикантная, к гадалке не ходи. Ладно, замнем для ясности. Пока что не до шалостей, Петрович озадачился не просто так.

Заставив кота осмотреть всю скалу, я врубил увеличение и уже собственными глазами обшарил вершину, но так ничего подозрительного и не обнаружил. Остался последний способ…

– Петрович, взять!

Кот маханул с валуна, в полете изменив окрас на серый, и ужом заскользил между скальными обломками, прильнув к земле. Кончик вытянутого в струнку хвоста огибал встреченные препятствия, ни разу не задев даже мелкий камешек, и вскоре я потерял напарника из вида, сосредоточившись на картинке с ППМ. Еще в детстве я видел по телику передачу про обычных мышей. Там к одной зверушке прицепили камеру, запустили ее в нору, и мышь устроила забег по узкому лабиринту. Ощущения были незабываемые. В случае с Петровичем аналогия полная: он, когда хотел остаться незамеченным, выбирал самый извилистый путь. Получился этакий марш-бросок по пересеченной местности. С непривычки кто-то на моем месте запросто мог потерять ориентацию в пространстве, но мы с напарником долго репетировали, так что для меня зрелище успело уже стать банальным и дискомфорта не вызывало.

Кот быстро добрался до подножия скалы, обежал ее слева и отыскал удобную тропинку, вившуюся почти до верха. Для такого ловкача, как Петрович, подъем трудностей не представлял, и мой напарник принялся изображать горного козла, умудряясь удерживаться даже в самых узких местах. Где не справлялась уникальная координация, помогали когти. Он на шестой этаж по пенобетонной стене забирался, когда мы в санатории отдыхали, а тут какой-то базальт, к тому же порядочно подточенный ветром. В общей сложности на подъем кот потратил минуты три, причем последние несколько метров он буквально крался. Оказавшись на более-менее плоской вершине, Петрович окончательно слился с поверхностью камня и пополз к противоположному краю площадки. Осторожно высунул голову, пошарил глазами – я на пару секунд отключил мимикрию, и напарник меня успешно засек, как и я его. А потом кот нашел взглядом то самое «Стррранное?..», и я озадаченно чертыхнулся.

Надо сказать, было от чего. На небольшом выступе в паре метров от любопытного кота расположилось крайне необычное для местных островов существо: крупная тварь типа летучей мыши с роскошными перепончатыми крыльями, блестящей черной шерстью и головой, украшенной огромными ушами-локаторами. «Мышь» лежала пластом, расправив крылья, и отблески местного солнца играли на антрацитово-черной поверхности. Дохлая? Или у нее на крыльях солнечные батареи? Не, бред. И вычислитель молчит, что характерно. И что делать?..

Пока я задавался этим извечным вопросом, Петрович решил проявить инициативу. Синтезатор уверенно выдал: «Стррранное!!!», и кот сиганул с вершины, в полете раскорячив лапы с выпущенными когтями. Меня чуть не замутило – на дисплее земля стремительно понеслась навстречу, – но мой напарник знал, что делает: приземлился он удачно, практически на хребет твари. По крайней мере, мне так показалось. Но «летучая мышь» имела на этот счет собственное мнение – она умудрилась неведомо как почуять нападение и сместилась в сторону. А вот сгруппироваться для полета не сумела, и Петрович вместо спины вцепился зубами в кончик правого крыла, попутно располосовав когтями перепонку в крайнем сегменте. Существо гортанно каркнуло и, оступившись, рухнуло со скалы, увлекая за собой горе-охотника.

– Пипец котеночку, – потрясенно пробормотал я, борясь с дурнотой: не успел свернуть окошко ППМ и теперь сполна наслаждался ощущением свободного падения.

В отличие от меня, Петрович вовсе не считал ситуацию критической: пока тварюга пыталась расправить крылья, чтобы выйти из пике и уйти в планирование, он подобрал под себя задние лапы и от души пробороздил тушку – длины его тела как раз хватило, чтобы дотянуться. «Летучую мышь» закрутило в воздухе, образовался комок из двух сцепившихся тел, и этот комок дважды приложило о скалу, прежде чем он рухнул на пологий склон, начинавшийся где-то на трети стены, и скатился к подножию. На втором ударе Петрович на мгновение отрубился, но зубы и когти не разжал, всего лишь вернул шерсти естественный цвет, так что внизу оказался черно-рыжий мячик, распавшийся на потрясенную зверюгу и утробно воющего кота, висящего на крыле. Чертов мутант, я чуть в штаны не наделал, а Петровичу хоть бы хны!..

Между тем тварь тоже оклемалась, выпростала из складок на брюхе две мощных ноги типа страусовых и вприпрыжку понеслась к кустам, помогая себе свободным левым крылом и волоча правое вместе с офигевшим Петровичем. «Мышь» оказалась крупной, повисший на ней кот смотрелся бультерьером на бегемоте и совладать с ней самостоятельно не мог. Отпустить же не желал – когда еще такой богатый трофей попадется?

М-мать! Уволочет же напарника, где его потом искать буду?! Конец моим колебаниям положил взмах правого крыла: Петрович описал в воздухе дугу и шмякнулся оземь. Я вздохнул было с облегчением, но чертов котяра и не подумал разжать зубы, предпочитая смерть бесславному поражению. Тварь спорить не стала и просто повторила свой трюк. В этот раз в груди у Петровича отчетливо екнуло – я через микрофон ППМ все слышал.

– Блин! – взвыл я, вспомнив, что в ружье картечь, но от своего намерения не отказался: вскинув «ле февр» к плечу, поймал тварь в прицел и нажал на спусковой крючок.