Константин Калбазов - Фронтир

Не откликается, а ведь едва ли в пятидесяти метрах находится. Остановился и во что-то там всматривается, вроде как нечто любопытное нашел. Вот же паразит! Ладно. Сейчас повесит ему на шею карабин и обратно вернется. И больше за эту грань ни ногой.

– Леха, итить твою налево! Я кого зову-то?!

– А? Что?

– Я тебе сколько раз говорил, чтобы без оружия не шастал.

Алексей наконец отреагировал на зов и обернулся к возмущенному охотнику. Было видно, как он постепенно начинает снова ощущать окружающее, сбрасывая оцепенение, вызванное нахлынувшими на него чувствами. И вдруг ни с того ни с сего на его лице нарисовался такой испуг, что готовая сорваться с уст Варакина очередная порция возмущения так и застряла в горле. Выпученные глаза, открывающийся и закрывающийся рот, дрожащий подбородок…

Это что, его так напугал вид Сергея? Неужели он так разозлился, что у Болотина душа в пятки ушла? Но что-то не так. Неправильно как-то. Вид-то испуганный дальше некуда, вот только смотрит Алексей не на своего спутника, исходящего праведным гневом, а за его спину.

Реакция бывалого охотника оказалась мгновенной. Разворот на сто восемьдесят градусов, с одновременным смещением вправо. Клацанье затвора. Приклад как влитой впечатался в плечо. Глаза ищут того, кто сейчас представляет угрозу. Руки водят стволом, поворачивая его в ту сторону, куда направлен взгляд. Охотника переполняет досада. Как же так-то? Как он мог проглядеть опасность, ведь не мальчик уже, сколько по тайге шастает. До сегодняшнего дня к нему никто не мог подкрасться.

Ствол ходит из стороны в сторону. Взгляд ощупывает пространство. Ничего. Вернее, никого. Только каменная стена, покрытая густой сетью щелей между валунами, где заметна проросшая в наносах трава. СТЕНА?! Какая, к ляду, стена?! Где… Тут же… Вот только что… Что за?.. Йок макарёк!

Сергей медленно опустил карабин. Сорвался с места, подбежал к отвесной каменной стене и стал ощупывать ее. Не удовлетворившись этим, попытался ее толкнуть. Действие, глупее которого измыслить трудно. Потом постучал прикладом. Ну хорошо хоть не со всей дури, потому как проход обратно он точно не открыл бы, а вот оружие испортить было куда реальнее.

Преисполненный недоумения, он медленно обернулся к Алексею, обуреваемый противоречивыми чувствами. Ему хотелось кричать, плакать и порвать кого-нибудь. Причем последнее желание явно преобладало. Трагедия случившегося до него дошла сразу, никаких «может» и «а если» не было и в помине. Он четко осознал, что они попросту приплыли. Доигрались. Допрыгались. Довыеживались. Нужное подчеркнуть. Но что бы вы ни выбрали, вывод один – это был полный и бесповоротный абзац. Ему тут же захотелось найти виновных, в крайнем случае можно назначить.

– Ах ты ж… йок макарёк!.. Доигрался сучонок.

Кто знает, что бы случилось, если бы Алексей начал оправдываться или вообще проявил хоть какую-то жизненную активность. Но тот безжизненной, сломанной куклой осел на пятую точку, привалился боком к шершавому камню и тупо смотрел на возникшую из ниоткуда каменную стену, явно естественного происхождения. Выходит, он так же ясно и четко осознал, что пришел тот самый окончательный и бесповоротный…

При виде состояния, в котором находился товарищ, Сергей как-то разом сдулся. Нет, сдуру-то можно и пристукнуть человека, и он скорее всего пристукнул бы, но вид крайней растерянного Алексея Варакина остудил. В конце концов, этот энтузиаст не звал его пересекать границу, это целиком была инициатива самого Сергея, и если кто и виноват, то он сам. А может, все дело в общем-то незлобивой натуре охотника, возможно, в воспитании или в том, что, проживая в малонаселенном регионе, люди куда терпимее.

Как бы то ни было, Сергей подошел к Алексею и легонько тряхнул за плечо. Реакции ноль. Болотин все так же растерянно и подавленно смотрел в одну точку, но только уже не на стену, а пребывая в прострации.

– Леша. Леш, ты в порядке. Алексей, ответь.

– Новый стиль, – вдруг произнес тот дрожащим голосом.

– Что, Леш? Что ты говоришь?

– Новый стиль.

– Что новый стиль, Алексей? – заботливо переспросил Сергей, все так же слегка потряхивая за плечи своего товарища по несчастью.

– Не понимаешь? НОВЫЙ СТИЛЬ!!!

И тут он разразился такой отборной бранью, какой Варакин никак не мог ожидать от вполне интеллигентного человека. Болотина охватила самая настоящая истерика, он бился головой о камень, да так усердно, что непременно раскроил бы себе череп, если бы не пытавшийся его удержать Сергей. И откуда только в нем взялось столько силы? Сергей, будучи почти на полголовы выше, раза в полтора массивнее и явно превосходя его по физическим данным, едва справлялся с обезумевшим москвичом. В конце концов он был вынужден повалить его на землю, скрутить и прижать голову к земле.

Противостояние длилось не меньше двух минут, пока обессиленный Алексей не замер, тяжело дыша и даже не замечая того, что вдыхает пыль. Сейчас он напоминал загнанную лошадь, находящуюся на последнем издыхании. Перепугавшийся за него и позабывший о собственных страхах Сергей поспешил отстегнуть от пояса фляжку, приподнял Болотина и от души плеснул ему в рот воды. Хорошо бы водки, да откуда ее возьмешь. Вода наполнила рот, побежала по подбородку, шее, груди. Наконец Болотин сделал первый судорожный глоток, потом второй, третий, поперхнулся и закашлялся.

Ну слава богу. Вроде обошлись без водки. Лицо покраснело, из взгляда ушла муть, хотя отчаяние и тоска никуда не делись. Но это нормально. Главное, что мозги, кажется, заработали. А тут еще и собаки появились. Появились тихо, если не считать скулежа. Вот так, поскуливая, они и подбежали к парням, сидящим на земле, начали кружить рядом, подставляясь под ласку, вылизывая руки и лица. Своим звериным чутьем они тоже почувствовали, что случилось нечто непоправимое, и искали поддержки у своих друзей.

– Леш, ты чего там про новый стиль-то говорил? – примерно через полчаса, когда Алексей все же успокоился, спросил Варакин.

– Я всегда считал, что рукопись дореволюционная и даты там указаны по старому стилю. Но, как видно, ее писали уже после восемнадцатого года, когда советская Россия перешла на новый стиль. Словом, тот, кто писал ее, уже использовал новый стиль, но для того периода типично указание двух дат, по старому и новому стилю. Ничего подобного не было, текст написан в дореволюционной орфографии, поэтому я был уверен, что имею дело с датами по старому стилю. Проход держался четырнадцать дней. Мы пришли не к первому дню открытия портала, а к последнему.

– Твою ж дивизию!..

– Дилетант. Я дилетант и тупица. Все из-за меня. Прости, Серега. А нет, так грохни меня, идиота.